«Si peccabas, poenam meres!», — подумала я, удерживая его в себе, и, колючие частички проклятья поднялись во мне и устремились к нему, как железная стружка к магниту. Он взвыл от ярости, но я закричала ему: «Я проклинаю тебя, Ку’Сокс, быть привязанным к Безвременью, проклинаю находиться там и днем, и ночью, навсегда связанным законами демона! Facilis descensus Tartaros!»
«Я убью тебя, проклятый суккуб!», — взвыл Ку’Сокс, почувствовав, как проклятие отделилось от меня и обосновалось в нем. Я демоница и могу удерживать чужую душу, даже такую отвратительную, как у Ку’Сокса. И пока мы здесь, я могу передать ему проклятье, с коллективом или без него. Встроить его в каждую клетку ДНК. Даже если он изменит облик, проклятье все равно останется с ним. Навсегда.
В меня врезался тяжелый кулак, и я свалилась с демона, разорвав нашу связь. Асфальт ударил мне в спину, и меня ослепило солнце. Я заморгала, пытаясь понять, что произошло. Я лежала на спине, уставившись на солнце. И у меня ныла челюсть.
— Забери его! Забери его! — требовал Ку’Сокс. Я приподнялась на локтях и увидела, что демон стоит рядом со мной, и состояние его близко к панике.
Я посмотрела на свою кровоточащую руку и снова на Ку’Сокса. Его лицо было освещено солнцем, позади него шумел океан, а в небе летали птицы.
— Ты проиграл, Ку’Сокс, — сказала я, тяжело дыша и улыбаясь. — Я изгоняю тебя. Убирайся из моей реальности.
— Нет! — закричал он, набрасываясь на меня.
Я вытянула руки, чтобы оттолкнуть его, но как только его тело упало на меня, нас затянула линия. Он забрал меня с собой!
«Дерьмо», — подумала я, барахтаясь и пытаясь приспособить себя. Мой пузырь окружил нас обоих, и я сжалась от боли. Багровая ярость, напоминающая удушливый запах разлагающегося трупа, сочилась из его разума и образовывала облака агонии и ненависти. Он притянул меня и схватил мое сознание; я почувствовала, как моя душа задрожала от боли, когда он окутал ее огнем.
«Забери его! — потребовал демон. — Или я убью тебя прямо здесь!»
«А ты попробуй», — подумала я и закричала, когда он стал рвать на клочки мои воспоминания. Я мельком увидела кусочки своей жизни — он сжигал их и втягивал в себя. Голубоглазый тигр в зоопарке, медленно идущий ко мне, как будто он способен пройти сквозь стекло — и воспоминание исчезло. День рождения в больнице, он стоит на заднем плане, я задуваю свечи и загадываю хоть один день не болеть — тоже исчезло. Ку’Сокс нашел самые счастливые мои мысли и съел их — одну за другой. Он съел мою душу.
«Забери его, — зарычал он, кромсая меня, обдирая меня до костей. — Забери его, или мы вместе умрем здесь».
«Как пожелаешь», — подумала я мрачно и пробила дыру в своем защитном пузыре.
Бесконечность закричала на нас, и он отпустил мой разум, отодвигаясь от меня, пока мы барахтались. Боль, не похожая ни на какую другую, разрывала наши души. Эта изощренная агония напоминала песнь ангелов при сотворении мира, и, взрываясь, понятие бесконечности влилось в этот мир, обдирая мою ауру по кусочкам, слой за слоем. Я изо всех сил пытался удержать себя цельной.
Рев демонов потерялся в ближайшей линии, разносясь эхом, это были их голоса в момент смерти. «Надо выбраться!», — завопила душа Ку’Сокса, и я ухватилась за нее как за общую мысль в пустоте, заполненной болью. Он пытался удержать свою ауру и проигрывал. Он не мог выбраться из линии, он был уже мертв. Обладая всей этой силой, он не любил и не мог настраивать свою ауру под другую, отдавать всего себя, доверяться. И внезапно меня ударило осознанием, что только демоны, способные любить, выжили.
«Ал», — подумала я. К моему потрясению, этой мысли оказалось достаточно, чтобы наладить соединение. Мерцающий свет проник в черноту боли, и Ку’Сокс вцепился в мою ауру, сжав со всех сил, пока воспоминания не потекли из нее, как слезы. «Я открываю линию», — подумала я. Ку’Сокс начал бороться, стремясь пройти через дыру, и уперся в барьер, который не мог видеть.
«Я открываю линию! — подумала я более пронзительно. — Я спасу тебе жизнь, Ку’Сокс. Запомни это!»
«Я убью тебя! — закричал он, как будто он дал обет. — Ты труп. Покойница!»
«Я тоже желаю тебе скорой смерти, — согласилась я. — Ты оставишь в покое меня и тех, кто мне дорог, раз и навсегда! — потребовала я, частички меня улетали в сторону, искрящиеся в пустоте пятнышки мыслей. — Пообещай мне, или я оставлю тебя умирать здесь!»
«Ты труп, — зарыдал он, его слова звучали обещанием, а не угрозой, и он сдался, когда его душа загорелась. — Ты мертва для меня. Ты и твои близкие будут в безопасности».
Я начала менять его ауру, чтобы она соответствовала ауре Ала, и жесткая мысль, непроизнесенный звук ударил нас, и никем ранее невиданные цвета ослепили нас. «Отлично, — подумала я свирепо. — Потому что если ты посмеешь тронуть того, кто мне дорог, я найду тебя. А потом закину сюда обратно умирать вместе с остальными».
Я почувствовала покалывание, когда линия снова открылась, и он скользнул в ту сторону, проскочив в нее, и она захлопнулась за ним, как ловушка.
Он ушел. Теперь я одна корчилась от боли, пытаясь наскрести достаточно воспоминаний, чтобы настроить свою собственную ауру. Я должна выбраться прежде, чем меня измельчит вничто. Я не пойду к Алу, который сейчас играется с Ку’Соксом.
В сознании всплыли воспоминания о тех, кто мне дорог. Дженкс, смеющийся надо мной, уперев руки в бока, пока солнце освещает его волосы. Нежная улыбка Айви, которую она позволяла себе, когда думала, что ее никто не видит. Трент, любовь у него на лице, когда он смотрит на свою дочь, и выразительное изящество, когда он сидит на лошади, окруженный лаем собак и лунным светом. И Пирс — единственная горьковатая мысль о том, что я больше никогда не почувствую его прикосновение, не услышу его тихое дыхание, лежа с ним рядом. Я не могла себе этого позволить, а он все равно продолжал любить меня.
Одно за другим я соединила их, используя как выход, и, одно за другим, мои воспоминания отрывало в сторону энергией, ревущей во мне и сжигавшей меня, пока я не поняла, что моя аура исчезла. В линии не осталось ничего, что можно было распознать. Я не могла думать достаточно быстро, и видимо, мне суждено умереть здесь, среди визга несбалансированной энергии и позабытых душ демонов, которые не могли любить. В абсолютном страдании я обвила воспоминания вокруг того, что осталось от меня, и попыталась смотреть сквозь боль, чтобы создать еще одну мысль и доказать, что я еще не мертва. Но было слишком поздно, и ужас охватил меня, когда мои мысли дернулись и исчезли на мгновение, вернувшись более слабыми, чем прежде.
«Мисс Морган!», — испуганная мысль коснулась меня и отскочила, оставив после себя запах тонких камней, нагретых солнцем.
«Бис?», — отупевшая от боли, я почувствовала, как моя душа загорается. Ощущение сухого песка и ионизированной воды усилилось. Я ощутила, как Бис обернул меня своей душой, но я продолжала гореть.
«Помоги мне, Бис», — с трудом выговорила я и услышала свист. То остатки моей разорванной души отлетели в сторону.
