Сама Северная провинция начиналась уже через двенадцать дней пути, километров за шестьсот от столицы империи, тут же мы впервые и увидели беженцев, которых задержали посты имперской регулярной армии. Фактически это был лагерь беженцев, которых солдаты уже с большим трудом удерживали на месте, – и для меня было загадкой, какого черта их здесь нужно было держать.
Когда я впервые услышал про то, что беженцев не пускают в центр империи, удивился, как вообще это возможно? Нет, не политически или морально возможно – власть не имеет совести, только соображения практичности или самодурство присущи любой государственной структуре. Технически как это вообще возможно?
А еще понял, почему Северная провинция – такая огромная заноза в заднице императора Арзума. И почему с ней очень трудно воевать.
Гигантский каменный пояс гор пересекал материк с запада на восток. Или с востока на запад – это уж кому как удобнее считать. Не очень высокий пояс – километра два высотой, не больше, а во многих местах и того ниже. Вот только обойти его можно было только в строго определенных местах. И одно из них, самое главное, было именно здесь, в этом месте, похожем на след от удара гигантского топора. Вид ущелья был таким, как если бы некий гигант рубанул по каменному хребту огромной секирой и прорубил в нем проход – длиной километр и шириной метров пятьдесят. Прямой, как стрела!
Когда я смотрел на это природное сооружение, то никак не мог поверить, что сделано оно не руками разумных существ. Если представить себе, что существует некая раса, которая способна рассечь горный хребет каким-то устройством вроде бластера, то… тогда все становится на свои места. Оплавленные, гладкие края скал, ровный, как стол, каменный пол прохода, и… все в общем-то. Тоннель без крыши, прорезанный в горном массиве. Делов-то, правда? Для инопланетян с бластерами!
Только вот ведь какая штука – никаких инопланетян не было, и бластеров никаких тоже не было. И откуда взялся тоннель – никто не знал. Просто он есть – Северный проход, как небо, как земля, как вода и воздух. И все так к нему привыкли, к тому, что он есть, что никто как-то и не задумывался – а кто же это все соорудил? И зачем?
Ну так вот: что может быть легче, чем запереть этот самый проход здоровенными деревянными воротами и не пустить за них толпу беженцев, пытающихся спастись от ужасов, творимых пришельцами? Они все равно не смогут пройти через горы, которые тянутся до самого моря и уходят в самую его пучину. Обойти можно только по морю, притом обходя материк по широкой дуге, ибо подойти ближе не дадут многочисленные рифы – родня этого самого горного массива. Его дети.
Командовал гарнизоном, удерживающим Северный проход, немолодой офицер имперской армии, в звании, соответствующем земному майору. Или подполковнику – примерно так. В оригинале его звание звучало что-то вроде: «Командир трехсотни». Это соответствует командиру земного батальона, неполного батальона.
Когда наш караван втянулся в ущелье и подъехал к закрытым воротам, пришлось вести переговоры с командиром гарнизона блокпоста. У него был приказ – никого не пропускать на ту сторону и не выпускать оттуда. И он собирался выполнять этот самый приказ, пока не поступит приказ другой. И никак иначе.
Я не пошел разговаривать со служакой – смотрел издали, как Маурика и Герда перекрикиваются со сторожевыми солдатами, как медленно, будто нехотя приподнимается вверх тяжеленная створка ворот, собранных из твердых, как сталь, бревен-плашек.
Как выходит майор и читает начертанный на куске пергамента указ императора, заверенный личной печатью и подписью. И только тогда ворота снова поползли вверх, открывая путь к другой створке ворот. Да, да – здесь было устроенно что-то вроде шлюза! Две створки на расстоянии примерно ста метров друг от друга – вначале поднимается одна створка, открывая путь определенному количеству людей, потом другая створка – после того, как закроется первая.
Там, где вделаны створки, – ущелье заужено каменными стенами, сложенными из огромных камней, скрепленных между собой известковым раствором. На стенах – башенки и зубья, как на Кремле, а еще – колеса, по которым и перекатываются толстенные, пропитанные черной вонючей смазкой канаты для подъема створок. Через ворота могут пройти две повозки борт о борт, но не более того. Узко.
В промежутке между створками ворот, прижатые к стенам по бокам тракта – строения по типу казарм – наверное, казармы и есть. В них живут стражи, охраняющие Северный проход.
Так мне рассказали мои спутницы, и все это я теперь увидел сам, когда повозка с моим отдыхающим телом медленно втянулась в межворотное пространство. Наш караван уместился на этой площадке весь, включая телеги и сотню бойцов, хотя и было довольно-таки тесновато.
Когда вверх поползла вторая створка, я все-таки вылез из повозки, решив поговорить с командиром блокпоста и только потом – с беженцами.
Командир Северного поста сидел у себя в башенке, построенной на площадке как раз посредине между первыми и вторыми воротами. Здесь, наверху, имелась более-менее ровная площадка, как и стены прохода, носившая следы обработки «инопланетным бластером». Либо магией, что скорее всего.
Башенкой я называю это здание только потому, что флаг, поднятый над этим квадратным сооружением из дикого камня, уж очень сильно наводил на воспоминания о рыцарских замках, украшенных подобными этому флагами, яростно трепещущими на ветру.
Кстати, ветер здесь дул совсем даже не слабый! Пока поднимался по деревянным лестницам, усиленно держался за перила, проклятые движения воздушных масс буквально норовили оторвать меня от ступеней и сбросить вниз, на головы моего бравого воинства. Внизу так не дуло, но оно и понятно – ворота перекрывали ущелье и ветру нельзя как следует разгуляться. А уж наверху, там, где он вырывается на свободу, ветер буквально сатанел, разогнанный, как в аэродинамической трубе, превращаясь в почти что настоящий ураган.
Вход в башню никто не охранял – заходи и бей майора по башке! Странно, кстати сказать. Война в трех днях пути, а у них такое раздолбайство? Непорядок!
И тут же понял – а кого ему бояться? Если «железные люди» сюда доберутся – так никакая охрана на спасет. А чужие здесь не ходят. Раз сумел подняться, пропустили охранники внизу – значит, это «свой».
Он как раз обедал, если можно такое назвать обедом. Кувшин, из которого по комнате плыл запах чего-то кисло-винного, кусок сыра, лепешка, огрызок сухой колбасы. Как-то бедненько для командира такого важного блокпоста!
Посмотрел на меня без всякого удивления, достал вторую кружку, предложил:
– Будете пить?
Я отрицательно помотал головой:
– Нет. Я не пьянею, а зачем пить, если не пьянеешь? Один лишь перевод продукта да противный вкус.
– Противный вкус? – Майор с сомнением заглянул в кружку. – Я как-то уже и не замечаю. Привык. Тут без этого дела с ума сойдешь. Одно спасение!
– За что сослали? – догадался я.
– Слишком самостоятельный. На язык невоздержанный. У нас не любят тех, кто говорит правду. Вот и сослали подальше от столицы.
