— Корал Вэй, — ответил он, затем коснулся кисти моей руки. — Я вернусь и сообщу, если она там, — прозвучало у меня в голове и я подпрыгнула. Моргая, я уставилась на него. Накита скрывала мой резонанс с момента как мы покинули Три Реки чтобы Рон не смог найти нас, и для меня было новостью что можно коснуться мысли во время экранирования. Но Барнабас касался меня физически, возможно это помогло ему обойти экран.
— Эй! — Воскликнула Накита, на мгновение ее глаза сверкнули серебром. — Никаких записок.
Джош закрыл свой телефон и вопросительно посмотрел на нас.
— Расслабься, — кисло сказал Барнабас и его пальцы соскользнули с моей руки. — Я просто удостоверился, что это возможно. — Он замолчал, потом добавил, — Видишь, она не слышала этого.
— Потому что я экранирована, — сказала я, и Барнабас кивнул, смотря на противоположной стороне улицы парующуюся машину. Как я поняла, его неожиданное плохое настроение было вызвано не недоверием со стороны Накиты а возможностью общаться со мной молча. Это значило что он больше не светлый жнец. Что он двигался к темной стороне, ко мне. То, что светлый жнец оставил свои тысячелетние верования, чтобы следовать за мной в стан врага, было отрезвляющей мыслью. Если мне удастся заставить его и Накиту работать вместе чтобы сберечь тело и душу меченого человека, тогда мне возможно удастся убедить серафимов действовать по-моему, и упреждающие кошения навсегда уйдут в прошлое. Если, если, если. И если у меня не получится, то, как только я найду свое тело, спрятанное где-то между сейчас и потом, я складываю свой амулет и становлюсь нормальной, живой, и незнающей ничего о жнецах, хранителях времени и ангелах-хранителях.
Но мысль была лишена былой привлекательности. Я хотела, чтобы это сработало. Очень хотела.
Джош встал со спортивной сумкой в руке, неловко переминаясь с ноги на ногу от напряжения между Барнабасом и Накитой. — Эй, ну я пойду за склеп переоденусь, ок? Я сейчас вернусь. — Он повернулся и отошел за небольшое строение, выцветшее от возраста и недостатка внимания. Я наблюдала как он отходит, размышляя что он хорошо выглядит. Уверенно.
Мимо него проехало двое детей на велосипедах, используя кладбище, чтобы скосить дорогу. Школа закончилась, и я повернулась обратно к автобусам, слыша как дети кричат друг на друга. Возле меня мялась Накита. Я тоже начинала чувствовать напряжение, я оттолкнулась от могильного камня, отряхивая футболку от кусочков старого камня и выискивая черные крылья в небе.
Это напоминало настоящую жатву. Я видела будущее. Я нашла место. Я пыталась найти меченого. Если бы я проморгала свое преимущество, появился бы светлый жнец чтобы остановить меня. И не имеет значение, что у нас одна цель — спасти жизнь меченого, потому что если у меня не получится — Накита будет тут как тут чтобы убить Тамми. Пожертвовать телом, чтобы спасти душу. Это поганая причина чтобы умереть.
— Барнабас, — начала я, все еще думая о Грейс. — Как ты думаешь, стоит мне позвать Грейс? — Мне нравилась Грейс, но она была моим контактом с серафимами, и если ее не было тут, это могло значить, что они хотели посмотреть смогу ли я сделать это без ее помощи. Она была слишком близка к божественному и часто я могла видеть только свечение ее крыльев. И никто кроме Накиты, Барнабаса и меня не мог слышать ее подобный колокольчикам голосок. Грейс считала себя поэтом. Возможно поэтому Джош кажется, был единственным кто был рад ее присутствию.
— На твоем месте я бы не стал, — ответил Барнабас, выражение лица замкнутое, что беспокоило меня все больше и больше. — Пойду, проверю квартиру.
— Спасибо, — сказала я тихо, и он отошел найти укромное место, чтобы расправить крылья и взлететь.
— Я думала он никогда не уйдет, — сказала Накита.
— Да ладно тебе, — пыталась убедить я, отходя к высокому забору, отделяющему нас от улицы.
— Барнабас ничего. Признай, что ты зла потому что он превращается в темного жнеца и давай двигаться дальше.
— Он? — Засмеялась она. — В день, когда Барнабас станет темным жнецом я поцелую его амулет.
Молча мы наблюдали как дети выбегают из школы, каждый казалось точно знал куда он направляется. Вне зависимости от того знала ли это Накита, ее собственные взгляды на жизнь менялись. Когда мы впервые встретились, она была типичным темным жнецом, готовая в мгновение косить людей чтобы сохранить их души. Для нее тело не имело значения. Жизнь была не важна. Душа — единственное что значило. У меня ушло много времени, чтобы понять это. Тьма во имя невидимой небесной судьбы, свет во имя человеческого выбора.
Технически, это светлые жнецы были плохими парнями в глазах небес, будучи изгнанными и вынужденные сгруппироваться, чтобы защитить тех, на кого охотились темные жнецы. Они спасали жизни ценою душ. Так кто делал больше добра? Я больше не знала.
Накита молчала, сканируя лица. Я не была уверена, заберет ли Тамми ее мама или она поедет домой на автобусе. — Может попытаться найти ее в школе не такая уж и хорошая идея, — сказала я. — Может нам нужно подобраться ближе, — добавила я, когда Накита ничего не сказала.
— Почему ты не попробуешь использовать линии времени, чтобы найти ее? — Наконец спросила она. — Кайрос всегда показывал мне ауру меченого в линиях времени, чтобы я по ней могла опознать его или ее.
Я скривилась. — Ауру Тамми, да? — Начала я. — Отлично. Только я не вижу аур.
— Я вижу, — ответила Накита. — Кайрос показывал мне линию времени по которой он видел будущее и аура которая смешалась с его — та что мы ищем. Мы можем сделать это, Мэдисон. — Она приняла задумчивый вид. — Могу поспорить, мы найдем ее раньше Барнабаса.
Я немного расслабилась и улыбнулась. Барнабас. Даже сейчас соперничество. — Стоит попробовать, — сказала я бодро, повернулась спиной к школе и села. Прутья забора упирались мне в спину, и трава щекотала лодыжки. Сквозь деревья на меня светило солнце. Делая вдох, бесполезный иначе кроме как для речи, я выдохнула, стараясь успокоится с помощью техники которой научил меня Барнабас. Я подняла руку и взяла камень, который был центральной частью моего амулета. Серебряные нити, оплетающие его, были теплые на ощупь, я закрыла глаза. Это амулет позволял мне видеть линии времени, и если у меня получится использовать его чтобы видеть ауры — это будет очень хорошим признаком того что я становлюсь лучше во всем этом.
Найти линии времени было просто, почти без каких-либо усилий, я нашла яркое свечение настоящего, уходящее в бесконечность. Теперь мне всего лишь нужно было найти на нем Тамми.
У каждого свой цвет или аура. Я не видела аур, но Барнабас не раз рассказывал о них, когда мы сидели на крыше и ждали восхода. Для большинства людей цвет отражал их возраст и состояние разума и мог изменяться со временем года, но у жнецов цвет показывал, на какой стороне забора отделяющего сводный выбор от судьбы находился жнец. Светлые жнецы обычно имели ауру темно-красного цвета, темные жнецы — фиолетовую, и те, кто был посередине — нейтральную, зеленовато-желтую. Когда я впервые встретила Барнабаса, его амулет был приличного темно-красного цвета. Сейчас же, он очевидно двигался в спектре, что лучше действий показывает что он начинал ставить под сомнения свои собственные верования. Сомнения у ангела были пугающей, неожиданной идеей, как если бы обнаружить, что скалы на самом деле состоят из воды.
