– Мой господин, это был Гали из Каркассона, – скорбно сообщили Изембарду.
Элизия с великой осторожностью ощупала живот раненой:
– Ее нужно отнести наверх. Я позову епископского врача.
Элизия посмотрела на своего любовника и зашлась горестным плачем. Это Господь покарал их грехи. Если Берта умрет или останется калекой, они больше не смогут смотреть друг другу в глаза.
Изембард, ослепший от ярости и боли, выбежал на улицу. На этот раз для Гали не будет пощады. Элизия все поняла, но ничего не сказала. Ее муж не заслуживал милосердия.
Трагическая весть быстро разлетелась по городу. Фродоин тоже пришел, он беспокоился о знатной чужеземке. Никто не мог объяснить поступок Гали, но когда появилась Года, они с епископом поняли друг друга с одного взгляда. Изембард поднял вверх дном две таверны, но там ничего не слышали про Гали.
Фродоин, Ориоль и Года совещались в доме Берты.
– Капитан Изембард живет чересчур открыто, – задумчиво произнес епископ.
– Да, у него слишком много врагов, чтобы оставлять жену в таком уязвимом месте, как этот дом, – поддержал капитан Ориоль. – Если бы Берта жила в башне или в крепости, Гали ни за что не сумел бы на нее напасть, а потом безнаказанно скрыться.
– О чем вы задумались, епископ? – спросила Года, видя, что Фродоин ничего не отвечает.
– Думаю, что Ориоль прав. Изембард – Рыцарь Марки, ему и его семье требуется надежное, безопасное убежище. – В глазах его полыхнул недобрый огонек. – Быть может, самое время намекнуть ему, что он мог бы занять свой семейный замок.
– Замок Тенес? – встревожилась Года. – Им же владеет Дрого де Борр, с дозволения Берната из Готии!
– Я убежден, что Дрого так или иначе замешан в этом несчастье. Изембард должен перестать думать, как Гисанд из Барселоны, чтобы подняться на новую ступень в своем cursus honorum. – Фродоин посмотрел на Году с совершенно неуместной улыбкой. – Честолюбие, моя госпожа. Честолюбие воздвигло этот собор, честолюбие положит начало Кардонской династии. Изембард должен захотеть, чтобы замок Тенес вернули его роду.
60
Бозон, заложив руки за спину, наблюдал за пляской огня в гигантском камине замка Берзе. Это было одно из старинных укреплений, которыми издревле владел дом Бозонидов. Хозяин находил горькую иронию в том, что принадлежит к самому влиятельному дому и при этом чувствует себя таким обделенным. В течение семи лет все шло так, как рассчитывали Бозониды: они влияли на решения Карла Лысого, добиваясь максимальной выгоды для себя, а если кто-то из власть имущих вставал у них на пути, его сестра Ришильда знала, к кому обратиться, чтобы заставить строптивца замолчать. И вот король франков сделался императором, но самые славные дома Италии и значительная часть церковников отказывались короновать императрицей Ришильду.
Союз Бозона с маркграфами Бернатом из Готии и Бернатом Плантапилосой усилился за счет могущественного двоюродного брата короля по материнской линии, Гуго Аббата из дома Вельфов, бича норманнов и искусного дипломата. Его верность Карлу была вознаграждена Нейстрийской маркой на севере Франции и графствами Анжер, Осер и Тур. Вчетвером союзники владели немалой частью королевства, им подчинялись сотни primores и mediocres феодалов, способные выставить тысячи солдат.
После смерти Людовика Немецкого союзники надеялись еще больше обогатиться, они побудили Карла Лысого захватить земли сводного брата, хотя вторжение не было подготовлено должным образом. После унизительного поражения под Андернахом мечты о легкой поживе развеялись. Император болен, и если он теперь умрет, то рухнет и самый главный план, хотя до заветной цели остается всего несколько шагов.
Бозон услышал, как открылась дверь. К нему пожаловали гости. Даже сейчас Ришильда перебралась в Берзе с маленьким отрядом scola, чтобы поучаствовать в тайном совещании.
Бозон не оборачивался, пока дверь с шумом не захлопнулась. Вот они: отец, Бивин Вьеннский, и Ришильда, а с ними оба Берната и приехавший с севера Гуго Аббат. Бозону не хватало тетушки Теутберги, умершей 11 ноября 875 года в аббатстве Святой Глоссинды в Метце. В отличие от отца тетушка всегда радела за славу дома Бозонидов и разжигала амбиции Ришильды, но жизнь, полная боли и унижений (все по вине ее мужа, злосчастного Лотаря Второго), окончательно подорвала ее здоровье.
Гуго Аббат чувствовал себя неуверенно. Он долго хранил верность короне, но сложные обстоятельства последних лет убедили прелата, что нужно искать другой путь. Единственным, кто не явился на тайную встречу, был Гинкмар из Реймса. После появления апостольского викария Ансегиза он был отстранен от королевского совета, но обида не сломила его верности ослабевшему Карлу Лысому.
– Ну что же, Бозон? – заговорил Гуго. – Я проделал долгий путь. И теперь надеюсь узнать, что сулит нам будущее и кто это будущее пишет – Бог или дьявол.
Бозон по-волчьи оскалился в ответ:
– Ответ уже близок, дражайший аббат.
– Король созывает ассамблею в Кьерзи, четырнадцатого июня, – пояснила Ришильда, гордясь, что имеет право голоса наравне с этими мужчинами.
– Он хочет разобраться со всеми делами во Франции, прежде чем уйдет за Альпы, чтобы помочь папе оборонять его территорию.
– Но как же его здоровье? Я так понимаю, что король до сих пор не оправился от своих хворей.
– Он намерен исполнить клятву, данную папе Иоанну, но знает, что обратно не вернется. На ассамблее мы будем присутствовать при оглашении его последней воли.
– И это, друзья мои, главная причина для нашей сегодняшней встречи, – подхватил Бозон. – На ассамблее должен быть прописан наследственный принцип управления графствами, так чтобы дети занимали отцовский трон по праву, не дожидаясь назначения от короля. И тогда каждая династия станет независимой хозяйкой в своих владениях.
– Это ведь подорвет принципы наследия во всем королевстве! – изумился аббат. – Карл Великий перевернется в своей могиле!
– Мы даже не знаем, где она, его могила, – усмехнулся Бозон. – При нем королевство только выходило из темных времен Меровингов, теперь же сформировалась сильная знать, которая уже целое столетие проливает кровь за своих королей. Нам нужно получить такое право, и когда дом Каролингов потеряет свою власть, наши владения станут настоящими королевствами, никому не подчиненными, а наши дома на веки вечные превратятся в монархии!
Заговорщики старались вести себя сдержанно, но их уже пьянило предвкушение победы. На практике большинство франкских территорий десятилетиями – если не веками – управлялись одной и той же династией, и все-таки высшая власть принадлежала королю, и после смерти очередного монарха феодалы должны были отправляться ко двору и получать желаемое назначение, а новый король пользовался этим правом и взамен требовал вассальной присяги и новых войск. Такая верность, основанная на выгоде, влекущая за собой заговоры и мятежи, нередко приводила к падению сильных домов, неожиданным лишениям прав и резким скачкам в иерархии главных династий.
