По новостям передавали, что оборотни активировались перед лицом съехавших с катушек вампиров, но в живую все это увидеть было намного страшнее. Наверное, затем и нужны блокады между Цинци и Низинами. Поезда тоже больше не останавливались, проезжая с предупреждающим гудением мимо обычных станций со скоростью восемьдесят миль в час. Я знала, что Дэвид работал с Эдденом, чтобы найти «Свободных вампиров», но со вчерашнего дня я ничего о нем не слышала — это тоже вызывало беспокойство.
— Как только я выясню, — сухо сказал Трент в трубку. — Спасибо.
Он закрыл телефон, обернувшись, чтобы засунуть его в карман. С мрачным выражением на лице мужчина посмотрел на реку. Ветер играл с его волосами, и мне хотелось их коснуться — чтобы вернуть Трента ко мне. Я уже видела, как Трент медленно выходит из себя, но это очень редко происходило из-за Квена. От воспоминания о нашем недавнем поцелуе в моей груди потеплело.
— Я могу как-то помочь? — предложила я, и полицейский у съезда с моста махнул нам рукой. Их было четверо, но кажется только один был заинтересован.
Трент выдохнул, используя движение, чтобы скрыть свое расстройство.
— Нет. Но все равно, спасибо.
Опыт говорил, что больше он этой темы не коснётся. Я поставила машину на парковку, и полицейский подошел к моему окну. Дженкс метнулся из машины, мгновенно потерявшись в ярком свете.
— Мэм? — сказал офицер и когда приподнял фуражку, в черных очках появилось мое отражение. — Пожалуйста разворачивайте машину и возвращайтесь назад. Город закрыт. Никого не впускают и не выпускают.
Это был вежливый приказ, и я потянулась за своими документами, заранее вытащенными из сумки.
— Капитан Эдден попросил меня приехать, — сообщила я, немного преувеличивая, и протянула документы мужчине. Я была уверена, что, если бы он знал, что мы едем, он бы уже пропустил нас.
— Я Рэйчел Морган, — я обернулась к Тренту: — Дай ему свои документы, — попросила я, потом снова улыбнулась полицейскому. Мы ни за что не сможем попасть внутрь. Я уже знала это. Они даже федеральную автостраду перенесли.
— Документы? — протянул Трент, а потом просиял. — А знаешь, что? Кажется, они у меня с собой.
Глаза офицера потерялись за матовыми солнцезащитными очками, пока он сравнивал мое имя со списком в своем блокноте. Дженкс завис над его плечом, и когда наши глаза встретились, покачал головой.
— Ах, простите, эм… Мисс Морган, — сказал полисмен, протягивая назад мои документы. — Никто, кроме правительственных грузовиков с припасами и бензином, не может пересечь мост.
— А что на счет них, а? — спросил Дженкс, напугав человека. — Рэйч, скажи ему, что тебя зовут доктор Маргарет Тессел. Она есть в списке.
— Нашел, — произнес Трент, и когда я протянула руку за его документами, он перегнулся через меня и, засияв профессиональной улыбкой, протянул их полицейскому.
— Офицер, человек на вершине здания ФВБ — мой хороший знакомый. Мне кажется, что я смогу его уговорить не делать глупостей. Вы можете, пожалуйста, пропустить нас?
Строгое выражение лица полицейского вдруг сменилось удивленным.
— Серьезно? — спросил он и, превратившись в мальчика-фаната, перевел взгляд с документа Трента на самого Трента. — Мистер Каламак?
Очки пропали и у полицейского появилась странная улыбка человека, встретившего своего кумира.
— Вау. Это так круто, — произнес он, переминаясь с ноги на ногу. — Я получил стипендию благодаря вашему отцу. Это решило по какую сторону клетки мне находиться.
— Приятно познакомиться, — сказал Трент, и я вжалась в спинку сидения, когда полицейский сунул внутрь руку, чтобы пожать руку Трента. Я умоляюще взглянула на Трента, и он легонько приподнял плечо в недоумении.
— Я понимаю, что вы получили приказ, но у моего друга есть информация об осечках. Я должен помочь ему спуститься.
Явно не зная, как лучше поступить, полицейский посмотрел на реку, потом обратно на баррикаду и трех других полицейских, пытающихся сохранять хладнокровие, сидя в своих машинах.
— Думаю, мы сможем сделать исключение, — согласился мужчина, отдавая документы. — Просто пообещайте не начинать восстание, — пошутил он.
Я перехватила удостоверение Трента, заморгав при виде его плохого фото. Его глаза были широко раскрытыми, а улыбка слишком неестественной.
— В то утро я очень спешил, — сказал Трент, выдергивая документ из моей руки в явном раздражении.
— Открывайте! — крикнул полицейский и свистнул три раза в быстрой последовательности, заставляя остальных трех людей двигаться. — Они чисты!
Мужчина обернулся к нам.
— Надеюсь, вы сможете уговорить вашего друга, мистер Каламак.
— Спасибо. Уверен, моему отцу было бы приятно встретиться с вами.
— Если вам понадобится где-то остановиться, позвоните мне, — добавил полисмен, потом нащупал визитку и протянул ее внутрь. — Отели сейчас заполнены, и вы здесь слегка застряли.
— Так и сделаю, спасибо.
— Тинки — любительница уток, — Дженкс быстро метнулся внутрь. — Тебе даже парни дают свои номера?
Трент пожал плечами, но полицейский уже пропускал нас, и я закрыла окно, чтобы мне больше не пришлось с кем-либо говорить.
— Это было мило, — сказал Трент, и я внутри содрогнулась, когда барьер за нами вернулся на место. Мы были внутри заслона, и это казалось неправильным.
— Почему же? — спросила я.
Убрав руку внутрь, он поднял окно.
— В последнее время, когда меня узнают на улице — это не всегда мило.
Я вспомнила Лимбкуса. Враждебное «они и мы», должно быть, не было чем-то новым для Трента, но, когда такое происходит в общественном место — приятного мало.
— Мне вот не привыкать, — сказала я, наклоняясь, чтобы заглянуть за угол прежде, чем повернуть в город. Мое беспокойство росло. Весь город казался неправильным, и дело было не только в граффити.
Движения на дороге почти не было, ведь город словно вымер. Те немногочисленные машины, которые рискнули выбраться в город, ехали, почти не заботясь о сигналах светофора, передвигаясь слишком быстро и относясь к красному свету как к мигающему желтому, если никого поблизости не было. В противоположность этому обе парковки у стадиона были забиты.
— Сегодня нет игры, — сказал Дженкс, когда мы проехали мимо.
— Они используют его как аварийное убежище, — сообщил Трент, указывая на шатер. — Я не хотел верить, что все настолько плохо. Как они умудряются это контролировать?
Недалеко от стадиона на улице находились несколько групп людей, который тоже двигались быстро и как-то опасливо. Граффити оборотней было повсюду, покрывая и уродуя свежие символы «СВ». На магазинах висели написанные от руки таблички «Закрыто», некоторые тоже были помечены местным граффити. Это напомнило мне главу Поворота в моем учебнике истории за пятый класс — ту, что называлась: «Самый темный час десятилетия».
