— Так в чем проблема, Трент? — спросила я. Я ощущала его запах, что-то вроде кислого вина, возможно, с примесью уксуса.
— Мм-м, думаю, поможет, если ты поцелуешь меня, — сказал он, не столько смущенно, сколько раздраженно.
Я отступила назад.
— Не поняла?
Он отвернулся и вырезал еще одно печенье.
— Ну, знаешь… Поцелуй, который разрушит чары и пробудит, мм, девушку? Это же эльфийская магия. Как еще можно это понять?
— Стоп! Подожди! — воскликнула я, когда до меня дошло. — Ты говоришь о поцелуе возлюбленного? Это не сработает! Я не люблю тебя!
Он нахмурился, когда увидел, что его печенье исчезло с противня, а мои два остались на месте.
— Это необязательно должен быть поцелуй возлюбленного, — сказал он. — Просто кто-то пытался приукрасить историю. Но это должен быть настоящий поцелуй, — почти рассердившись, он неуклюже сжал формочку оставшимися пальцами и отвернулся от меня. — Да, Боже мой, Рэйчел. Неужели я настолько противен тебе, что ты не сможешь вынести один поцелуй ради спасения своей жизни?
— Нет, — сказала я, застигнутая врасплох. — Но я не люблю тебя и не смогу притвориться. — Не смогу? Нет, не смогу. Я уверена в этом.
Он вздохнул, задержав дыхание, как будто три секунды раздумывал об этом.
— Хорошо, — решился он, отдавая мне лопатку. — Хорошо. Так, если ты просто поцелуешь меня, мы выберемся отсюда.
Я взяла протянутую лопатку, подошла ближе и положила третье печенье на противень.
— Значит, просто поцеловать тебя, да? — переспросила я, и он вздохнул.
— Мы в твоем подсознании, — сказал он. — Никто никогда не узнает. Кроме нас, — наши глаза встретились, и в его взгляде появилась самодовольная ухмылка. — Ты ведь проделывала это в своих мечтах еще с того времени, как тебе было десять.
Я нахмурилась и положила на противень четвертое печенье.
— Неправда. И вообще, повзрослей уже.
Он отложил формочку и ожидающе уставился на меня. Внутри меня закружились возбуждение и предвкушение. Поцеловать Трента? Ладно, может, подобная мысль и посещала меня раз или два, но она всегда была вызвана лишь любопытством. Ведь он хорошо выглядит, несмотря на щетину и сильную усталость. Но я бы ни за что… в смысле, это же Трент, и я ненавижу его. Ладно, больше не ненавижу, но поцеловать?…
«Прекрати уже, Рэйчел», — подумала я, вытерев руки о передник и повернувшись к нему.
Он оказался слишком близко, и я задрожала, когда он обнял меня за талию.
— Надо полагать, поцелуй в щечку не поможет? — спросила я, когда эльф склонился ко мне. Оказалось, он лишь немного выше меня, и я вдруг занервничала в сто раз сильнее. Он практиковал дикую магию и мог песней усыпить своего врага или засунуть душу в бутылку. Теперь он был опасен, дразняще опасен, а раньше он просто раздражал. Когда я подумала об этом, пульс у меня зашкалило.
Я замерла, и Трент тоже остановился.
— Извини, — сказал он и притянул меня. Я ужасно нервничала и не знала, что делать с руками. Было забавно ощущать их на его бедрах, но я оставила их лежать там — лучший вариант в сложившейся ситуации. Я прикрыла глаза, когда он наклонился слишком близко, и меня окутали запахи корицы и вина.
Я подняла голову, и тут наши губы встретились.
Он осторожно касался меня, как будто боялся или, что вероятнее, не хотел до меня дотрагиваться. Я почувствовала легчайшее касание на губах, а потом он склонился ближе, обнял меня руками и притянул к себе. Его губы шевельнулись, а я замерла, сердце колотилось. Я ощущала его вкус: дуб, листья и солнце, сверкающее на поверхности воды. Разряд дикой магии проскочил по моей коже, как электрический ток, соблазнительный, но опасный. Я почувствовала, как Трент потянул из меня энергию. Задержав дыхание, я заставила себя расслабить руки, которые уже блуждали по его телу, сливаясь с его контурами, привыкая к нему.
Ладно, все оказалось не так уж плохо.
Почувствовав уверенность, я слегка отстранилась, призывая его на языке любовников последовать за мной, и он последовал. От поцелуя у меня по телу — до самых кончиков пальцев на ногах — разлилось возбуждение. Пульс зашкаливал, и я сжалась, всем телом прильнув к нему. У него перехватило дыхание, и он ответил — поднял руку и нежно дотронулся до моего лица, его прикосновения были нежными и легкими, но в них чувствовалось желание большего. Кончик его языка коснулся моего, и мысль всплыла на поверхность, как пузырек в шампанском.
«Боже ты мой. Я целуюсь с Трентом».
Удивленно выдохнув, я отпрянула, и с дико бьющимся сердцем уставилась на него.
— Не помогает, — сказала я, чувствуя холодок там, где недавно были его губы. От дикой магии у меня покалывало все тело. Во взгляде эльфа мелькнула ненависть.
— Потому что я один все делаю, — буркнул он, склоняясь вперед.
— Эй! — взвизгнула я, но он схватил меня за руку и притянул к себе.
— Все как с печеньем, — произнес он, руками обхватив меня за талию. — Ты не помогаешь. Ответь на поцелуй, хоть как-нибудь покажи свое согласие.
— И что, черт возьми, я должна сделать? Сорвать с тебя одежду? — резко спросила я и задохнулась от неожиданности, когда он прижался ко мне бедрами. — Трент! — возмущенно воскликнула я, но слова прозвучали приглушенно, ведь он снова поцеловал меня. Дикая магия зажглась во мне, не обжигая, но наполняя теплом. Она расползалась, как огонь по бумаге, и, струясь, добралась до моего ци и наполнила меня до покалывания в кончиках пальцев.
— Боже мой, — пробормотала я, руки, ранее отведенные назад, чтобы не потерять равновесие, теперь потянулись к его волосам. Я хотела коснуться этих шелковистых гладких прядей. Я столько лет мечтала сделать это. Его тело во весь рост прижималось ко мне, и, оттолкнувшись от стола, я прижала эльфа к холодильнику.
Поцелуй прервался от легкого толчка, и я открыла глаза. Трент был на расстоянии дюйма и наблюдал за мной, бросая вызов. Он разжег во мне страсть, и теперь мне придется признать это.
— Никто об этом не узнает? — спросила я, и кровь забурлила во мне, когда он кивнул.
— Я никому не скажу, — пообещал эльф, и на губах у него появилась улыбка.
«Черт побери, а почему бы и нет?», — подумала я, и, наклонив голову, поцеловала его. Окончательно сдавшись, я прижалась к нему, водя руками по его телу, чувствуя его щетину на своем лице и ощущая, как наше дыхание становится одним, спокойным и размеренным. Воспоминания замелькали у меня в голове: глупая шапочка, которая была на нем, когда я умирала у него на руках. Его побелевшее лицо, когда он осознал, что вызвал Ку’Сокса убить пикси, а я разобралась с ним. Страх у него на лице в лифте Кэрью-Тауэр, когда все открылось и он увидел меня с Алом. Его перепуганное лицо в летнем лагере, когда он склонился надо мной, умоляя сделать вдох, после того как я упала и не могла дышать, и он думал, что я умираю.
