Я заглянула ему в глаза, надеясь, что он поймет, что я хочу сделать. И тогда он тихо произнес:
— Уверена, что справишься? Ты сказала, дерево умирает.
— Да. Справлюсь с твоей помощью. Ирминсул откликнется на мой зов. Я прикажу дереву отдать все, до последней капли. Я тоже сделала свой выбор.
— О чем вы там болтаете? — подозрительно вопросил демон.
Джаспер обхватил мои виски, по щеке потекла кровь из раны на его ладони. Я вздохнула, готовясь к тому, что предстояло совершить.
— Отойди от нее, теург! — заволновался демон. — Что ты делаешь? Я убью вас обоих!
— Вперед, Камилла, — твердо произнес Джаспер, и его зрачки сузились и налились красным.
Вопреки ожиданиям, когда я вошла в транс, сознание не покинуло тело. Как и раньше, я испытала поток нечеловеческих мыслеобразов и эмоций. Мое и чужое сознание спелись так крепко, что я не могла понять, кто я и где нахожусь. В первый момент показалось, что я снова умираю. Навалились слабость и бесконечная усталость, даже ноги подогнулись и задрожали. Ни следа бушующих потоков энергии, они превратились в вялое, едва заметное биение. Источник магии иссяк. Стало тревожно: показалось, вот-вот он оскудеет окончательно, и вместе с ним растаю и я, растворюсь в бесконечности, и некому будет вернуть меня обратно.
Как сквозь дымку я видела темные глаза Джаспера, и прикосновение его теплых рук ободрило.
Сомнений не оставалось: дерево Ирминсул умирало. Без слов оно умоляло отпустить, дать собраться с силами, но сделать этого я не могла. И дерево уступило моему требованию. Словно невидимый покорный вздох овеял мои щеки.
Перед мысленным взором запрыгала череда образов. Промелькнули темные стены башни «Дома-у-Древа», ночное небо, на котором сквозь прорехи в тяжелых тучах виделись неутомимо вращающиеся кольца Небесных Часов; я ощутила холод земли и свежесть ветра. Затем вернулась в зал «Кровепад», оказалась среди плотных, отсвечивающих красным клубов дыма, который полз по стенам из черного мрамора. От столь стремительных перемещений к горлу подкатила тошнота.
Но вот перед глазами не осталось ничего, кроме уродливой фигуры, сотканной из огненных жил и отсвечивающих алым водяных струй, над которыми подпрыгивал, крутился, и нелепо ухмылялся белый череп. Фигура излучала такую бешеную злобу и неутолимую жажду убивать, что мое человеческое сознание дрогнуло.
А вот другую часть сознания затопила первобытная ненависть, и ненависть эта росла, обретала видимую форму. Мое тело окружило голубоватое свечение; слабое биение энергии усилилось, поток креп и разрастался.
Джаспер убрал руки и отступил. Я осталась с врагом лицом к лицу.
Демон выпростал из своего нелепого тела огненное щупальце, но как только его кончик коснулся границы свечения, щупальце рассыпалось искрами. Я ощутила вспышку чужой ярости: враг посмел оказать сопротивление! Энергия хлынула, и под ее напором демон не устоял. Сначала дымная плоть расползлась клочьями, сквозь прорехи иглами брызнули тонкие струйки воды, столб огня вырвался на волю и стрелой вонзился в потолок. Затем тело демона полностью рассыпалось. Потоки воды хлынули на мрамор. Последовала краткая борьба стихий: огонь, соприкасаясь с водой, ударил фонтанами обжигающего пара. Череп упал на пол и раскололся надвое. Остался лишь зыбкий чернильный силуэт, и голубое сияние плавило его, как лучи утреннего солнца плавят туман.
Меня сотрясала дрожь, воздух затекал в легкие раскаленным пеплом, кожу жгло, в голове взорвалась невыносимая боль, но я не отступала.
Демон заговорил. Его голос напоминал предсмертный шепот, что отразился от стен зала бесчисленным эхом.
— Усмири свою магию, отроковица! Ты не ведаешь, что творишь, — просвистел он. — Как только я уйду, все договоры будут расторгнуты. Что ожидает людей без нас? Крах и гибель. Но меня это радует. Пусть люди увидят, что они бессильны.
Пусть пожалеют о прошлом величии. Скоро, очень скоро чернокнижники пожелают призвать нас обратно. Они захотят вернуть меня, и я вернусь, но на своих условиях. Плата будет велика. Как же горько ты раскаешься в том, что делаешь!
Голос смолк. В центре семиконечной звезды закрутилась воронка потусторонней энергии. Пространство рядом с ней исказилось, воздух задрожал, как над раскаленными камнями в жаркий день. Затем воронка схлопнулась, и порыв ветра ударил в грудь невидимым кулаком. Тишина зазвенела в ушах, как рой мошкары. Зеркала на остриях семиконечной звезды беззвучно осыпались осколками. На миг они вспыхнули потусторонним огнем, а затем растаяли, как лед.
Окружавшее меня сияние потускнело и погасло. Одновременно с этим поток энергии иссяк, и я ощутила пустоту, которая никогда больше не будет заполнена. Ирминсул отдал все и замолк навеки.
Колени подогнулись, и я упала бы, если бы Джаспер не подхватил меня.
— Камилла! — позвал он с тревогой. — Все кончено. Ты справилась. Ты в порядке? Можешь говорить?
На все вопросы Джаспера я ответила кивком. Каждый вздох давался с трудом, губы дергала судорога, и попытайся я в этот момент произнести хоть слово, я бы лишилась чувств.
Джаспер поднял с пола свой плащ, набросил на меня, и когда расправлял воротник, я увидела, что его пальцы едва заметно дрожат. Он крепко обнял меня за плечи и притянул к себе. Я чувствовала его неровное дыхание и глухое биение сердца. Джаспер поддержал меня за локоть, помог сделать первый шаг, потом заглянул в глаза и твердо произнес:
— Нужно идти. Здесь опасно оставаться.
Глава 21 Негаснущее пламя
Валефар покинул мир людей, пакту с демонами пришел конец. Но пока у меня не было возможности порадоваться завершению ужасного испытания. Раздался низкий рокот. Адитум, башня созданная силами ушедших демонов, содрогнулся, как раненое животное. Подавив желание броситься прочь, куда глаза глядят, я дернула Джаспера за рукав и указала на алтари, на которых белели тела несостоявшихся жертв.
— Нужно забрать их!
Джаспер кивнул и принялся торопливо обходить зал. Он проводил рукой над лицами людей и те открывали глаза. Джаспер помогал им подняться, быстро растолковал, что нужно делать и указывал на выход. Люди шатались, как пьяные, бессмысленно озирались, но быстро понимали, что к чему и покидали зал, не мешкая.
Я помогла встать Шер; она молча обняла меня, затем оттолкнула, и бросилась к своему отцу. Он уже полностью пришел в себя, возвышался возле мраморной плиты во весь немалый рост и оглядывал зал, сыпя сквозь зубы замысловатыми ругательствами. Было странно видеть Пикерна в одеянии, напоминающем саван; впрочем, дворецкий держался в нем так, словно это была его роскошная ливрея.
Пикерн выслушал указания Джаспера, кивнул и направился к выходу, крепко схватив дочь за руку, как маленькую. Шер покорно шла за ним, наклонив голову.
Наконец, в зале не осталось ни одного живого человека, кроме нас с Джаспером, но уходить я не спешила, несмотря на усиливающийся рокот и гул. Я стояла возле алтаря, на котором распростерлось тело Фаро, бесцеремонно трясла и теребила его, и вновь и вновь прикладывала ухо к мохнатой груди, пытаясь уловить биение сердца.
