Глава 23
Утро начинается… поздно. Где-то после полудня. Вместе с запахом травяного отвара, от которого я заранее морщусь, даже ещё не открыв глаза, и ароматом… цветов?
Розы, хризантемы, пионы, ирисы, лилии, орхидеи, тюльпаны и ландыши… Самых разнообразных оттенков… В спальне практически не остаётся свободного пространства, столько букетов вокруг.
– Глеб… – протягиваю растерянно, озираясь по сторонам, подтягивая простынь на груди, усаживаясь.
Какие же они красивые. Все.
– Доброе утро, – отзывается наследник «Галеон».
В отличие от меня, он давно не спит. Облачённый в самую обычную светлую футболку с длинным рукавом и тёмные джинсы, Филатов лениво-расслабленно разваливается в кресле, неспешно потягивая кофе из маленькой белой чашки.
– Зачем так много? – вновь сосредотачиваюсь на пёстром великолепии.
На его губах расплывается небрежная насмешка.
– Я – миллиардер. Забыла? Могу позволить себе практически любую прихоть. Сегодня, к примеру, захотелось увидеть, как ты улыбаешься. Вот и сделал.
А я…
Действительно улыбаюсь.
– То есть, это всё, – обвожу рукой пространство с цветами, – как бы не для меня, а для тебя?
– Выходит, что так, – безразлично пожимает плечами мужчина, возвращает чашку на столик поблизости, где расставлен «детоксикационный завтрак». – Сюда иди, – возвращает мне внимание, поманив двумя пальцами.
Какая-то часть моего разума моментально протестует против такого обращения. Но эта часть настолько ничтожна, что все отголоски мысленного недовольства, как вспыхивают, так и исчезают за считанные мгновения. Другая часть меня, что тянется навстречу Глебу, куда явнее. Я осознаю это уже после того, как оказываюсь на ногах, плотнее укутываясь в простынь, ибо другого прикрытия всё равно нет. Также запоздало я соображаю, что засыпала в чулках – просыпаюсь без них. Постельное тоже поменяно. А я вовсе не помню ничего такого.
– Эм-м… – моя растерянность вновь возвращается, пока я хмуро осматриваю кровать без единого свидетельства произошедшего накануне.
– Ты жуткая соня, Дюймовочка, – с фальшивой скорбью комментирует замеченное мной Филатов. – Совершенно не выносливая. Спишь, как убитая. Надо бы тебе заняться йогой или ещё какой-нибудь такой фигнёй… – задумывается.
Я ступаю между расставленными букетами, как можно осторожнее, чтобы ничего не уронить, задерживаюсь около одного из них чуть дольше, подхватываю шикарный крупный цветок тёмно-бордового оттенка и с наслаждением вдыхаю тонкий аромат с отголосками горького мёда, остановившись перед Глебом. Кресло в спальне – всего одно. Но я не успеваю задуматься о том, где я буду сидеть, раз оно занято. Мужчина решает эту проблему без всяческих раздумий, нагло дёрнув меня за руку, притягивая, устраивая у себя на коленях.
– Ешь, – проговаривает бескомпромиссным тоном.
На язык так и просится встречное ехидство, но я сдерживаюсь, откладываю цветок ириса в сторону и тянусь к стакану с травянной дрянью. Выпиваю почти до дна. Остаётся всего пару глоточков. Которыми я давлюсь. И нет, не потому что вкусовые свойства напитка оставляют желать лучшего. Просто кое-чья ладонь нагло устраивается сперва на моём левом бедре, а после не менее нагло соскальзывает к внутренней стороне, умещаясь аккурат…
– Глеб!
Закашливаюсь, возмущённо уставившись на мужчину.
– Что?
Ни грана раскаяния в его голосе. Руку тоже не убирает. Да и вообще делает вид, что ничего такого не происходит. Лишь позволяет себе короткую насмешку, когда я спешно спихиваю стакан на столик, после чего разворачиваюсь к нему всем корпусом, продолжая смотреть с исключительным возмущением.
И даже тогда…
– Ешь, – всё с той же бескомпромиссностью, как и прежде.
Вздыхаю с фальшивой обречённостью, берусь за ложку и переставляю тарелку с кашей поближе. Успокаиваю себя тем, что между моим обнажением и его рукой преграда размером с целую простынь, и я ею укутана так, что не сразу размотаешь, особенно если учесть, что сижу, а не стою, и… едва ткань ползёт вниз по груди, быстренько понимаю, как же жестоко ошибаюсь.
– Глеб… – выдыхаю шумно, едва мужские пальцы сдавливают вершинку груди, освобождённую от прикрытия тканью.
Ложка выпадывает из рук. Каша позабыта. Как и всё моё возмущение. Вместе с вспыхнувшим импульсом возбуждения, прошиваюшим тело от одного его прикосновения.
– Я и так всё утро терпел в ожидании, когда ты проснёшься, – шепчет наследник «Галеон», задевая губами шею.
Не поцелуй, нет. Обещание. Томительное. Волнующее. Будоражащее сознание. Вынуждающее прижиматься к мужчине ещё ближе. Позволяющее прочувствовать, насколько возбуждён он сам.
– Прям так уж и терпел? – выгибаюсь в спине и прикрываю глаза, до побеления пальцев цепляясь за подлокотники кресла, стоит чужим губам в очередной раз скользнуть по линии моего пульса. – И почему?
Одна его ладонь по-прежнему ласкает грудь, другая – гладит между ног поверх простыни, заставляя моё сердце стучать всё чаще и громче, пока кровь по венам несётся всё быстрее и быстрее, обжигая разум незримым пламенем, сконцентрированном внизу живота.
– Потому что я хочу? Тебя хочу, – тихим околдовывающим шёпотом отзывается Глеб, а его рука смещается от груди выше, к горлу, аккуратно обхватывая. – Хочу твои длинные тёмные волосы, обернутые вокруг моего кулака, – вместе со словами выполняет озвученное, потянув за волосы назад, вынуждая прогибаться в спине ещё глубже. – Хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда мой член глубоко в тебе, а твои глаза горели от желания, – резкий рывок и простынь с жалобным треском соскальзывает с меня ещё ниже, оголяя бёдра. – Хочу касаться каждого изгиба твоего обнажённого тела, – и правда касается, выводит невидимые узоры кончиками пальцев в районе живота, поднимается выше, снова обхватывает грудь. – Хочу слышать то, как сладко и призывно ты стонешь, пока я ощущаю, какая же ты тесная и тугая. Хочу чтоб снова молила и извивалась. Хочу, чтоб опять и опять сжимала собой мой член, когда я кончаю в тебя.
Поцелуи в шею уже не едва осязаемые и нежные, быстро превращаются в настойчивые, жалящие, требовательные. Меня бьёт дрожью, простреливает огненной волной удовольствия. Я теряюсь в этих ощущениях, в его откровенных словах, в каждом новом прикосновении. И едва ли различаю, как разносятся по спальне слетающие с моих уст всхлипывающие стоны. Один… Другой… Особенно громкий – вместе с резким проникновением, фактическим насаживающим меня на мужчину.
– Ох…
А Глеб замирает. Ничего не делает больше. Ждёт.
Подозреваю:
– Не больно, – выдыхаю рвано. – Ещё. Пожалуйста.
Да, почти готова молить. Ощущение наполненности сводит с ума, кружит голову, пьянит, стирает все границы дозволенного. Я цепляюсь за подлокотники крепче прежнего, до судорог в пальцах, кусаю губы, запрокидываю голову, подставляя шею новым поцелуям, отдаюсь и покоряюсь каждому последующему толчку, сама подаюсь навстречу, растворяюсь в наступающей перед глазами тьме… Оргазм вспыхивает яркой феерией, пронзает сладкой истомой, вышвыривает в иную реальность. Меня выгибает до немыслимых пределов. Едва ли я способна контролировать себя. Да и зачем? Если именно так, здесь и сейчас – невообразимо правильно и необходимо. С ним. Одним-единственным. Моим.
