– Они приезжали за мной! – быстро заговорила Ротель. Она едва не извинялась, видя, как ошарашен ее брат. – Настоятель меня продал!
С тех пор как солдат поймал ее у ручья, девушка пребывала в состоянии ужаса – безмерного, доселе неведомого. Ее никогда не страшило одиночество пустошей, возможность заблудиться или лесные опасности, но в тот вечер Ротель призналась, что ее главный страх – оказаться беззащитной во власти другого человека. И этот ужас заставил ее действовать инстинктивно и смертоносно. Девушка посмотрела на свои окровавленные руки и затряслась.
– Дрого расплатился за тебя церковной чашей, сестрица. – Сердце его прыгало в груди. Не считая боли в боку, и он, и она остались невредимы, а Ротель снова была свободна. Но юношу мучил еще один вопрос. – Они над тобой надругались?
– Нет, этот человек просто вез меня к Дрого, – ответила девушка и постаралась улыбнуться, чтобы успокоить брата. – Он сказал, что мы едем в замок Тенес.
– Замок нашего отца? – У Изембарда кольнуло в груди. После стольких лет прошлое напомнило о себе в эту злополучную ночь.
Ротель кивнула. Девушка постепенно приходила в себя, однако и брат, и сестра все еще странствовали по морю сомнений. Оба понимали: их жизнь никогда не станет прежней.
– Замок теперь принадлежит Дрого. Я думаю, он знает о нашем происхождении. – Ротель посмотрела на брата своими глубокими ясными глазами. – Что нам делать?
– Вернуться в Санта-Афру мы не можем. И в деревне на нас тоже донесут. – В голове у юноши прозвучали слова Адальдуса: «Помни: ты сын Изембарда из Тенеса». Под ногами у них лежало бездвижное тело солдата. Если Изембард хочет защитить сестру, он больше не должен думать как серв. – Ротель, люди Дрого станут искать нас в окрестностях монастыря. В Жироне много народу, там на нас не обратят внимания. Дрого не ожидает, что мы направимся в большой город. У меня есть несколько серебряных оболов. Мы могли бы уйти вместе с караваном каких-нибудь купцов.
Ротель встревожилась. Они никогда не покидали монастыря. Они даже не умели пользоваться деньгами и уж тем более – торговаться с купцами.
– Что с нами будет?
Изембард обнял сестру. Ему было так же страшно, как во время их детского побега из Тенеса. Господь снова подвергал его испытанию, и он не должен был поддаваться слабости.
– Мы рождены от земли, и однажды мы уже победили смерть. Я сумею тебя защитить, Ротель.
Она хорошо знала своего брата. Да, он отважен, но сейчас обстоятельства сильнее его. И все-таки она ему доверяла.
Рожденные от земли спрятали тело солдата под ворохом листьев, шуганули его лошадь и пошли прочь. Их жизнь в Санта-Афре кончилась, они не оглянулись назад. Изембард и Ротель уходили молча, не зная, остались ли самые черные тени за спиной или поджидают их впереди.
4
Жирона
Город проснулся в молчании, под густым туманом, который поднимался от реки Оньяр до самого верха крепких стен. Первые торговцы занимали места под церковным крыльцом. Хотя им было приказано дождаться окончания мессы, они хотели начать торговлю прежде, чем колоны нового епископа Фродоина отправятся в Барселону. Местные наперебой расхваливали дорожные плащи и другое снаряжение для путешествия; плотники проверяли тележные колеса и оси. Зима будет суровой. Дожди уже успели потрепать караван по дороге из Нарбонны, а дальше будет только хуже. Участки древней римской дороги с выщербленными плитами и перепадами высоты еще оставались проходимыми, но на грунтовых отрезках накопилось столько грязи, что запросто можно было лишиться колеса.
Под мрачными сводами церкви дым кадильниц затмевал сияние свечей, зато более переносимым становился исходивший от путешественников запах пота и мокрой кожи. Месса закончилась, и Элиас, новый епископ Жиронский, беседовал с викарием и другими церковниками – все они были в преклонных летах, – поглядывая на юного Фродоина, который продолжал молиться, стоя на коленях перед распятием.
Хотя Фродоин и принял назначение архиепископа Реймсского, у церковной курии и знати оставались сомнения, доберется ли он до своей барселонской резиденции. Многие обрадовались, когда Фродоин покинул Реймс: одним соперником меньше, и видеть его будут теперь лишь на больших соборах. Вместе с монахом Сервусдеи Фродоин прибыл в Нарбонну, где архиепископ Фредольд благословил его, не зная, что движет молодым человеком – решимость или тщеславие. Связующим звеном между Фродоином и Сервусдеи служил Жорди, барселонский священник, который любил свою землю и смотрел на молодого епископа как на посланника Божия.
К удивлению придворных, король Карл позволил Фродоину набирать колонов для Испанской марки, чтобы они обрабатывали землю, принадлежащую епархии, – после набега, который случился летом прошлого года, там снова требовались рабочие руки. Гунфрид, граф Барселонский, находившийся при королевском дворе, тоже дал свое согласие – ведь в его отсутствие епископ наряду с виконтом олицетворял высшую власть в городе. Гонцы и почтовые голуби распространили призыв Фродоина по городам Готии, от Пиренеев до самой Роны. И хотя одно упоминание Испанской марки вызывало страх, нищета царила повсюду, и в Нарбонне собралась едва ли не сотня крестьян и ремесленников, да еще сколько-то заблудших монахов и увечных солдат. Некоторые приходили в лохмотьях, с пустыми руками и видом своим больше напоминали покойников с кладбища; другие приезжали на повозках и приводили с собой рабов. Но все эти люди хватались за свой последний шанс, пусть даже и в самом разнесчастном углу христианского мира. Фродоин повелел своим помощникам вести общий список и лишних вопросов не задавать. Для него тоже начиналась новая жизнь.
Когда епископ Элиас подошел к молодому Фродоину, он заметил на его взволнованном лице слезинку, которая сползала по щеке в черную бороду, аккуратно подстриженную по моде франкского двора.
– С тех пор как я добрался до Готии, я только и слышу, что Барселона вот-вот исчезнет с лица земли, – дрожащим голосом прошептал Фродоин. – Неужели такова воля Всевышнего?
Элиасу было жаль молодого священника. Впереди его ожидала тяжелая задача.
– Я полагаю, воля Всевышнего в том, чтобы вы этого не допустили, однако исполнить ее вам будет нелегко.
Фродоин, не поднимаясь с колен, вновь обратился к кресту и вознамерился продолжить молитву. Но вскоре он уже стоял на ногах. Момент слабости миновал.
– Пути назад нет. Да оборонит нас Господь.
Церковный колокол громогласно зазвонил, и священники вышли на крыльцо. Архидиакон возложил на голову Фродоина роскошную митру, Элиас дал свое благословение. Держа в руке посох, Фродоин обратился к собравшимся перед церковью. Люди застыли в ожидании.
– Те, кто отправляется со мною в это путешествие, знайте: Бог прощает ваши грехи! – выкрикнул молодой епископ, как всегда умело завладевая вниманием толпы. – Больше не имеют значения ошибки, стыд и бесчестья, которые, возможно, тенью лежат на вашем прошлом. Господь остановил продвижение неверных, и прославленный Карл Великий начертил линию, за которую они никогда не должны переступить, – это и есть Марка. Ныне Господу угодно, чтобы мы присоединились к людям, там проживающим, дабы возделывать их покинутые поля, восстанавливать разрушенные монастыри и основывать поселения. Да, нам известно, что эта земля пропитана кровью, но я молился, и Господь ниспослал мне видение.
