Элизия тонула в голубых глазах этого лживого юноши. Ей нравилась робость, с которой он на нее смотрел. Он был совсем не похож на Гали. В его глазах девушка видела свет, черты его лица приводили ее в смущение. Чтобы не выдать своих чувств в присутствии мужа, Элизия указала на епископа, ехавшего во главе отряда:
– Не важно, откуда вы и что вы натворили. Епископ Фродоин говорит, что возможность открывается для каждого из нас. И для вас тоже, если захотите.
– А вы почему идете с ним? – спросила Ротель. От нее не укрылось замешательство, которое вызвал у девушки ее брат. Ей от этого было неловко и неприятно.
– Вы слышали, какие блюда расписывал нам епископ? Так вот готовить их буду я!
Гали изучал своих новых знакомых. У них не было никаких пожитков, одежды старые и залатанные. Они – никто, скорее всего, сервы, и Гали заговорил с ними высокомерным тоном:
– Мы собираемся открыть таверну. Моя молодая супруга – лучший повар во всей Готии. Другим придется работать на полях. – Он наградил Ротель похотливым взглядом и добавил: – А еще нужно детей нарожать, чтобы заново заселить Марку.
Брат с сестрой ничего не ответили, а Элизию презрительные речи мужа привели в ярость. В эту минуту из Оньярских ворот выехали два всадника: они заставляли колонов одного за другим открывать лица. Изембард и Ротель ниже надвинули свои капюшоны.
– Они ищут вас. – Элизия помрачнела. – Вот почему там проверяли всех выходящих.
Изембард встретил ее взгляд и увидел в ее глазах цвета меда что-то такое, что подтолкнуло к честному признанию.
– Мою сестру продали… и нам пришлось бежать, – произнес юноша, отбросив осторожность.
После этих слов Гали отвел Элизию в сторону для разговора наедине. Солдаты были уже близко, и рыжий не скрывал довольной улыбки.
– Если это те, кого они ищут, мы наверняка получим награду за эту парочку.
– Гали, она так молода! – в ужасе воскликнула Элизия. – Брат ее, конечно, защищает, но они никого здесь не знают. Мы должны им помочь!
– Да ведь это простые сервы! – Гали стоял на своем. Элизия, против его ожиданий, вела себя не как покорная благоразумная супруга. Она все больше его сердила.
– Я тоже была такой, – ответила девушка.
– Но теперь ты свободна и ты моя жена! – резко бросил он. – Ты должна мне повиноваться.
Элизия испугалась этой вспышки, но не позволила собой помыкать.
– А если бы, когда вы с дедушкой Гомбау убегали из Вернета, вас выдали двое незнакомцев?
Гали, окончательно взбешенный, сжал кулаки. Но сдержал себя, потому что вокруг было много народу.
– Из-за них у нас могут быть неприятности.
– Они и так уже есть. – Жена показала на маслянистое пятно на своей тунике. – Мы помогли им выбраться из Жироны.
– И как ты теперь помешаешь их задержать? – Гали осознал, что его жена права.
– Мы сделаем так, что они исчезнут, – ответила Элизия с плутоватой усмешкой.
Девушка помнила рассказы торговцев с постоялого двора – про хитрости, к которым они прибегали, чтобы ускользнуть от сборщиков подати и из других передряг. Элизия никогда бы не поверила, что сама способна воспользоваться одной из этих уловок. Супруги вместе вернулись к Изембарду и Ротель; во взгляде Гали читалась ревность. Его юная женушка из кожи вон лезла, чтобы спасти этого статного молодца.
– Доверьтесь мне и делайте, что я вам велю, – распорядилась Элизия, краем глаза наблюдая за приближением всадников.
– Она выросла в таверне, среди торговцев и шулеров, – холодно добавил ее муж.
Ротель нахмурилась: она не доверяла этим людям. Но Изембард, заглянув в глаза Элизии, удержал сестру за плечо. К тому же бежать было слишком поздно – их бы обязательно заметили.
– Изембард, – распоряжалась Элизия, – ты притворишься рабом моего мужа. Ротель, мы поменяемся одеждой, и ты пойдешь со мной.
Беглецы согласились – ничего другого им не оставалось. Девушки подошли к семье бедняков, которые толкали двухколесную повозку. В ней сидела женщина, кормившая грудью малютку, а рядом с ней – еще девочка-трехлетка. Мать улыбнулась, узнав Элизию, они о чем-то тихо зашептались. Женщина смотрела то на Ротель, то на приближающихся солдат. В конце концов она согласилась и протянула Ротель новорожденную дочку.
– Ее зовут Аурия, ей всего несколько месяцев, – быстро объясняла Элизия. – А это Леда. Они хорошие люди и готовы помочь тебе, Ротель. Ты никогда еще не кормила грудью – или я ошибаюсь?
– Но ведь…
– Так давай же, вытаскивай!
Позади них всадники шумно подбадривали Гали, который с чрезмерной жестокостью колотил Изембарда – как будто раб чем-то рассердил своего хозяина. Когда Гали опрокинул Изембарда в дорожную грязь, довольные развлечением стражники проехали мимо. Элизия крепко тряхнула Ротель. девушка выпростала руку из рукава и, волнуясь, приложила ребенка к обнажившейся груди.
– Боже мой! – воскликнула она, когда десны малышки прикусили ей сосок.
– Ты ведь еще не была матерью? – шепнула Леда. – Иди сюда, дочка, садись рядом со мной…
Солдаты остановились, глазея на девушку с младенцем на руках.
– Может, ты и нам что-нибудь оставишь?
Мужчины расхохотались, Ротель стиснула зубы. Грудь болела нестерпимо, но беглянка ничем себя не выдала. Маленькая Аурия вела себя беспокойно – она ничего не могла высосать и уже была готова разразиться плачем… И тогда Элизия, стоявшая в нескольких шагах от повозки, громко закашлялась под надвинутым капюшоном.
– Глянь-ка на этот плащ… Точь-в-точь как нам описали! – заметил один из всадников.
С Элизии мигом сорвали капюшон.
– Ты пришла с епископом два дня назад. Где ты взяла этот плащ?
– Господин!.. – Элизия снова закашлялась. – Мне дала его одна девушка, такая белокурая, миленькая… Ради бога, что я сделала не так? Хватайте ее, если вам надо!
Солдаты с отвращением переглянулись: Элизия продолжала кашлять прямо на них.
– Куда она подевалась?
– Сбежала с парнем, который сильно на нее смахивал, мой господин. За стену, куда-то на север, вроде бы так… Я больше ничего не знаю… – Девушка тараторила, тяжело дыша. – Мне… мне…
– Не лезь к нам, падаль! Поехали дальше.
Ротель с облегчением вздохнула, вернула девочку матери и обернулась к Элизии.
– И такому можно выучиться в таверне?
– Только дождливыми вечерами. С приходом ночи там становится куда интереснее.
Первой рассмеялась Леда, вслед за ней и Жоан, ее муж, который все это время напряженно следил за происходящим, готовый прийти на защиту своим. Жоану и Леде было, наверно, лет по тридцать пять, кожа их задубела, зато во взглядах читалось благородство. Эти люди гордились, что обманули двух всадников с мечами. Они представили своих детей: Сикфреду, их первенцу, было почти столько же, сколько Элизии; пятнадцатилетняя Эмма, ровесница Ротель; Гальдерик, восьми лет; Аде, сидевшей рядом с матерью, исполнилось три; и, наконец, малютка Аурия.
