Презрительный взгляд Ала заставил мое лицо вспыхнуть. В его тяжелом пристальном взгляде читалось раздумье, он повернулся к Айви.
– Чем ты готова пожертвовать ради нее? – спросил он Айви, и мое сердце, казалось, остановилось из-за вдумчивого, но управляемого тона его голоса.
Глаза Айви вспыхнули.
– Всем.
Я напряглась. Нины подняла голову, только это была не надежда, а мой страх, он пробудил ее.
– Айви, нет, – предупредила я, и Ал насмешливо фыркнул, уже зная ответ Айви.
– Всем! – повторила Айви, почти хватая его за руку.
Ал глянул на меня, затем обратно на нее.
– Будь предельно уверена. Твои потребности, твои желания, они будут больше, чем твоими собственными, и ты разделишь их с другим? – сказал он, и Айви кивнула, хватаясь за самый голый намек надежды. – То, в чем нуждается другой, ты должна проявить внимание. То, чего жаждет другой, ты должна найти. Это будут небеса, если ты полюбишь ее, или превратится в ад, если появится сомнение. Это нельзя вернуть обратно, и ты будешь в ответе за ее душу, пока она не умрет своей второй смертью, или ты не потеряешь свою. Это шанс, ничего большего.
– Как? – спросила Айви, и я не могла это больше выносить.
– Айви, он – демон!
– Ты тоже! – воскликнула она, затем понизила голос, когда Нина снова начала рыдать, зовя душу. – Скажи мне, – потребовала Айви у Ала, ее собственный страх делал ее еще более отчаянно красивой. – Я сделаю что угодно, чтобы остановить это.
Мое сердце заколотилось, когда Ал, молча, думал.
– Спроси ее, – сказал он, наконец, указывая на меня подбородком.
– Меня? – Мой гнев исчез. Пыльца Дженкса была неудобного красного оттенка, а Трент был бледен.
– Рейчел, пожалуйста, – сказала Айви, и я подскочил, когда она взяла меня за руки. Она дрожала. – Я сделаю что угодно. Я люблю ее!
– Я... Я знаю, что сделаешь, – Я запиналась, пытаясь понять это. Я? Он вправду был серьезен?
Ал взял Айви за свободную руку, открывая ее, чтобы посмотреть на крошечную бутылку, которую я дала ей. Взяв ее, он положил ее в мою ладонь и закрыл пальцы. Я с трудом сглотнула от ощущения, которое почувствовала. Покалывания прошли по моей руке, и Нина застонала, голос был сырым и скрипучим.
– Я не могу вложить душу Нины в ее тело, – выступила я. – Это сделает с ней то же, что и Феликсом, и она совершит самоубийство, чтобы привести ум, тело и душу обратно в баланс.
– Верно, – Ал растягивал слова, заставляя Дженкса нетерпеливо перемешаться как йо-йо.
– Тогда, что, пепельное дыхание? – брюзжал пикси. – Если ты причинишь боль любому из моих друзей, и я сделаю тебе лоботомию во сне!
Ал нахмурился, но надежда Айви зажглась во мне, и уверенность Ала раздула ее к болезненной яркости.
– Чтобы остаться нормальной, ее душа должна оказаться в стабильном, живом организме с аурой, – Ал читал лекцию, будто пытаясь научить унылого студента. – И так... – он растягивал слова, показывая мне рукой закончить его предложение.
– Я должна поместить ее в кого-то все еще живого, – сказала я, глядя на Трента, когда он резко выдохнул, все понимая. – Айви, если я помещу ее душу в тебя…
– Ты можешь это сделать? – спросил Дженкс, его подозрение было ощутимым.
– Конечно, моя зудящая ведьма может это, – вздохнул Ал, когда Айви стала на три оттенка белее. – Она уже поместила чужое присутствие в друга Вера, в Дэвида, не так ли? И там не было никакой любви. По крайней мере, не сначала. Думаю, теперь ему это нравится.
Да, Дэвиду понравился фокус.
Он был сделан, чтобы жить по-другому, симбиоз, полный и красивый. Но душа Нины была ее собственной. Привить ее другому... было ли это правильно?
Но когда я посмотрела на надежду Айви и рваное истощение Нины, то поняла, что то, что было правильным, не имело значения.
– Она, возможно, все еще будет нуждаться в своей ауре, но должна будет брать ее с твоей кровью, – сказала я, и Айви схватила меня за руки. Они дрожали, но ее нужда сделать это – была абсолютной.
– Мне все равно, – прошептала Айви, живая и наполненная надеждой, еще красивее, потому что я видела ее отчаяние за мгновение до этого. – Я хочу этого. Это чувствуется правильным. Я люблю Нину. Она... любит меня. Я не могу видеть ее такой и не могу прекратить это. Пожалуйста!
Я чувствовала себя легкой и нереальной.
– Я не знаю, что это сделает с тобой. Что произойдет, когда ты умрешь? Обе ваших души погибнут?
– Мне все рано! – прокричала Айви, и я повернулась к Алу и Тренту, желая получить их мнение.
– Это душа Нины, свободная от ее сознания, – сказал Ал. – В отличие от той плохой обреченной попытки, когда ты, э, пыталась связать ту душу, Айви, вероятно, ничего не заметит. Но от этого будут далеко идущие последствия.
– Мне все равно, – прошептала Айви.
– Ну, хорошо, я сделаю это, – сказала я, зная, насколько ему нравилось ломать людей их собственными желаниями. – Скажи мне, почему ты хочешь этого, Ал, или ничего не будет.
– Рейчел! – закричала Айви, и я сжала зубы и посмотрела Алу прямо в глаза. Позади него Трент и Дженкс ждали, испуганные, но доверяющие мне.
Улыбка Ала стала злобно-лукавой.
– Айви будет первой из нового вида мастеров-вампиров, – сказал он, и Трент издал мягкий понимающий звук. – Живая. Недавно умершие будет смотреть на живых для продолжения их длительного существования, как они делают это сейчас, но немертвые будут привязаны к живым, а не наоборот. Это должно передать меру... морали, которая сейчас отсутствует.
Я колебалась, видя надежду в конце его долгой вины, и Ал опустил глаза, возможно смущенный тем, что я так хорошо его знала.
– Душа, которую Нина будет пить из Айви, будет ее собственной, – сказал Ал. – Где там вина? Свободно данная, свободно ушедшая. Немертвые потеряют свое влияние. Оно падет на живых. Туда, где оно должно быть.
Немертвые, которыми управляют живые? подумала я, видя в этом смысл.
– Я хочу попробовать, – сказала Айви, и я повернулась к Нине.
Нина уставилась на нас, в ее взгляде читалась боль и яркое отчаяние.
– Айви может держать мою душу, – прошептала она, ее голос прерывался. – У нее уже есть мое сердце, – выдохнула она, опуская голова, таким образом, ее волосы скрыли лицо. – О, Боже это больно. То, что ты можешь сделать, это причиняет боль. Пожалуйста. Просто сделай что-нибудь. Я не могу так жить.
Потребность исправить это, казалось, согревала меня. Мои руки дрожали, и покалывание мчалось по мне, когда Трент приобнял меня за талию. Я чувствовала себя больной, затаившей дыхание.
– Это сломает оригинальное проклятие, не так ли?
