— Нет! — завыла я, ощущая, как мои мистики гудят в пространствах внутри меня, выталкивая ее пока она вгрызалась, погружаясь глубже и пытаясь поглотить меня. Если ей это удастся, я стану полностью принадлежать ей, навсегда превратившись в нее.
— Прекрати! — снова потребовала я, борясь за контроль, и с пониманием, пришедшим слишком поздно, Богиня во внезапном ужасе отпрянула. Она напала на меня, но там, где ее мысли были настроены на желание уничтожать и рвать, начинали искриться мои воспоминания, вырастая как инфекция среди ее собственных мыслей. Как в прошлый раз, когда она попыталась разорвать власть «Свободных вампиров» над ней — чем больше она боролась, тем больше теряла.
И Богиня заплакала, чувствуя, как она меняется, становясь чем-то другим.
Пожалуйста, прекрати! Заплакала я в панике, и мистики потянули ее глубже, вынуждая меняться. Возвращайтесь! Я не хочу вас!
Но мистики не слушали. Они видели, и они не могли вернуться. Им нравился мир масс. Кто бы мог подумать, что ограничение из трех измерений могло сделать мир богаче, чем из четырех?
Перья били по мне, пока она пыталась убежать. Ужас Богини загустел, обвивая меня, несмотря на то, что я почувствовала ее изменение. Я закончу тебя! Поклялась она, запах горящих перьев стал удушающим, и неожиданно ей пришлось бороться за свое собственное существование. Я закончу твои мысли! Я больше не стану!
Громкий плач усилился, действуя на мой собственный ужас. Ты обещала, что этого больше не произойдет! Заплакала она, как потерянный ребенок.
Я убивала ее.
Я бежала. С одним единственным желанием, я перенесла себя в линию, а затем отправила свой разум вдаль. В мое безопасное место — то, где я могла найти утешение — место, где она меня не найдет, пока я не решу, что делать.
Эдден Парк.
Глава 27
Оставайтесь здесь, подумала я, притягивая заскучавших мистиков к себе, съежившись на скамейке, втиснутой под одно из свисающих деревьев на краю берега реки. На мой взгляд, это была лучшая лавочка в парке, она стояла в тени днем, и в глубокой тени была ночью, вне поля зрения большей части парковки и всей открытой области травы. Отсюда я хорошо видела часть Низин, освещенных полной луной и уличными огнями людей, собравшихся, чтобы защитить то, что было дорого для них. Не было никакой силы, и маленькие, но устойчивые огни в Низинах свидетельствовали о магии. Цинциннати за моей спиной жил собственной невеселой жизнью.
Огромная волна пойманных мистиков, утекших обратно в линию, пропустила большую часть наиболее заселенных мест, но это было лишь потому, что внимание людей было приковано к телевизорам, и все говорило о том, что город сумеет пережить эту ночь, оставшись отчасти нетронутым. Изображения остановленного поезда и обещаний, что О.В. и ФБВ поймали ответственных за все это людей, были давящей повязкой, которая порвется, когда Богиня закончит возмещать потери, которые я ей нанесла, и пойдет охотиться на меня.
Даже сейчас я чувствовала, как она зализывает свои раны и заставляет мистиков, брошенных мной, думать по ее образу мышления. Так же как я пережила отколовшихся мистиков, убежав, чтобы вернуться более сильной, так и она, а затем, оставляя волну разрушений на своем пути, который будет конкурировать с Поворотом, она отправиться меня искать.
Этого не должно было произойти.
Звук машины, взбирающийся вверх по извилистой дороге, на фоне взрывов и сирен стал очевидным. Устало, я вытянула ноги на скамейке и положила на колени потяжелевшую голову, когда пуленепробиваемый внедорожник Трента подкатил и остановился со звуком выскакивающего из-под колес гравия. Дрожь прошла сквозь меня, и я обернулась вместе с волной любопытных мистиков.
Дверь авто закрылась с резким хлопком, и несколько мистиков выскользнуло на разведку, почти немедленно возвращаясь с образом. Голова Трента была опущена, рука перевязана. Тем не менее, у него были все пять пальцев, и он где-то нашел чистый комплект одежды.
— Не трогай меня, — попросила я тихо, когда облако мистиков проводило его вперед, питаясь исчезающими эмоциями, усиливая их.
Шаркнув ботинками по тротуару, Трент остановился в пяти футах от меня. Там не было фонарей и он казался темной тенью под деревьями.
— Это всего лишь я, — сказал он, его голос поднялся и опал, заставляя мое сердце болеть еще сильнее.
Спустив ноги вниз, я повернулась посмотреть на него своими собственными глазами, вместо глаз мистиков.
— Ты наполнен дикой магией. Если я к тебе прикоснусь, она может меня найти. — Тоска сжала сердце, острая и густая. — Я пыталась! — Внезапно простонала я, и он опустил голову, понимая. — Они не вернулись. Они привыкли ко мне и отказались с ней объединяться. А теперь она хочет убить меня, а если она с этим не разберется, тогда умрет сама, изменившись во что-то новое, что-то созданное мной.
Трент подошел ближе, и я застыла, когда он сел на дальний конец скамьи. Расстояние заставило меня почувствовать себя лучше, и вместе мы смотрели оттуда на Низины.
— Как же ты меня нашел? — сказала я тихо, почти прошептав.
Он откинулся на спинку скамейки и вздохнул.
— Как всегда это делал; я знаю куда ты пойдешь, когда у тебя неприятности. Биз очень беспокоится. Твоя аура снова изменилась, и он не может тебя найти.
Я посмотрела на свою руку так, словно могла видеть ауру.
— Я действительно все испоганила.
— Нет, не совсем, — намек на его обычную уверенность не заставил меня почувствовать себя хоть немного лучше. — Лэндона остановили, и Старейшины и Анклав — оба отрицают, что знали о том, что он делал… хотя я сомневаюсь, что это правда. Никто в поезде не погиб, даже проводник, который был подстрелен. Нина не разбила фургон об поезд. Оборотни в Цинциннати нашли неожиданное, хрупкое перемирие в своем объединении. К сожалению, против эльфов. Хорошая новость в том, что немертвые начали просыпаться. Ты попала в новости с позитивными заголовками.
С трудом сглотнув, я выпалила то, что меня действительно беспокоило.
— Прости, что бросила тебя так.
Может, если бы я этого не сделала, все было бы по-другому.
Голова Трента темной тенью под деревьями сместилась назад и вперед в отрицании.
— Нет. Этюд мог унести только одного, а оставаться было не вариантом. Ты все сделала правильно, — он помедлил, — Даже если это было самым трудным, что я пережил за сегодняшний день.
Разочарование заставило меня выпрямиться, и моя спина сильно ударилась об скамейку.
— Это не помогло. Богиня может поглощать отколовшихся мистиков, — сказала я, махая в пустоту. — Но тех, кто подстроился под основанный на реальности разум — нет.
Он посмотрел на меня, и я пожала плечами.
— Это я. Я держала их слишком долго. Они изменились, чтобы общаться со мной. Похоже, это стало лучшей системой, чем была у нее, и начало постепенно проникать в нее. Я сбежала, чтобы ее не поглотило, но судя по ее словам, это уже происходило раньше, и как только она достаточно разозлится, она начнет на меня охоту и уничтожит, чтобы те мистики, которых я повредила, не заставили ее измениться. Не убили ее, подумала я с печалью.
