Вот тут я… не знаю, что сказать.
Разве лишь:
– Так оно же вроде в единственном экземпляре, ещё два таких не существует, – мямлю едва ли внятно.
В моей голове тоже неразбериха. Никак не могу определиться, как относиться к подобному заявлению со стороны Филатова.
Снова играет со мной?
Чего добивается?
Издевается что ли…
Хотя глупая надежда на нечто иное – слишком явна, чтобы я продолжала её игнорировать. То и вводит в ступор.
– Ну, пусть не точно таких же. Но не хуже – факт, – безразлично пожимает плечами Филатов. – Всё, наболталась? Смотрю, сил у тебя ещё предостаточно, чтобы сводить меня с ума…
Прикусываю язык. А оставшееся время, пока мы в душе, пытаю себя молчанием. Хотя мне много чего хочется сказать ему. И даже более чем. Например…
– А домой мы когда вернёмся? – спрашиваю, когда меня опускают на уже заправленную кем-то постель.
Я укутана в полотенце. Второе – повязано на бёдрах Глеба. Халат снять с вешалки забываю.
– Ты сейчас о каком доме? Своём бывшем. Или моём, который теперь наш общий? – хитро прищуривается наследник «Галеон».
– Это ты сейчас так тонко намекаешь, что к маме я не вернусь в ближайшее время, да? – ехидничаю с наимилейшей фальшивой улыбкой. – Ты же обещал, что мы ещё этой ночью вернёмся, – заканчиваю мрачно.
Ответом мне служит усталый вздох. А потом меня банально поваливают на подушки. Сам мужчина устраивается поблизости, заложив руки за голову, уставившись в потолок.
– С тобой всегда так сложно, да? – протягивает обречённо.
– Кто бы говорил, – отзеркаливаю его тональность.
Ещё один тяжёлый вздох. Собеседник продолжает упорно смотреть в потолок. С хрустом сжимая ладони в кулаки.
– Чем тебя моя компания не устраивает? Десять минут назад всё нормально было, – проговаривает угрюмо.
Зависаю. Потому что вдруг очень чётко и ясно осознаю, в чём тут проблема. Тоже вздыхаю. Поднимаюсь, колеблюсь лишь секунду. А потом устраиваюсь на Филатове сверху. Самый лёгкий способ показать, что я здесь, рядом, и никуда не собираюсь, по его, очевидно, разумению.
– Ну, маме-то хотя бы позвонить можно? – склоняю голову на бок, едва сдерживая напрашивающую улыбку.
Слишком уж явно Глеб сейчас напоминает мне самого обычного мальчишку, который не желает оставаться в одиночестве.
– Я потому и спросила. Чтоб знать, что ей сказать, – добавляю мягко, укладывая ладони на его живот, немного наклоняясь вперёд. – А ты о чём подумал?
Не отвечает. Прищуривается, окидывает пристальным взглядом с головы до ног. Шумно выдыхает. Одним резким рывком притягивает к себе, вынуждая распластаться на нём. Опять молчит.
– Виза будет готова завтра. Подумал, мы могли бы провести тут ещё день. Только ты и я, – заговаривает вновь, спустя долгую паузу.
Теперь я не сдерживаю улыбку.
– Хорошо, – соглашаюсь.
Заново наступившая тишина на этот раз – уютная, комфортная. Как и тёплые объятия Глеба, что аккуратно и бережно придерживают за талию.
– Хочешь, сходим куда-нибудь?
– Например? – запрокидываю голову, взглянув на него.
– Не знаю. Куда бы ты хотела?
Если честно, я тоже не знаю. Но с языка срывается само собой:
– Океанариум?
Никогда там не была. Но давно хотелось.
– Океанариум? – переспрашивает изумлённо Глеб. – Хм… – призадумывается. – Ну пусть будет океанариум.
Снова улыбаюсь ему. Правда, выразить свою радость словесно не успеваю. Мешает звонок входящего ему на телефон, покоящийся на прикроватной тумбе.
– Да, мама, – неохотно, но принимает вызов Филатов.
Динамик достаточно близко от меня, поэтому встречную болтовню я разбираю довольно отчётливо.
– И тебе доброго дня, единственный мой, – приторно-издевательски отзывается собеседница. – Да-да, со мной всё хорошо! Очень рада, что ты с самого утра не спишь, о матери думаешь, всё названиваешь и названиваешь! Как думаешь и о том, в каком положении ты её вчера оставил, опозорив перед всеми, – добавляет стальным тоном.
Ещё совсем недавно оттаявший золотисто-карий взор моментально затягивается пеленой равнодушия.
– Мои отношения с Варей никаким образом не касаются ни тебя, ни кого-либо ещё, – отчеканивает Глеб. – Сами хлебайте своё дерьмо. Мне плевать.
– Ой, а кто бы сомневался, что не плевать! – восклицает Филатова-старшая в полнейшем негодовании. – Сын, ты если о себе не думаешь, ты хотя бы о девочке подумай. Ей потом ещё существовать среди них всех придётся, – и снова сталь в голосе. – Ничего не знаю, но чтобы сегодня же все убедились в том, что у тебя и твоей невесты всё прекрасно! А прекрасно или нет на самом деле, это я с вами обоими позже обсужу, как только до вас доберусь! Где ты, кстати?
– У нас и так всё прекрасно. Нечего обсуждать, – хмуро проговаривает наследник «Галеон».
– Да-а? – явно не верит ему. – Ну, тогда вы оба точно посетите сегодня корпоратив той компании, с которой ты недавно подписал миллиардный контракт. Как никак в твою честь устраивают.
Вот тут напрягаюсь уже я. Просто потому, что помню лишь один контракт, который подходил бы по обозначенным критериям. Тот самый, который организовал мой бывший шеф.
– Нет.
– Что значит «Нет», единственный мой? – протягивает Филатова, пока лично я выдыхаю с огромнейшим облегчением. – Ты в детском саду что ли, чтобы не идти играть в песочницу?
– У нас с Варей на сегодня другие планы, мама.
– И какие же, позволь узнать? Чем вы там так заняты?
На губах Глеба растягивается привычная ухмылка.
– Поверь, ты не захочешь, чтобы я рассказывал тебе об этом. Но, если ты очень настаиваешь… – протягивает уже издевательски.
А у меня глаза округляются от такой откровенной наглости.
– Глеб! – соответственно реагирует и его мать. – Прекрати паясничать! И не заставляй меня повторять дважды!
– А ты не повторяй. Расслабся. Вернись на Майорку. Просто забей, – советует ей собеседник не менее хамски, чем прежде.
Я, конечно, ещё при первой встрече с этой женщиной поняла, что выдержки ей не занимать, но лично моё терпение на этом заканчивается. То и выражаю многозначительным взглядом, демонстративно уставившись на Глеба, приподнимаясь и заново усаживаясь, складывая руки на груди. Впрочем, помимо меня самой, тут больше никого не пронимает. Меня возвращают обратно к себе на грудь, прижиматься щекой и помалкивать.
– Пусть отец сходит на этот корпоратив. Серьёзно, мам, я не пойду, хоть сколько тут ной и прибедняйся. И у меня есть на это веские причины. Не просто прихоть.
