Изембард и Ротель заметили, что девушка из Каркассона являет полную их противоположность. Привычная к общению с новыми людьми, она держалась уверенно, покоряла своей непринужденностью и уже успела свести знакомство со многими колонами; Элизия знала даже Фродоина и людей из его небольшой свиты. В рискованном путешествии веселый нрав девушки был очень полезен епископу.
Когда Жирона скрылась из виду, сотня колонов Фродоина еще чувствовала себя вполне бодро, но уже на Августовой дороге в их рядах поселилась неуверенность. Сикфред с Эммой затянули песню косарей, вскоре к ней присоединились многие другие путники, желавшие укрепиться духом.
Изембард остановился у ближайшего ручья, чтобы смыть с себя грязь. Юноша был взбешен поведением Гали. Не было необходимости подвергать его подобному унижению, к тому же Гали привлек к нему всеобщее внимание, подвергая его еще большей опасности. «Быть может, он сделал это намеренно, – ворчал про себя Изембард. – Он не такой, как его молодая жена с ее прекрасными очами», – говорил он себе, отмывая лицо.
– Чуть не попались.
Рядом с ним стояла Элизия, щеки ее порозовели. Она поглядывала на дорогу, словно опасаясь, что с той стороны появится кто-то еще.
– Я искала тебя, чтобы извиниться за своего мужа, – прошептала она, волнуясь. – Он, кажется, перешел границы… Вообще-то, он хороший человек.
– Спасибо тебе за помощь, – откликнулся Изембард, собирая все мужество для этого разговора. – Ты первая девушка, которую я встретил в жизни, кроме Ротель, и вот ты уже дважды спасаешь мне жизнь. – И добавил после паузы: – Я также благодарен твоему супругу.
Элизия снова пришла в смятение. Этот парень пробуждал в ней совсем не те чувства, какие она испытывала к мужу. От благодарного взгляда Изембарда у нее шевелились волоски на теле, впервые после смерти Ламбера Элизия почувствовала себя живой. Ей стало интересно, кто они, эти брат с сестрой, которые в их отряде казались явно не на месте.
– Полагаю, это будет длинная история. – Она еще раз приветливо улыбнулась юноше. – Но сейчас мне нужно идти. А вы, как только сможете, представьтесь двум монахам, которые едут с епископом.
Изембард обещал так и поступить. Ему хотелось и дальше говорить с Элизией, этот разговор давался ему просто. Но девушка поднялась по берегу ручья и вышла на дорогу. Вскоре и Изембард последовал за ней и зашагал рядом с Ротель и семейством Жоана и Леды. Им не следовало держаться особняком, и хотя будущее их было неясно, каждый шаг, приближавший их к Барселоне, отдалял их от Дрого де Борра.
В конце дня Рожденные от земли предстали перед Сервусдеи и Жорди. Монахи записали их имена и место рождения. Пожилой разглядел неуверенность на их лицах.
– Вы сможете работать вместе с какой-нибудь семьей. Старые тайны теперь не имеют значения. Только молитесь, как бы они опять не вернулись в вашу жизнь.
В ту ночь семья Жоана, вняв словам Элизии, пригласила брата с сестрой к своему костру, потому что у тех не было никаких припасов. После скромного ужина из соленого сала с хлебом Изембард и Ротель рассказали, что они с детства были сервами в маленьком монастыре, а убежали, когда настоятель продал Ротель богачу Дрого де Борру. Про убитого солдата они не упомянули. Кроме Гали, сидевшего с безразличным видом, все остальные слушали внимательно, вспоминая о собственных невзгодах, – такова была мрачная реальность этой проклятой земли, по которой двигался отряд.
5
Августова дорога, по пути в Барселону
Мало кто отваживался странствовать по дорогам Марки – помимо гонцов, графов и епископов с гвардейцами, да еще купцов с охраной. Разорение края привело к тому, что деревни жили обособленно, а между городами движение шло по остаткам древних римских дорог. Заброшенность и частые набеги сарацин порождали темные легенды о сгинувших путниках, об ордах бродяг, позабывших человеческий облик, и о вещах куда более зловещих. Так что чем ближе отряд Фродоина подходил к Барселоне, тем мрачнее становились думы путешественников. Большие отрезки обветшалой дороги погрузились в землю или зияли глубокими выбоинами, лишившись части каменных плит, которые когда-то были вынуты для новых строительных нужд. Повозки застревали в грязи и крутились на месте. Несколько повозок вышло из строя, однако поход продолжался; люди шли, потому что чувствовали себя оторванными от мира и уязвимыми.
Они проезжали мимо сгоревших деревушек и монашеских обителей – то были следы давних набегов или возмездий, и никто не отваживался говорить о них вслух. Веселые и озорные песенки уступили место монотонному бормотанию псалмов. На одном из холмов путникам встретился каменный стол, поставленный еще исполинами библейских времен: два утеса циклопических размеров, а на них гладкая каменная плита. Под столом они увидели фрукты и следы запекшейся крови. Древние ритуалы никуда не исчезли. Фродоин распорядился сжечь подношения и окропить жертвенник святой водой, но уничтожить его не осмелился. Даже он в глубине души боялся разбудить древние силы, которые, возможно, еще дремали в подобных местах. Он приказал, чтобы Сикфред, старший сын Жоана и Леды, всегда шел впереди отряда, неся в руках распятие.
На третий день пути случилось неожиданное событие. Близилась ночь, и гвардейцы Фродоина поехали вперед, чтобы найти место для стоянки. И тогда на вершине горы появился человек. Он был одет в толстый плащ из сшитых шкур и опирался на узловатый посох. Колоны окликнули его, но увидели лишь темноту под накинутым капюшоном. Наблюдатель сделал шаг назад и исчез. Ротель встревожилась: такую фигуру она уже встречала в своих лесных скитаниях. Но рассказывать об этом девушка никому не стала. Да и епископ не упомянул о вечерней встрече в своей короткой проповеди на привале. Однако незримое присутствие чужака наполнило всех суеверным страхом, а на следующий день одно семейство, путешествовавшее с имуществом и рабами, повернуло обратно к Жироне.
Теперь люди почувствовали, что за ними наблюдают. Несмотря на то что пейзаж вокруг все так же состоял из обширных дубовых рощ, обстановка в отряде переменилась. Начались перебранки, а малыши стали чаще плакать. Да и речи Фродоина сделались уже не такими восторженными.
Четвертый день пути выдался дождливым и беспокойным. Путники разбили лагерь под скалистыми выступами недалеко от дороги. На закате Изембард смотрел вслед Элизии, которая в одиночку направлялась в ближайшую рощу. Девушка каждый вечер уходила на поиски грибов, ягод и лесных орехов, чтобы разнообразить еду, которую они делили с семьей Жоана. На опушке леса девушка поняла, что Изембард за ней наблюдает, улыбнулась ему и скрылась среди деревьев.
Изембард оглянулся по сторонам. Ротель о чем-то беседовала с Эммой. Несмотря на уединенную жизнь, проведенную в монастыре, его сестра сдружилась с этой девушкой – они были ровесницы и во время переходов обычно держались вместе. Гали сидел под навесом вместе с другими мужчинами, он играл в кости, время от времени прикладываясь к бурдюку с вином. Муж Элизии относился к своим знакомствам очень избирательно и после первой встречи больше ни словом не обменялся с Изембардом. И в лес с Элизией он никогда не ходил, несмотря на опасности, которые могли ее там подстерегать.
