— Мне жаль, что тебе пришлось увидеть это, Рэйчел, — сказал он, и я выскользнула из-под его руки. — Болезни немертвых не так легко понять. Позволишь переговорить с ним наедине?
Тряся головой, я отступила в угол.
— Только не в моей церкви, нет. — Я перевела взгляд на немертвого вампира у него за спиной. Феликс выглядел раздавленным, напоминал побитую собаку. Он облокотился о стойку, и казалось, сейчас сползет на пол. Неужели подобное происходит со всеми старыми вампирами? Со временем они сходят с ума и добровольно выходят на солнце?
У Кормеля дернулся глаз, когда он заметил мое пренебрежительное отношение. Но лишь услышав шум крыльев Дженкса, он обернулся к Феликсу.
— Я не могу, — прошептал Феликс, тихим, сломленным голосом. — Нина показала мне солнце, и я смотрел на него слишком долго. Я не смогу снова забыть обо всем, теперь, когда я снова открыл для себя солнце.
Я уже втянула воздух, собираясь ответить, но все слова вылетели из головы, когда Феликс посмотрел на меня, и я увидела в его глазах агонию. Он пришел ко мне, чтобы я убила его. Феликс хотел покончить со всем, но ему не хватало храбрости выйти на солнце.
— Оставь Нину в покое, — сказал Кормель, повернувшись ко мне спиной. — Позволь насладиться отведенным ей временем.
Феликса трясло как наркомана во время ломки, хотя наверное так оно и было.
— Я не могу, не могу, — пробормотал он, надтреснутым голосом. — Меня тянет к солнцу. Боже, ведь проще оставить все как есть… Я вновь оживаю через нее. Я снова становлюсь живым. — Его лицо воодушевилось, став даже слишком красивым. — Ты помнишь, каково это быть живым? А вот я помню. За свою короткую жизнь я не успел насладиться всем, у меня слишком рано отняли жизнь. Почему же ты пытаешься отговорить меня? Ты ничего не понимаешь! Оно и понятно.
Кормель пересек комнату, и я неверяще наблюдала, как он утешает старого немертвого вампира.
— Ты же знаешь, что тебе всегда будет мало, — сказал он, положив руку на плечо Феликса. — Ты стал зависим от солнца. Если ты не остановишься, то погибнешь. Нина подает хорошие надежды.
Феликс облизнул губы, и в его глазах промелькнула сомнение.
— Нина любит меня.
— Ты убиваешь ее, — сказал Кормель, и я подумала, что стоило уйти, пока было время. — Айви учит Нину контролю. Позволь Нине прожить отведенное ей время.
Феликс сделал глубокий вдох.
— Она мне нужна! — выкрикнул он, и жужжание крыльев Дженкса сменилось резким гудением. — Да как ты смеешь говорить мне «нет»! Сопляк! — Он зашагал вперед-назад, особо не приближаясь и не отдаляясь. — Ты как жалкий, мерзкий щенок, обнюхивающий углы коробки, в которой кто-то рожает, но не понимающий всей той боли, что простирается за ее бортиками.
— Может оно и так, — Кормель склонил голову и замер. — Но, сэр, я знаю, что лучше туда и не заглядывать. Веря в эту ложь, я смогу прожить еще один день. Ты больше не можешь захватывать контроль над Ниной. И я не намерен извиняться за действия Айви и Рэйчел. Темнота снова станет теплой и родной, если ты отречёшься от солнца. Сэр, пожалуйста. Еще не поздно.
Феликс уродливо сгорбился и полы его сшитого на заказ костюма задрожали от обуревавшего мужчину гнева.
— Она моя по праву, — прошипел он, и в его глазах снова проступило безумие. — Я голодаю из-за нее, только она удовлетворяет мои нужды…
Испугавшись за Айви, я двинулась вперед, но Кормель остановил меня, не оборачиваясь.
— Ты не смеешь требовать компенсацию за поступки Айви, — сказал он резко. Что-то в Ринне изменилось. Его голос все еще звучал уважительно, но неуловимые обычно нотки подчинения старшему пропали напрочь. И судя по зарумянившемуся лицу Феликса, думаю, он тоже заметил это. Он увяз с головой и теперь уже слишком поздно. Он не мог отказаться от этой зависимости, не мог вернуться к прежнему состоянию.
— Твоя любимая воспитанница обворовывает меня. Я требую компенсации!
Я переглянулась с Дженксом, и поняла, что он тоже заметил изменение в поведении вампиров. Феликса уже не воспринимали как нормального немертвого, нет, теперь он попал в категорию больных, которых нужно укладывать в постель и баловать. Он был старым, забывчивым, и утратившим контроль над собой. Феликс сам сотворил с собой такое, и мне даже стало жалко его, ведь еще три дня назад я помнила в глазах Нины уверенного, сдержанного вампира. Он знал о последствиях, и все равно продолжал, ради того, чтобы увидеть солнце.
— Тебе будет предоставлена компенсация, только не Рэйчел или Айви, — сказал Кормель, и мне стало жалко Феликса, который опустился до нытья.
— Мне бы подошла Айви, — заныл он, выглядя отвратительно и пытаясь скрыть истинные эмоции. Вампир был сломлен и с этим уже ничего не поделать.
Кормель отрицательно качнул головой.
— Рэйчел, находясь рядом с Айви, сможет найти наши души, поэтому Айви должна остаться нетронутой. И когда нам вернут души, мы сможем выйти под солнце, перестав жить во лжи. Сможешь ли ты подождать со мной этого дня?
Мерзкий взгляд Феликса скользнул ко мне, и я задержала дыхание.
— Это лишь уловка, — сказал молодо выглядящий, древний немертвый вампир, зависимый от солнца.
— И все же, ты позволишь мне и дальше наслаждаться этой мечтой, и оставишь Айви и Рэйчел в покое. — Кормель отошел в сторону, позволяя ему пройти, и будто ненамеренно загородил меня от Феликса. — Моя машина возле главного входа. Водитель отвезет тебя куда пожелаешь. Для меня будет насказанным удовольствием представить тебя моим детям, если ты сможешь немного задержаться.
От этих слов Феликс резко выпрямился, и даже стал похож на прежнего себя.
— Я так голоден, — прошептал он. — Кровь больше не утоляет жажду. Теперь мне всегда ее мало.
Кормель понимающе кивнул.
— Мне жаль. Позволь мне переговорить с Рэйчел наедине? Я скоро к тебе присоединюсь. Мои дети смогут утолить твою жажду. Я буду стоять подле тебя, и не уйду, пока ты не насытишься.
Боже мой, от этих слов меня чуть не вывернуло, но такова сущность вампиров. Я фыркнула, когда Феликс, шаркая, вышел из кухни и небольшой наклон головы в мою сторону показал, что он не забыл о моем присутствии. Я вздрогнула, когда встретила взгляд его черных глаз, почти скрытый длинной челкой. Дженкс последовал за ним, паря под самым потолком, как невидимый охранник.
— Я тебе не принадлежу, — бросила я резко Кормелю, прежде чем захлопнулась задняя дверь.
Пахнув ладаном, Кормель метнулся к проходу, и, облокотившись о косяк, уставился на освещённую землю. Он зло поджал губы, и я поразилась, каким живым он сейчас кажется. Практика, практика и еще раз практика.
— Да, не принадлежишь. Но я только что спас тебе жизнь.
— Я бы с ним справилась, — быстро ответила я, и Кормель перевел свой раздраженный взгляд на меня. Он вопросительно и в то же время насмешливо приподнял брови. — Я просто не хотела вредить ему.
