Обеденный стол выглядел ненамного лучше, заваленный тетрадями и учебниками. Справа, недалеко от прихожей, была открытая кухня. Я побледнела, вспомнив, как алое пламя поглощает комнату. Взгляд непроизвольно поднялся наверх, к потолку, напоминая смертельно-красивые огненные разводы пламени, сжимающий грудь дым и то, как Джонни умер у меня на руках.
Это случится сегодня? — спрашивала я себя, ощущая страх. Должно быть да, так как видение было очень ярким.
— Твоя сестра дома? — спросил наконец Барнабас, потому как я все еще была погружена в омут памяти.
Одним взглядом смотря в игру, Джонни крикнул:
— Тэмми, тут твои друзья!
Полностью погрузившись в игру, он пошел к своей комнате. В кухне зазвонил телефон. Собака все еще продолжала лаять. Не зная что делать, мы стояли на пороге.
— Заходите, — бросил Джонни через плечо, в то же время борясь с какими-то ниндзя. А потом снова крикнул, уже погромче: — Тэмми!
Затем он, не оглядываясь на нас, зашел в свою комнату и ногой закрыл дверь в гостиную.
Я посмотрела на своих сопровождающих, потом обвела взглядом пустую комнату.
— Мы должны зайти?
Барнабас толкнул дверь вперед:
— Думаю да, — сказал он, переступив через порог. — В противном случае, как только она нас увидит, то захлопнет дверь прямо перед нашими носами.
— Барнабас, имей хоть капельку веры, — проговорила я, войдя в квартиру следом за Накитой и встав на линолеуме, который разделял коридор и кухню.
— Да я весь полон веры, — ответил падший ангел, присев на корточки и подозвав к себе собаку. — Я верю, что это плохая идея. Она не поверит нам. Она просто решит, что мы чокнутые. А еще она вызовет полицию, если у нее с ними нет проблем, либо просто убежит.
Я нахмурилась, глядя на входную дверь. Может, стоит ее закрыть?
Накита продвинулась чуть дальше к кухне, так что она могла видеть всю комнату.
— А тут шумно, — сказала она, глядя на разрывающийся телефон.
Не удивлюсь, если пожар вспыхнет от накаленных колонок. Я размышляла, как у этих двоих еще не лопнули барабанные перепонки, когда за спиной в комнате услышала злое:
— Что ты трубку не взял, Джонни?
Громкость музыки убавилась где-то наполовину. Три секунды спустя дверь гостиной отворилась и оттуда вышла Тэмми, волосы за ее спиной колыхались с каждым шагом, она стала перебирать диванные подушки, бормоча под нос:
— Где этот чертов телефон?
Обнаружив искомое, она схватила трубку. Ее глаза были прищурены, лицо выглядело безумным.
Резко повернувшись, она увидела нас у кухни. Барнабас все еще сидел на полу с собакой, лаская пса за ухом. Телефон в ее руке снова зазвонил, выдергивая Тэмми из оцепенения.
— О нет, — простонала она, узнавая меня, и закричала: — Пошла вон! — махая мне рукой. — Джонни! Ты не должен был никого впускать!
— Это к тебе, — послышался его голос из глубины квартиры. — Вообще, я тебе не тупой секретарь.
Злость на лице девушки сменилась отчаянием. Вытянув телефон перед собой как оружием, она снова приказала нам выметаться вон, и ответила на вызов.
— Алло? — ответила она в трубку, не сводя с нас взгляда. — Извините, мистер Тамбу. Джонни включил музыку, пока я была в ванной. Сейчас я уменьшу громкость. — Тэмми нахмурилась. — Я же уже сказала, извините! — снова повторила она и бросила трубку. Теперь она снова обратила свое внимание на нас.
— Я же сказала вам проваливать, — закричала Тэмми. Ее глаза лихорадочно блестели, и мне стало интересно, почему она не сказала соседу, что к ней вломились посторонние.
— Тэмми, просто послушай, — попросила я, думая о том, что закрытие входной двери немного спасает ситуацию. — Мы не собираемся угрожать тебе и еще что-нибудь. У тебя неприятности.
— Неприятности? — Тэмми снова направила на нас телефонную трубку. — Это не я залезла в чужой дом! Убирайтесь к черту, или я звоню в полицию!
Раз она еще не позвонила туда, думаю, и не позвонит. Музыка в ее комнате сменилась на какую-то более тяжелую, угрожающую. Барнабас оторвался от поглаживания псины, и поднялся на ноги, выглядя расслабленным и слегка растрепанным, будто солист какой-нибудь мальчиковой группы.
— Им понадобится не меньше сорока минут, чтобы добраться досюда, — сказал он успокаивающим тоном. — Если ты согласишься выслушать нас, мы уложимся в три.
Тэмми сглотнула, и Накита закатила глаза от реакции Тэмми на Барнабаса.
— Ты кто? — спросила она. — Я не видела тебя в автобусе.
— Я Барнабас. — Он улыбнулся, и я чуть не застонала, от того, что у него получилось очаровать ее. Черт побери, у него это получалось намного лучше, чем у Накиты и меня вместе взятых, и, тем не менее, жнец все еще питал сомнения относительно нашей способности изменить ситуацию.
Накита шагнула вперед.
— Мы пытаемся помочь тебе. Твоей душе ничего не грозит в отличие от жизни.
Выражение на лице Тэмми тут же сменилось былым недоверием.
— Накита! — зашипела я не нее. — Заткнись ты уже про души! Когда ты говоришь о них будто это что-то обычное и повседневное типа телевизора, все вокруг думают что мы чокнутые.
Она с невинным выражением глаз глянула на меня.
— Но ведь так и есть.
— Но это не означает, что мы направо и налево должны об этом трезвонить! — пробурчала я недовольно.
Тэмми все еще опасливо косилась на дверь, по-прежнему держа телефон в руке.
— Это моя мама заслала вас ко мне? Такой извращенный способ проверки? — спросила она. — Боже, это какое-то «полицейское государство»
[2]. Можете сказать ей, чтобы она оставила меня в покое. Я не ребенок уже!
Ее мама? Если бы.
— Твоя мама здесь не причём, — сказала я, надеясь, что это поможет.
Барнабас бросил игрушку собаке и та начала грызть ее.
— Это «Мыльная пена»? — спросил он, и я нахмурила лоб, пока до меня не дошло, что он спросил о музыке.
— Ага, — ответила Тэмми, снова оттаяв под взглядом Барнабаса. — Ты их знаешь?
Жнец улыбнулся.
— Я видел их концерт в Чикаго, прямо перед тем, как их барабанщик умер от сердечного приступа.
Накита фыркнула.
— Ты там болтался в надежде предотвратить жатву?
Барнабас нахмурился, и взял собачью игрушку из пасти псины, когда она прыгнула ему на колени.
