Несколько человек расположились таким образом, чтобы то, что они не знают друг друга, было очевидно. Автомат для игры в пинбол бесшумно вспыхнул, пытаясь привлечь игроков, и ковер был протерт почти до дыр. Здесь пахло больше оборотнями, чем вампирами, но на двери у них висел МЛП, говоря мне о том, что это ресторан для смешанного населения. Не то, чтобы люди еще путешествовали между двумя местами. Все человеческое население маленьких городков умерло во время Поворота, и страх никуда не ушел. Только в городах было достаточно надежной поддержки, чтобы сохранить им жизнь в любом количестве.
Никто не поднял взгляда, когда я вошла, кроме официантки, и после того, как я указала на Трента, она отвернулась. Верный своей природе, Трент выбрал стол в центре зала, не на солнце, но близко. Как ни странно, даже если он не подходил грубым оборотням и задумчивым ведьмам, курящим «даже не хочу знать» что, он не смотрелся не к месту. Может, дело было в Дженксе на держателе для салфеток.
— Мы не можем потратить на это весь день, — сказал Трент, когда я вытащила стул напротив него, садясь с усталым вздохом.
— Мы можем пропустить твой душ, если хочешь, — сказала я, устраивая свою сумку так, чтобы я могла видеть висящий на ней амулет летальных чар.
Зеленые глаза казались черными в тусклом свете, он нахмурился.
— Я ехал девяносто миль в час всю ночь не для того, чтобы вы двое могли потратить время под насадкой для душа.
— У меня в волосах до сих пор пыль с арки, — заметила я, переворачивая свою кружку с надеждой вскоре наполнить ее чем-нибудь.
— Я знаю, что мы спешим. Я хочу попасть туда так же, как и ты.
Трент молчал, и Дженкс посмотрел на нас обоих с несчастным выражением на лице.
— Ты выглядишь усталым, — сказала я, наконец, когда Дженкс жестом попросил меня сказать что-нибудь.
Сведенные брови Трента расслабились.
— Так и есть, — признался он, и Дженкс оживился.
— Я тоже, — произнес он.
— Я не против немного повести машину, — сказала я, пытаясь поймать взгляд официантки.
— Было бы неплохо, Рэйч, — сказал Дженкс ехидно, держа руки на бедрах и рассыпая серебряную пыльцу. — Потому что ты единственная, кто проехал всего около двухсот миль.
— Нет, — возразил Трент. — Тебе нужны свободные руки, в случае если Ковен…
Он помедлил, поднял плечо и позволил ему опуститься.
— В случае если Витоны отправят кого-нибудь другого, — закончил он.
— Да уж, тогда ладно, — сказал Дженкс, и я была удивлена тем, что он сразу принял сторону Трента.
Официантка, наконец, пошла в нашу сторону с двумя кофейниками в руках. Она выглядела на шестьдесят и пахла одновременно оборотнями и ведьмами, поэтому я не могла с точность сказать, кто она. На ней были ковбойские ботинки и фартук, которые она носила так, будто это были удобные тапочки.
— Доброе утро, народ, — сказала она, ее острый взгляд явно пытался оценить нашу платежеспособность. — Обычный кофе или без кофеина?
— Гм, обычный, — выбрала я, и Трент положил руку поверх своей чашки.
— Без кофеина, — попросил он, и запах кофе прокатился над столом, когда она наполнила сначала мою чашку, а потом — Трента.
Дженкс подлетел к моей чашке и зачерпнул себе порцию, размером для пикси, официантка все это время молча наблюдала. Она выглядела подозрительной, а не очарованной, и я догадалась, что раньше она уже имела дело с пикси.
— Что вам принести? — спросила она, когда Дженкс поднялся с ободка моей чашки, и я сделала глоток.
— О Боже, как вкусно, — произнесла я, и женщина просияла, морщины углубились, показав ее красоту, иссушенную ветром.
— Спасибо, милочка. У нас есть немного жидкого теста на кухне. Хотите, я попрошу Лена пожарить вам блинов?
Я кивнула, готовая сдаться на милость этой женщины, если она принесет мне еще такого кофе.
— Я буду томатный суп, — сказал Трент, передав ей свое меню, и женщина издала слабый звук. Дженкс тоже повернулся к Тренту. В заказе помидоров не было ничего необычного, особенно в глуши, где бывало не так много людей, но для Трента это было. Он почти всю свою жизнь притворялся человеком. Отъезд из Цинци, должно быть, был новым опытом для него. Возможно, освобождением.
— Если, конечно, Лен хорошо варит супы, — добавил он, улыбаясь ей.
— Лучшие на этой стороне Миссисипи, — сказала она, засовывая меню под мышку. — Вам острый или нет?
— Неострый.
Оставив оба кофейника, она отправилась обратно в кухню. На мгновение все стихло, кроме автомата для игры в пинбол, и приятные звуки кухни закружились вокруг нас, пока мы все не потерялись в удовольствии сидеть где-нибудь, кроме машины, и пить что-то не из банки или бутылки.
— Лучший кофе, который я когда-либо пробовал, был в одном местечке в деловом центре Цинциннати, — неожиданно сказал Трент, выглядя другим человеком, когда он поставил свою дешевую чашку. Воспоминание об искренней и душевной улыбке, которой он одарил женщину, не покидало меня.
— Там на стенах висели фотографии детей…
— Одетых, как цветы? — выпалила я, и Дженкс позволил золотой пыльце просыпаться с него.
— Ты знаешь о нем? — спросил Трент, широко раскрыв глаза.
— Знает? Ей запретили там появляться, — выпалил Дженкс, смеясь.
— Джуниор, — сказала я поверх края чашки кофе, потом отставила ее. Я чувствовала запах блинов, и мой рот начал заполняться слюной.
— Майк, — уточнила я, поправив себя. — Он запретил мне появляться там после того, как меня изгнали. Это было той ночью, когда я пыталась арестовать баньши, терроризирующую город в прошлый Новый год. Помнишь те пожары на роликовом катке Астона и Площади Фонтанов?
Расстроенная, я посмотрела в глубину своего кофе. За тот случай я так и не получила публичной благодарности.
— Его зовут Майк? — спросил Трент. Я подняла взгляд, услышав удивление в его голосе, и когда я кивнула, Трент покачал головой. — Ты знаешь многих людей.
Я подняла одно плечо и позволила ему упасть.
— Так же, как и ты.
Это было немного странно. Я сидела вместе с Трентом, и ни один из нас не набрасывался на другого. Может, моя мама была права. Всякий раз, когда мы с Робби действовали друг другу на нервы, она заставляла нас чистить гараж или что-нибудь другое. У моей мамы был очень чистый гараж.
— А вот и еда, — сказал Трент, в его голосе звучало облегчение, когда он отодвинулся от стола, чтобы оставить пространство для своей тарелки.
— Одна порция горячей выпечки, — сказала женщина, ставя тарелку с тремя очень коричневыми блинами передо мной. — И чашка томатного супа.
Трент уже тянулся к тарелке.
