Слёзы на ресницах сестры застывают. Она смахивает их тыльной стороной левой ладони. Тоже глубоко вдыхает.
– У каждого из нас оно может быть последним, Варя. Не говори так, пожалуйста, – нервно пожимает плечом, придвигается ближе и крепко обнимает, притягивая к себе. – Ты же знаешь, как я тебя люблю? – шепчет сквозь грустную улыбку, ласково треплет мои волосы. – Прости. Мне не стоило повышать на тебя голос. Просто я… Обалдела я. Чего уж там…
Я улыбаюсь ей, обнимаю в ответ. Молчу целую минуту, наслаждаясь наступившей тишиной и теплом от своей близняшки.
– Можно подумать, я не обалдела, когда мама заявила, что тебя забрали опера. И обалдела ещё больше, когда поняла, что это не её очередная выдумка, а очень даже реальность… – нарушаю затянувшееся молчание. – Как ты так вляпалась вообще? – сосредотачиваюсь на её лице. – Вот не зря мне этот Третьяков никогда не нравился, – кривлюсь брезгливо, посылая мысленные проклятия в сторону упомянутого.
Ариша болезненно морщится.
– Я попросила у него взаймы, и он не отказал, – вздыхает, заново сдавливая меня в своих объятиях. – Откуда мне было знать, что это деньги, взятые с кассы? На них не подписано, – умолкает, дарит мне очередную грустную улыбку. – Хотела тебе подарок к дню рождения сделать, а зарплата ещё нескоро, – опять болезненно морщится. – А потом пришли эти, из уголовного, опечатали весь магазин, мы даже ревизию не закончили. Забрали и меня, и Алису, – припоминает имя второй задержанной. – Деньги, которые я взяла у Антона, пошли как вещественные доказательства того, что я причастна к хищению. Никто мне не поверил.
– Он тебя подставил, – выношу вердикт услышанному. – Сволочь.
На этот раз сестра ничего не говорит. Молча кивает. Так и не отпускает меня.
– Ты так и не ела ничего, да? – спохватываюсь, подскакиваю с места, включаю чайник, после чего направляюсь к холодильнику.
Он… пуст, конечно же.
Я бы больше удивилась, будь то иначе.
Ведь продукты накануне я не покупала.
– А сама? – хмыкает встречно сестра.
Неопределённо пожимаю плечами.
Когда я ела в последний раз?
Не припоминаю.
– Шоколадку будешь? – предлагаю, разочарованно закрывая холодильный шкаф.
Где-то в моей комнате точно имеется парочка плиток.
Что поделать, люблю я сладости…
– Попьём чай, а потом вместе сходим в магазин, – согласно кивает Ариша.
– Лучше кофе, – на свой лад соглашаюсь и я.
Минуты через две сладость правда найдена в моей спальне, а затем притащена на кухню, и каждая из нас наслаждается тем, что предпочитает больше: я – чёрным без сахара, сестра – зелёной травкой с ароматом жасмина, заваренной в фарфоровой чашке.
– Ну, и? – ни с того ни с сего деловитым тоном интересуется Ариша. – Как ты собираешься пережить свой первый оргазм?
Глоток кофе застревает в горле. Закашливаюсь. Кашляю я долго. А эта… которая бесстыдно усмехается непонятно чему, заботливо хлопает меня по спине.
– Мы договорились. Никакого секса. Искусственное оплодотворение, – откашливаюсь, пусть и не сразу.
Сестра изумлённо выгибает бровь.
– Серьёзно?
– Почему нет?
– Хм… – до сих пор не верит родственница. – Ну, допустим…
Так и не договаривает. Со скептицизмом рассматривает моё лицо, словно ищет там нечто особенное, что могло бы дать ответ на невысказанное.
– Но про то, что в твоей грудной клетке побывала арматура, ты ему не рассказала, – заключает в итоге.
– Не рассказала, – не спорю.
– Он точно не будет в восторге, когда узнает.
– В условиях нашей сделки не было ни слова про мою стопроцентную выносливость, – отзываюсь, только теперь решаясь на новый глоток кофе.
Живительный напиток приятно согревает изнутри. Я делаю ещё один глоток.
– Как вариант, тебе стоит рассказать о состоянии своего здоровья в самое ближайшее время. Не думаю, что Филатов настолько козёл, чтоб, зная все риски, всё равно заставить тебя пойти на такое, – рассуждает Ариша, распечатывая лиловую упаковку, отламывая кусочек шоколада, протягивая тот мне.
– И тогда я должна буду немыслимым способом вернуть ему все деньги? – кривляюсь, принимая сладость. – Нет уж. Я буду молчать. До последнего. И даже не думай снова читать мне морали по этому поводу! – на всякий случай предостерегаю близняшку.
Та явно собирается перевести тему разговора именно в данное русло, потому что на мои последние слова тяжело выдыхает.
– Но он же всё равно узнает, – укоряет она меня. – И с его-то нравом… – качает головой. – И кстати, ты как собралась себя искусственно оплодотворять, если тебе забракуют эту процедуру ещё на начальных этапах? – вопросительно выгибает бровь.
Чашка с кофе наполовину пуста. Отставляю её в сторону. На неё и смотрю, опустив голову.
– Я ещё не придумала, – сознаюсь нехотя.
Сестра страдальчески закатывает глаза.
– И когда же у нас грядёт сие грандиозное событие? – невесело усмехается Ариша.
– Да с самого утра уже грядёт, – по-прежнему изучаю тёмную жидкость в своей чашке. – Как деньги отдал, так сразу и потащил в медицинский центр, на обследование. Спасло то, что сперва мы заехали на мою работу, чтоб я написала заявление об увольнении, а потом пришлось поменять планы. В кабинете Быкова была подружка его отца. Она настояла, чтоб мы пообедали с ними, так что визит к медикам пришлось перенести, – кривлюсь, отпивая новый глоток кофе.
– Что-то ты не очень рада такому спасению, – замечает Ариша.
– Эта Вера, она… себе на уме. И похоже, что она собирается шантажировать Глеба тем фактом, что тот так сильно потратился на меня, – выдаю и эту новость. – Его отец не знает о деньгах, – поясняю следом. – А она знает. Такое ощущение, что она вообще всё знает, словно следит за ним.
– Ого…
– Угу, – признаю грустно.
– И что ей надо?
– А чёрт его знает, пока не сказала, – пожимаю плечом. – Ещё и Антона Быкова притащила на обед, – добавляю задумчиво. – Я так понимаю, у неё плотная дружба со всем семейством моего бывшего шефа.
– Хм…
Кофе допит, шоколад съеден. Но сборы в магазин так и не начаты. Едва я поднимаюсь на ноги, мой гаджет заливается мелодией входящего. У Ариши обе брови взмывают вверх, едва она замечает высветившееся «Любимый» на экране.
– Не спрашивай, – отмахиваюсь понуро, раздумывая над тем, что может понадобиться Филатову, ведь отпущенные им два часа ещё не закончились.
Трубку брать совершенно не хочется.
А пока сомневаюсь, звонок завершён.
