— Я решила, вы собираетесь меня убить.
— Не представляете, как мне нравится эта идея, — получила я не менее резкий ответ.
В запальчивости я открыла было рот, чтобы ляпнуть еще что-нибудь, но Кассиус болезненно скривился и жестом попросил промолчать. Затем спокойно произнес:
— Думаю, сейчас Камилле лучше пойти к себе. Ты не против, Джаспер? Ей крепко досталось. Завтра познакомитесь поближе и вместе посмеетесь над тем, что произошло.
Господин Дрейкорн ничего не ответил — стоял у камина темным изваянием, прижимая платок к разбитому лицу. На белой ткани проступило алое пятно. Я вздрогнула, пробормотала «спокойной ночи» и выскользнула в коридор.
Сама не заметила, как добежала до своей комнаты. Заперла дверь, в запальчивости вытащила саквояж, принялась кидать в него вещи — нечего сомневаться, утром меня выставят из этого дома.
Пнула потрепанный кожаный бок, бросилась на кровать и укрылась одеялом с головой.
Я без конца прокручивала в голове пережитую сцену, от гнева и стыда стискивая зубы до боли в деснах. Воображение с готовностью рисовало, как утром новообретенный хозяин вызывает меня в кабинет, страшно грохочет своим низким голосом: «Прочь из моего дома, идиотка!», а затем вышвыривает на улицу, не заплатив за последнюю отработанную неделю. Кассиус при этом стоит рядом, бесстрастно смотрит лучистыми серыми глазами и не говорит ни слова в мою защиту.
Завтра я опять окажусь на холодной улице без гроша в кармане. Пойду к Резалинде — может, уговорю приютить на недельку — другую. Соглашусь на любую работу, хоть кухонной девушкой, хоть прачкой, только бы не возвращаться в общину.
На завтрак решила не ходить, а малодушно остаться в комнате, ожидая дальнейшего развития событий, но в восемь постучалась Эрина и сообщила, что господин Ортего настоятельно просит спуститься в столовую.
Сегодня Эрина выглядела по другому: поверх рабочего платья нацепила белоснежный фартучек, высоко уложила волосы, открыв изящную шею и выпустив пару кокетливый локонов у ушей, а губы подвела вишневой краской. Выражение лица у нее было томное.
— Хозяин приехал, — объявила она снисходительно. — С утра сильно не в духе был, но сейчас ничего, отошел.
Я внимательно посмотрела девушке в лицо; если бы ей было известно о ночном происшествии, она бы не упустила случая позлорадствовать. Наверное, кто-то позаботился убрать следы моей драки с мнимым грабителем, и Эрина пока ничего не пронюхала.
Я захлопнула дверь. Ничего не поделаешь, придется выходить. Ополоснула лицо холодной водой, причесалась и обреченно пошла вниз — как на эшафот. В коридоре столкнулась с дворецким; тот сосредоточенно нес в столовую большой кофейник. Выглядел он здоровехоньким — видать, помогло средство дочери. Вчера я с удивлением узнала что у дворецкого, оказывается, есть дети. Интересно, каким он становится в кругу семьи — может, приходя домой, вместе с ливреей снимает и маску ледяной сдержанности?
Наверное, после бессонной ночи я выглядела просто ужасно, потому что Пикерн внезапно дружелюбно кивнул, а на его тонких губах показалось подобие ободряющей улыбки.
— Сбывается ваше предсказание, господин Пикерн, — сказала я с горечью. — Можете торжествовать — скоро я покину этот дом. Знаете, что я вчера натворила в библиотеке?
Пикерн изобразил удивление.
— Мне неизвестен ваш проступок, — произнес он высокомерно. — Утром пришлось немного прибраться — хозяину был вынужден воспользоваться входом в башню, оттуда он прошел в библиотеку, в темноте оступился и ударился о край стола. От упавшей свечи чуть не возник пожар. Конечно, странно, что господин Дрейкорн вздумал взять обычный восковой огарок, — задумчиво добавил дворецкий,
— ведь он всегда пользуется только электрическими свечами. Ну, мне не привыкать убираться в библиотеке.
Произнеся это, Пикерн многозначительно поднял брови.
Вот как. Конечно, кто же захочет признаваться, что его приняла за вора в собственном доме и оглушила старинной посудиной какая-то девчонка-прислуга.
Я была так поражена внезапной человечностью дворецкого, что даже на миг забыла о свалившемся на меня несчастье в виде новообретенного хозяина. Оказывается, Пикерн не всегда ведет себя, как хладнокровная болотная рептилия!
Мы подошли к столовой. Пикерн предупредительно распахнул передо мной дверь. Я глубоко вздохнула и вошла, сцепив дрожащие руки.
— Доброе утро, — прошелестела я и скользнула на свое место.
Кассиус, как всегда, подскочил и отодвинул для меня стул. Господин Дрейкорн сидел во главе стола и даже не повернул голову в мою сторону. Перед ним стояла чашка с черным, как деготь кофе и лежала пачка писем; когда я вошла он как раз открывал одно из них ножом с потемневшей рукояткой. От чашки шел странный аромат — терпкие ноты муската, гвоздики и кардамона. Позднее я узнала, что хозяин сам готовил себе кофе по особому рецепту, который привез из дальней страны.
Кроме него рецепт был известен только Пикерну, который несколько лет служил у него на корабле стюардом.
Нехотя ковыряясь в тарелке с омлетом, я нет-нет да поглядывала украдкой на хозяина.
Он побрился и переоделся в приличный сюртук, подобающий аристократу и теургу, но все равно в облике Джаспера Дрейкорна проглядывал вчерашний грабитель и авантюрист.
Фигура у него была крепкая, статная, лицо довольно привлекательное, но черты резковаты и выражение неприветливое, сумрачное. Высокий лоб, жесткие очертания рта, нос крупный, прямой.
Тонкий бледный шрам убегает от нижней скулы под шейный платок, шрамы на длинных пальцах, сжимающих письмо. Жизнь у господина Дрейкорна была неспокойная.
Неопрятная щетина исчезла, осталась узкая, аккуратная полоска черной поросли на квадратном подбородке. Вид она ему придавала совершенно разбойничий, и была такая колючая на вид, что у меня даже ладонь зачесалась, словно я провела по ней рукой.
Господин Дрейкорн был довольно молод; я решила, что ему немногим больше за тридцать. На своего отца он походил так же, как мощный, крепкий дуб походит на гнилую корягу. То ли Кассиус странно пошутил, то ли художник, создавший портреты лорда-архивариуса Клаудиуса Дрейкорна, видел позирующих ему людей по-своему.
— Как спалось, Камилла? — безмятежно поинтересовался Кассиус. Дрейкорн опустил письмо и перехватил мой изучающий взгляд. Черные глаза смотрели неприязненно; от неожиданности я вздрогнула и случайно уронила вилку — та отскочила от стола и упала на пол, громко и жалобно зазвенев. Господин Дрейкорн выпрямился и резко придвинул к себе чашку с остывающим кофе. В наконец наступившей тишине я пробормотала:
— Благодарю, Кассиус, неплохо.
Кассиус послал мне ободряющую улыбку и начал вполголоса беседовать с хозяином, обстоятельно рассказывая ему последние новости столицы и придворные сплетни. Дрейкорн перебирал письма, прихлебывал кофе и равнодушно кивал.
