– Твои люди выпили еще больше твоего, Дрого. Дай им проспаться, это дело касается только нас… Где моя дочь, где Санса? И не лги мне: я сразу почувствую.
По голой груди Дрого пробежали два золотистых скорпиона с поднятыми хвостами. От ужаса пленник вытаращил глаза и начал обильно потеть. Он что есть силы замотал головой, и Ротель освободила его от постыдного кляпа.
– Беда случилась неожиданно, девочку уронила кормилица, – быстро заговорил Дрого. Но, увидев, что бестиарий опускает на него третьего скорпиона, исправил свой ответ: – Это вина одного из моих людей! Никто не ожидал такого поворота, но я готов восполнить твою утрату. Я принесу тебе другую девочку того же возраста… или мальчика – как захочешь.
– Ты знаешь, куда пришелся удар? Говори!
Дрого высокомерно промолчал, и тогда Ротель похлопала по его груди. Один из скорпионов впился в кожу. Боль тотчас разлилась волной по телу мужчины, и страх сменился паникой.
– Мне говорили, она ударилась виском о камни! Мне очень жаль…
– Правым или левым? – безжалостно уточнила Ротель, дрожа от гнева.
Дрого ощутил тепло у себя в промежности: это он обмочился от страха. Ротель указала на правый висок; пленник кивнул. Он до сих пор не постигал смысла такого пристрастного допроса.
– Это я и хотела выяснить, – тихо произнесла Ротель, собрала с его груди скорпионов и спрятала под плащом.
Дрого решил, что бестиарий сейчас уйдет, и с облегчением вздохнул. Как только он освободится, его лучшие люди откроют охоту на эту бесноватую. Ротель остановилась возле полога:
– Мой возлюбленный Малик, моя дочь Санса, моя наставница Эга… Если бы я доподлинно знала, что после смерти соединюсь с ними, я бы сама протянула тебе кинжал, чтобы ты пронзил мою грудь. – Она обернулась к связанному с такой зловещей улыбкой, что у него кровь застыла в жилах. Определенно, она утратила рассудок. – Но это ведь по твоей вине моя душа обречена гнить в самом последнем аду и мне никогда их не встретить! Поэтому я предпочитаю увидеть твою смерть, Дрого де Борр!
Ротель с ним еще не закончила. Она просто сыграла с пленником в жестокую игру. Дрого трясся от ужаса, видя, как женщина решительным шагом возвращается к его ложу. Вот она проволочила его за волосы и без всякой жалости опустила его голову на угли жаровни. Ротель прижимала его правой стороной – потому что и Санса погибла, ударившись правым виском. Дрого выл, кожа горела и лопалась, воздух наполнялся запахом горелого мяса. Ротель продолжала давить сверху, пока правое ухо не превратилось в бесформенное почерневшее месиво.
Рожденной от земли хотелось простоять так целую вечность, слушая стоны и втягивая ноздрями зловоние, но она услышала крики солдат, спешивших к палатке.
Вбежавшие наемники устрашились увиденного. Дрого лежал на полу без признаков жизни, половина его лица превратилась в дымящуюся массу. Задняя стенка палатки была разрезана.
В лагере поднялся переполох, а в это время прочь от шатров и палаток спокойно уходила смазливая потаскушка, и вот она уже скрылась в лесной дубраве. Ротель тряслась от возбуждения, от неведомой доселе эйфории. Она не довела свою месть до конца, но даже если Дрого выживет, мучения его будут страшнее смерти. Она отыщет его и довершит начатое, а потом придет черед маркграфа Готии. В ее голове раскатисто хохотал Оникс. Старый бестиарий был прав: тьма в душе его ученицы простиралась очень далеко.
Внезапно девушку окружили шестеро мужчин с закрытыми лицами – они как будто ее дожидались. Ротель зашипела по-змеиному. При ней не было плаща бестиария, а шестеро угрожали ей острыми клинками.
– Иди с нами, если не хочешь, чтобы мы тебя выдали, – скомандовал один.
– Это еще почему? – огрызнулась Ротель. – Кому вы служите?
– Человеку, который обладает достаточной властью, чтобы все твои преступления оказались позабыты и ты смогла начать все сначала. – Солдаты ощутимо нервничали: в хрупкой красавице было что-то пугающее. – Если хочешь спасти свою жизнь, это твоя единственная возможность.
Ротель поняла, что угодила в ловушку. Сотни вооруженных людей обыскивали лагерь и его окрестности. Король не позволит оставить преступление на ассамблее безнаказанным. Рожденная от земли выругалась про себя и подняла руки. Она не может погибнуть на эшафоте: месть ее еще не завершена.
Часть четвертая
Рыцари Марки
875 год
Фортуна улыбалась королю Франции Карлу Лысому. После ассамблеи 870 года в Аттиньи Карл 8 августа встретился возле Маастрихта со своим сводным братом Людовиком Немецким, и монархи заключили Мерсенский договор по разделу Лотарингии, принадлежавшей покойному Лотарю Второму, племяннику обоих королей. Карл получал территорию к западу от Рейна, включая и большие графства в бассейне Роны. Осенью Карл женился на Ришильде и передал эту область в правление шурину, Бозону, графу Бурга и Вьенны, которого вдобавок сделал графом Лиона и Бургундии.
Император Людовик Итальянский, брат и законный наследник Лотаря Второго, не мог защитить свое наследство от алчных дядюшек. В 871 году при подавлении мятежа в Беневенто Лотарь Второй попал в плен и был объявлен погибшим. Слух оказался ложным, но с этого момента Карла начали считать самым вероятным преемником императорской диадемы, поскольку у его племянника не было наследников по мужской линии.
Сходные планы вынашивал и Людовик Немецкий. А в то же время императрица Энгельберга, жена Людовика Итальянского, своими умелыми дипломатическими действиями сумела выиграть передышку для своего супруга, и он получил часть территорий, добытых Людовиком Немецким, в обмен на объявление наследником империи сына последнего, Карломана Баварского.
Тем не менее в 872 году Карл Лысый получил от папы Адриана Второго зашифрованное послание: «Сообщаем тебе по секрету, что если твое величество переживет императора… мы никогда не признаем в этом королевстве и в этой империи никого другого, кроме только тебя». С момента получения письма титул императора сделался для короля Франции навязчивой идеей.
Карл направил в Аквитанию своего сына Людовика Заику, но доверия к нему не испытывал, поскольку Людовик уже восставал против своего отца в 862 году, а посему Карл приставил к нему на должность канцлера Бозона Вьеннского, Бернат из Готии сделался формальным местоблюстителем в Аквитании, а Бернат Септиманский занял место в его совете.
Двенадцатого августа 875 года колесо истории сделало очередной поворот. В Брешии умер император Людовик Итальянский. Своей последней волей он назначал правителем Италии и императором Карломана, о чем успела договориться его супруга Энгельберга, но Карл Лысый заручился поддержкой нового папы, Иоанна Восьмого, и уступать не собирался. Каролинги снова вострили оружие для борьбы за власть.
А в Испанской марке молодые графы Гифре и Миро начали новое заселение Уржеля и Серданьи, выводя крестьян с горных хребтов в долины, вот только Барселона и Жирона стояли позабытые Бернатом из Готии, которому требовались войска в других владениях. Покинутые и почти безоружные, эти графства готовились встретить свой конец в любой момент.
