Он открыл рот, и я ударила его.
Моя рука встретилась с его лицом с оглушительным хлопком. Взрыв Безвременья ударил его, и он полетел назад, врезаясь в стену между двумя витражными окнами.
Бис слетел вниз к Айви, и Дженкс поднялся в воздух. Я знала, что моя аура была неправильной. Я больше не чувствовала Биса. На в силах остановиться, я подошла к Ландону, съежившемуся под окном. Глаза Богини кружились во мне, в линии, в пространствах между. Ощущение древесины под моими ногами было волнующим, и я почувствовала, как изменилось давление из-за моего веса, тянущего меня к земле. Это было восхитительно, и лишь незначительная часть глаз Богини была обращена к Ландону, который таращился на нас.
«Нас?» — подумала Богиня, фрагмент ее сознания, казалось, завернулся сам в себя от идеи двух личностей, действующих как одна.
— Ты уродливый сон, который больше не должен сниться, — сказала я, затем подняла голову, радуясь звуку моего голоса, отражающемуся от стропил. «Как блуждающие мысли», — восхитилась Богиня, находя общее в том, как звук движется между пустым пространством и твердыми телами.
— Рейчел, нет! — воскликнул Дженкс, когда я потянулась к Ландону, и мне удалось остановить руку, когда Богиня потянулась, чтобы придушить его. — Пожалуйста, отпусти его, — упрашивал он, паря передо мной.
— Ты достойный сон, — сказала Богиня Дженксу, забывая о Ландоне, потом я повернулась к Айви. Она плакала, и я никогда не видела ее такой красивой.
— И ты, — сказала Богиня сквозь меня, и Айви быстро заморгала, сдерживая рыдание.
— Мы. Мне нравятся мы, — громко произнесла Богиня, и я почувствовала растущую улыбку.
— Ты хитрый единичный элемент, Рейчел Морган, — вслух прошептала Богиня, чтобы услышать, как ее слова возвращаются от потолка. Я начинала говорить как сумасшедшая, и Бис стал белый как мел. — Ты стремишься к балансу. Через тебя масса имеет смысл. Я буду продолжать видеть этот сон, и найду свои странствующие мысли.
«Нет!» — подумала я. Но было слишком поздно, и Богиня рывком перенесла не только мои мысли, но и тело в линию. Неожиданно я стала существовать лишь как мысль, не один глаз среди тысяч, а как мысль, способная думать на тысячу мыслей больше, уникальная и единственная, способная быть «я», и «нас», и «мы». Вокруг меня была Богиня, ее изворотливые мысли группировались внутри меня. Она знала, как закончить сны, которые были не достойны сниться.
Она позволит мне помочь.
Глава 19
Я одновременно была в лей-линии и вне ее, и вокруг не было защитного пузыря, поглощающего ощущение от энергии, текущей через пространства внутри меня. Вокруг меня парили коллективные мысли Богини; эмоции были самой легкой вещью для понимания. Ох, я слышала, как она думает — тысячи мыслей, словно пурпурные крылья, одновременно трепетали на границах, но восприятие одного голоса было сравни выбиранию одной ноты из симфонического оркестра. Эмоции были проще, более широким течением чувств и большая часть Богини была зла.
«Но часть ее напугана», — подумала я, и ее расцветший страх приблизился ко мне, словно привлеченный моим беспокойством. Внезапно стало легче отделить испуганные мысли, возможно, мистиков, от фрагментов коллективного разума. Они шептали о сомнении, страхе, злости, пока я не почувствовала к ней жалость. Как уходящий прилив, страх Богини отхлынул, сменившись ее собственными мыслями о сострадании к маленьким потерянным и одиноким снам, которые ей снились. Внезапный переход от страха к состраданию был шокирующим, и как только я осознала это, сострадание Богини ушло, сменившись изумленными мыслями о том, что что-то может существовать вне ее, что непригодная масса могла найти способ поддерживать независимую мысль.
Неожиданно я поняла, что притягиваю ее частицы, резонирующие с моим текущим настроением. У меня возникла мысль о том, чтобы использовать их для себя, и я замерла в нерешительности, когда хитрые мысли Богини об исполнении желания обманщика покрыли меня нереальной суспензией. Я зашаталась, мне казалось, будто я попала в кошмар с американскими горками, и не могу оттуда выбраться. Это было похоже на попытку пересечь болото с постоянно движущейся землей.
«Сюда!» — внезапно подумала Богиня, и когда ее глаза повернулись ко мне, я выдрала свое сознание из-под всего этого. «Мои мысли!»
Но восторг Богини слишком быстро трансформировался в замешательство. «Они меня не слышат», — поднялись тысячи завываний. «Они меня не слышат!»
С трудом думая из-за ее шума, я соскребла вместе истончающиеся остатки решимости Богини. Она думала не в трех, а в четырех измерениях. «Мне нужно иметь массу», — сказала я, пытаясь внушить ей, что блуждающие мысли не могут слышать ее, потому что находятся не в пространстве, а в массе. «Мы должны покинуть линию так же, как они».
«Линия, линия», — рыдала она. «Тут нет линии, тут только…»
Я изменила ауру и покинула линию, молясь, чтобы мы не оказались под землей. Богиня почувствовала, как я ускользаю от нее, и я вздрогнула, когда маленькие мысленные коготки впились в мое сознание. С раздирающим меня рывком, я почувствовала, как она экстраполирует мое местонахождение, модулируя то, чего я не могла, и с легкостью дыхания, я ощутила, что становлюсь твердой. Вроде того. Она все еще была со мной, в пространствах внутри меня.
Удивление, восторг и понимание заполнили ее, переливаясь в меня. «Здесь есть линия», — подумала Богиня, ее осуждение росло, пока она смотрела, понимала и принимала. А затем она начала играть с ней, меняя мою ауру внутрь и наружу, пробуя, на что это похоже перейти из твердого состояния к мысли, и обратно к твердому состоянию.
«Достаточно!» — закричала я. Сердце колотилось, легким не хватало воздуха, я постепенно вернулась в реальность, и Богиня надежно обосновалась внутри меня, заставив упасть на одно колено. Мои руки упирались в толстый, жесткий желтый ковер. Это было самое лучшее ощущение, даже если оно было омрачено, и я воспользовалась моментом, чтобы просто дышать. На моем хвосте висел тигр, и я не знала, смогу ли пережить тысячу не-моих-мыслей, бегущих сквозь меня.
«Не так много!» — взмолилась я. «Меньше мыслей. Я не могу… нести всю тебя… одновременно».
Меня встретил отказ, и я уставилась на ковер, вынуждая ее тоже смотреть на него, впитывать тонкости хаоса и того, как они при помощи цвета и фактуры могли управлять массой вокруг пространства. Огромная часть ее, наконец, обратила внимание, находя в этом удовольствие, и я смогла дышать. Моя связь с лей-линией была нерушимой, и она текла через меня со звуком ревущего огня. Я услышала щелчки клавиш и низкие, приглушенные голоса. Я уставилась на свою ногу в носке, и Богиня подумала, что это поразительно, как что-то твердое может быть использовано для покрытия живой массы. «Я нахожусь в массе, которая разумна», — подумала она. «Невероятно. Только энергия может быть разумна».
— О, мой Бог! — воскликнул кто-то, и щелканье клавиш прекратилось. Я хотела поднять взгляд, но боялась пошевелиться и подвигала большим пальцем на ноге.
