— Ты кто? — спросила я, поколебавшись. Джаспер наказывал не откликаться на слова демонов, не подавать вида, что вижу их, но за гранью жизни следовать этому правилу показалось бессмысленным.
— Люди зовут меня Валефаром.
— Ты верховный демон-архонт? — поразилась я. — Это ты явился мне в склепе императора и в зеркале в доме Крипса?
— Разумеется, — удивился демон. — С момента нашей первой встречи я наблюдаю за тобой, отроковица. Ты ценный человечек. Одна на миллион. Родилась в День Теней, прошла отличную подготовку в питомнике, который создал для себя мой неразумный брат, Арбатель. Он недавно вернулся ко мне, — хихикнула тень. — Ух, какое чудное наказание он сейчас отбывает! Впрочем, я готов простить его. Скоро наши распри не будут иметь значения. Я благодарен тому теургу, который послал его обратно в наш мир.
Тень начала терять очертания, поплыла, и к своему ужасу я увидела, как чернильные сгустки сложились в знакомый облик: резкие скулы, высокий лоб, прямой нос.
— Прекрати! — крикнула я в пустоту, зажмуриваюсь. — Не смей изображать Джаспера.
— О! — разочарованно произнес Валефар. — Хотел сделать тебе приятное. Хорошо, будь по-твоему.
Я открыла глаза, и на сей раз увидела перед собой Кордо Крипса, сотканного из тьмы и мрака.
— Так лучше? — полюбопытствовал Валефар.
Я не ответила.
— Где я? — спросила вместо этого. — Я умерла?
— Пока нет, отроковица, но конец близок. Рожденные в день Теней могут путешествовать между мирами, когда их сознание покидает телесную оболочку. И вот, я решил попрощаться, а напоследок показать тебе мир демонов. Он перед тобой.
Серый сумрак посветлел, темная масса далеко внизу стала видна отчетливо. Теперь она бурлила, ежесекундно меняла очертания. Ртутная поверхность проросла мириадами побегов; миг, и на них распустились механические цветы. Металлические лепестки вздулись, раскрылись шипастыми ртами, которые тут же схлопнулись, поднялись выше, сложились в купола и башни. Слева и справа стрелами ударили ртутные гейзеры и застыли; теперь меня окружали опоры и причудливые структуры, шкивы, поршни, решетки, поросшие чем-то, похожим на неопрятный мох, по которому медленно переползали слизнеподобные создания.
Я как песчинка болталась в сердце огромного механизма, в котором соединялись неживая плоть и металл. Все происходило в абсолютной тишине, отчего я окончательно уверилась, что нахожусь во власти предсмертного бреда, и все, что меня окружало — и эти иномирные конструкции, и неживые существа, и чернильная фигура демона — плод моего агонизирующего воображения. Чувство это усиливалось тем, что мои движения были неуклюжими и замедленными, как в кошмарном сне.
Бешено закрутились шкивы, фермы отделились от стен, преобразились в шарнирные лапы, хребет из тысячи сочленений и металлический хвост. Монстр поднялся на дыбы, раздул решетку ребер, издал беззвучный рев, выпустил облако гари и рассыпался десятком ртутных фонтанов, которые слились в единый вал. Он дрожал, как желе, катился вперед, приближался неотвратимо; под его напором колоссальные конструкции рушились и оплывали.
Я испуганно дернулась, и тут же сделала четвертое открытие: в этом мире не было понятия верха и низа. Меня перевернуло, ртутная масса удалилась и оказалась над головой, расползлась, как брюхатая туча. Из тучи вырывались части субстанции, то редкими хлопьями, то нитями паутины, мимолетно складывались в уродливые образы и тут же таяли.
Картина навевала тоску. Эти лишенные формы образы и унылая серость казались воплощением непостоянства жизни и тщетности попыток сохранить красоту.
— В нашем мире мы утратили власть над материей, — поведал Валефар, который спокойно наблюдал за мной и тем, что творилось вокруг. — Мы, архонты, пытаемся управлять ей, но сама видишь: ничего не выходит. Мы лишь тени. У нас остались эмоции, остались мысли и неутоленные желания. На краткий миг мы обретаем силу, когда забираем энергию жалких человеческих тел в вашем мире. Но ваш мир станет нашим, как только архонту удастся слиться с человеком, который в силах вынести нашу мощь. И этот архонт, — Валефар захихикал точь-в-точь как Крипе— я!
Смех резко оборвался, демон погрустнел. Добренькие глаза Кордо Крипса превратились в пустые глазницы, нос провалился, во рту образовалось сразу три челюсти, из-за чего, когда демон заговорил, слова звучали невнятно, будто их дробило эхо.
— Думал воспользоваться твоим телом, отроковица, — сообщил демон. — Но эти неразумные возложили тебя на алтарь, как рядовую бродяжку. Ах, какая в тебе сила! Я забрал ее во время ритуала и использую сейчас, чтобы стоять перед тобой в этом облике и говорить человеческим языком. Впрочем, твоя гибель — пустяки. Скоро в зал явится второй сосуд, крепче и сильнее. Надеюсь уговорить его. Он рассердится, когда увидит твое мертвое тело. Это плохо. Но я пообещаю ему кое-что: авось, пойдет навстречу.
— О чем ты говоришь? — прошептала я, содрогаясь от отвращения и ужаса.
Демон рассмеялся и окончательно утратил человеческие очертания.
— Заболтались мы с тобой! Тебе пора. Кто там приходит за умершими в мире людей? Странник Смерть? Хорошо, я покажу его тебе.
Чернильные сгустки опять поплыли, и передо мной вырос старик, чье изображение я не раз видела на стенах склепов. Плащ паломника, длинная борода, переплетенная плющом, костяные руки.
— Прощай, отроковица, — гулким голосом произнес демон, принявший облик странника Смерть. — Ты мне нравилась больше других людей. Обещаю, я накажу виновных за твою гибель.
И гибель моя была близка: я остро почувствовала ее в этот момент. Биение сердца затихло, в глазах потемнело.
— Нет! — с трудом выговорила я. — Не хочу!
Но демон в облике странника Смерть отвернулся. Его фигура таяла, растворялась, и вместе с этим таял и мир вокруг. Я умирала по-настоящему. Ужаснее всего было осознавать, что и мир людей, который я покинула, также обречен.
Серое марево подернулось рябью, и в мире демонов произошли удивительные изменения: повсюду вспыхнули ярко-зеленые точки, развернулись остроконечными звездами. Потрясенная новым чудом, я напрягла слепнущие глаза. В этом царстве безжизненой серости не было места столь яркому цвету, и его появление могло означать, что вот-вот произойдет что-то прекрасное. И оно произошло.
Ткань мироздания пронзили тысячи ветвей. Они росли, сплетались, заполняли собой пространство. Нежные побеги коснулись рук и ног, и я ощутила покалывание, которое сменилось жжением. Кровь быстрее побежала в венах, затем вскипела, сердце превратилось в пульсирующий факел, но в один миг боль отступила, стих огонь. Тело налилось силой, в голове прояснилось, я сумела сделать глубокий вздох.
Ирминсул! Он вливал в меня жизнь, как делал это две сотни лет назад с магом Альдо Торквинусом. Душу затопили тысячи чужих эмоций: гнев, страх и желание защитить.
«Спасибо!» — мысленно произнесла я, и в ответ теплая волна прошумела в голове, мимолетная вспышка нежности.
