– Есть только ты и я, – шепчет он тихонько мне на ухо, укладывая ладони на мои плечи, слегка сдавливая в качестве поддержки. – Всё остальное – просто шум.
Шум…
Его и правда становится много. В ближайшие полтора часа моя рука буквально немеет от количества рукопожатий и тщательного разглядывания, а также ещё более тщательного ощупывания «дорогущего» кольца, знаменующего окончание свободной эпохи одного из самых завидных холостяков двух стран. С головой тоже всё обстоит весьма печально. Скулы сводит от беспрестанной улыбки. Разум пытается усвоить десятки новых имён и лиц. От вспышек камер телефонов режет глаза. А ещё, кажется, настаёт пора заводить аккаунт в Инстаграм, если меня отметят все, кто за этот вечер со мной сфоткался, несколько тысяч подписчиков в первые сутки точно соберу.
– А знаешь, кажется я поняла, почему ты так настаивал на том, чтобы я носила оригинал, а не… кхм… – запинаюсь, опасаясь, что нас может кто-либо услышать, и оглядываюсь по сторонам, – дубликат кольца.
Моя пытка со знакомством всех-всех-всех, кому только не лень, завершена, и мы выходим на улицу, подышать свежим воздухом, хотя вечеринка всё ещё в самом разгаре. Сбегаю я оттуда, в общем.
– Да? – вопросительно приподнимает бровь Филатов. – И почему же? – окидывает меня заинтересованным взглядом.
– Ещё парочка таких вечеров, и камешек сотрётся, – хмыкаю в ответ, разглядывая, как блики лазеров с крыши павильона падают на розовые грани полупрозрачного камня. – И тогда, если попадётся кто понимающий, быстро просечёт, – добавляю задумчиво.
Вполне разумное оправдание…
Для меня.
Но не Глеба.
Он останавливается посреди вымощенной камнем аллеи. С минуту просто молчит, разглядывая меня с какой-то странно-глубокой задумчивостью.
– Не-а, не поэтому, – выдаёт в итоге, хватает меня за руку, тянет в сторону, а через два шага прижимает спиной к стволу раскидистой ивы, пряча нас обоих под её падающей кроной. – На этот случай я всегда могу сказать, что… Хм… – призадумывается. – Как там было? Потеряла, украли, сломалось… А потом ты не хотела меня расстраивать, поэтому и нацепила копию. Вот и всё. Делов-то, – заканчивает в полнейшей беззаботности.
Лукаво прищуривается, продолжая пристально разглядывать меня. Явно ждёт моих новых вариантов и версий того, для чего тогда кольцо.
А я…
Нет, не спрашиваю его о том же, хотя это самый лёгкий вариант узнать правду. Свои предположения тоже больше не строю. Вдыхаю прохладный воздух полной грудью и улыбаюсь. Просто потому, что где-то в глубине моей души давно существует та единственная из всех «правда», в которую я бы хотела поверить. И она мне нравится больше любой другой версии. Пусть даже если это и заблуждение. Я потом очнусь. Потом пожалею. Или прозрею. Не сегодня.
– Тогда я сдаюсь, – развожу руками.
– Это правильно, – хвалит Филатов. – Мне нравится, когда ты мне сдаёшься, Дюймовочка, – понижает тональность до шёпота, склоняется надо мной.
Моих губ касается его дыхание. Мурашки бегут по коже от одной только мысли, насколько мы близко, почти поцелуй. Правда, я не спешу восполнять все образы, заигравшие в моём воображении.
– А почему Дюймовочка?
– Ты хрупкая. Маленькая. Иногда кажется, можешь вся уместиться в моей ладони, – отзывается Глеб. – Не в буквальном смысле, конечно, а… – не договаривает.
Ему на телефон приходит сообщение. Он отвлекается на изучение. Прочитывает бегло. Снова крепко сжимает мою руку.
– Идём, – забывает о нашем предыдущем диалоге и тянет за собой в сторону припаркованной неподалёку машины.
– Куда?
– Скоро узнаешь.
И всё. Сколько не пытай его, больше ни слова не добьёшься по поводу того, куда мы едем. Впрочем, неизвестность тоже длится не столь уж и долго. Примерно минут через пятнадцать Bugatti Veyron паркуется перед… океанариумом.
– Но ведь уже поздно. Тут давно… – растерянно смотрю на здание с зеркальным фасадом.
– Закрыто? – заканчивает за меня Глеб, а мне на секунду кажется, что дальше меня разуверят в обратном, но нет. – Ага. Закрыто.
А сам всё равно выбирается из машины!
И с моей стороны дверцу открывает.
– И что мы тогда здесь делаем? – хмурюсь, уставившись на его протянутую в приглашающем жесте ладонь.
– Откроем? – с лёгкой усмешкой предлагает мужчина.
Не дожидаясь моей реакции, сам же крепко сжимает мою руку и вытаскивает наружу.
– Как это, откроем? – послушно иду за ним.
– Обыкновенно, – пожимает плечами Глеб. – Я арендовал здание. До утра.
У меня отвисает челюсть.
– Ты… Что сделал? – переспрашиваю удивлённо.
Хотя, чему я удивляюсь?
Давно стоит понять, что для наследника «Галеон» все границы дозволенного – понятие весьма размытое и относительное. Всегда добивается желаемого.
– Арендовал. Весь океанариум, – повторяет беззаботно мой сопровождающий, притягивая к себе, обнимая за талию. – Подумал, если будем целый день находиться среди гвалта толпы, разглядывая аквариумы, как ты хотела, то после таких экскурсий ты устанешь, так что на вечеринку у тебя сил не останется. А так… И к Стрелецкому сходили, и вроде как своеобразный отдых после шумной тусовки, в тишине и спокойствии. Разве нет? – останавливается перед широкими двустворчатыми дверями, склоняется ниже, прижимает к себе ещё крепче и касается губами моего виска в подобии поцелуя.
– Ты… Невероятный. Ты в курсе? – прикусываю нижнюю губу, чтобы не улыбаться широко-широко, как последняя дурочка.
Хотя улыбка всё равно так и напрашивается. Ведь Глеб тоже улыбается. По-особенному тепло и мягко. На меня больше не смотрит. Скорее, каким-то своим мыслям. Или же услышанному.
– Теперь в курсе, – отзывается неопределённо, глядя перед собой.
Там, с той стороны дверей появляется охранник в тёмно-зелёной униформе. Он-то и распахивает перед нами стеклянную преграду.
– Добрый вечер, – здоровается вежливо.
Не провожает, просто указывает жестом нужное направление. Дальше мы идём одни. А я только и делаю, что оглядываюсь по сторонам, едва сдерживая себя и свой быстрый шаг, настолько любопытно разглядеть как можно больше и поскорее.
Здание океанариума построено таким образом, что главный вход расположен на самом верхнем этаже, поэтому, вместе со спуском среди внушительных стеклянных бассейнов, создается иллюзия о постепенном погружении в подводную жизнь. Коралловые рифы, разноцветные рыбки – только начало захватывающей дух красоты. Я замедляю дыхание, иду медленнее, веду пальцами, повторяя очертания длинных листовых пластин ярко-зелёных водорослей, что одновременно поддаются течению, напоминают вольного воздушного змея с длинным хвостом, унизанным флажками, и вместе с тем намертво прикреплены к грунту. Всё им нипочём. Не отдадут никому свой дом. Их стойкость не может не восхищать.
