Он подошел к Грейс, протягивая руки:
– Вы позволите?
Грейс не сразу поняла, чего он хочет, а догадавшись, смутилась.
– Да, конечно, – она торопливо отдала голову.
– Привет, дружище! – Медноволосый нахмурился, скосил взгляд на разлагающееся в стороне тело. Кажется, это зрелище его опечалило.
Повернувшись к рогатому, он предупредил:
– Боюсь, господин, править лошадью он сейчас не сможет.
Александр заволновался, собирался что-то сказать, но его прервал голос одного из охотников:
– А где Гидеон?
Голова Александра сдвинула брови:
– Он предал Охоту. Гидеон больше не один из нас.
Ветер взвихрил снег, и все вокруг зарябило. Но лошадь рогатого всадника продолжала дышать на Грейс, и снежинки таяли, не долетая до куртки. Было жарко.
История подходит к концу, вдруг подумала Грейс, и тоска сжала ее внутренности.
– Нам нужен другой всадник, – озабоченно произнес длинноволосый. – Мы не можем дальше ехать без него. Гидеона нужно кем-то заменить.
Не произнося ни слова, рогатый всадник повернул к нему темный капюшон.
– Как тебя зовут? – мягко спросил длинноволосый, обращаясь к девушке. Он был единственным, кто говорил с ней, хотя она чувствовала на себе взгляды других охотников.
– Грейс. Меня зовут Грейс, – тихо ответила она.
– Отлично, Грейс, – улыбнулся он и взял ее за руку. Теплая сухая ладонь казалась очень надежной. – Я знаю, как ты напугана сейчас. Живые люди редко видят Дикую Охоту так близко.
«О нет, – подумала Грейс. – Ты понятия не имеешь, что я сейчас чувствую». Но вслух она этого не сказала.
Темноволосый вздохнул, перекладывая голову поудобнее. Лошадь Дикого Охотника беспокойно переступила с ноги на ногу.
– Мы потеряли одного из всадников, – продолжил он. – А охотников всегда тринадцать. Мы не можем продолжать путь в неполном составе. Поэтому…
– Грейс, у тебя нет выбора, – нетерпеливо перебил его Александр. – С этого мгновения ты – одна из Дикой Охоты.
«Подождите! – хотелось ей крикнуть. – Я не могу никуда ехать! Я никого не зову «господином»! Я вообще против охоты, я даже мяса не ем, меня чуть не вывернуло, когда я увидела баранью голову. Я не умею скакать верхом! У меня никогда не было собаки, я даже не знаю, как с ними обращаться! И я не доверяю незнакомцам, а тут их целых одиннадцать, и один из них с оленьими рогами. Я совершенно не умею ориентироваться в лесу, я…»
Но у нее больше не осталось дома, куда стоило возвращаться. Не было друзей или родных, кто ждал бы или беспокоился.
Когда этот день только начинался, больше всего на свете Грейс хотелось зарыться в одеяло и читать. Или включить радио, найти рождественские песни, сидеть в ванне в очень горячей воде, с пеной до подбородка. Чтобы мама ходила по дому, фальшиво подпевая. Чтобы Крис пришел со своей семьей. Может, они бы отметили Рождество вместе, за большим столом, шумно и весело.
Этого больше никогда не будет. Нет больше Лоры. Нет Криса. Нет даже Вивиан, и неизвестно, отпустят ли ее тролли. И – нет Томаса. Грейс вдруг поняла, как сильно ненавидит Рауля за то, что он отнял у нее единственного друга, которого удалось здесь завести.
Там – на освещенной стороне нормальности – остались социальные службы и приемные семьи. Там была обыкновенная до зубовного скрежета жизнь без троллей, отрубленных голов, волшебных близнецов и Дикой Охоты…
Грейс больше не собиралась ждать. Она не хотела бояться.
– Хорошо. Только у меня нет лошади, а водить машину я не умею.
Александр глянул на нее из-под шапки:
– Зато у тебя есть велосипед.
