– Собор был достроен благодаря щедрости Карла Лысого, да пребудет душа его с Господом, – гордо пояснил Фродоин. – И вскоре мы его освятим.
– Потрясающе. Отсюда мы выступим торжественной процессией к той церкви возле моря, что посвящена святой Марии.
Фродоин поднял голову к фреске с изображением мученичества Эулалии и задержался взглядом на маленьком храме, выписанном на заднем плане.
– Именно там покоятся останки святой?
Сигебут улыбнулся с победным видом. Его радовало ощущение превосходства над Фродоином, любимцем Гинкмара из Реймса.
– Остается только определить точное место, где ее захоронили во времена римлян.
Епископ с трудом устоял на ногах. Мученица покоится в старинной церкви у моря! Городская легенда имела под собой реальные основания. Он бывал в этой церкви десятки раз и ничего даже не почувствовал. Фродоина душила злость.
Сигебут желал, чтобы торжественность поисков произвела глубокое впечатление на весь христианский мир. Такая ценная находка будет для него как благословение и упрочит его положение в Церкви – быть может, вознесет и к вершинам. Побежденный Фродоин склонил голову, все его надежды растаяли.
События происходили так, как и предвидел архиепископ Нарбоннский. Горожане шествовали за священниками с большими и малыми свечами в руках. Был объявлен пост, в маленькой церкви беспрестанно молились, а в это время рабочие одну за другой поднимали могильные плиты – но под ними были только песок да кости, от которых совершенно не веяло святостью. Среди собравшихся горожан стояла и Года, как всегда знавшая больше других. Женщина всегда выделяла этот скромный храм из числа прочих церквей Барселоны. Фродоин хотел подойти к возлюбленной, но дама растворилась в толпе.
Во второй день копали у самого подножия покрытой трещинами апсиды – и тоже без всякого успеха; ничего не нашли и на маленьком внешнем кладбище. Сигебут ощутимо нервничал, он провел целую ночь в уединенных молитвах, надежда его не покидала. В ответ на вопросы архиепископа Фродоин только пожимал плечами: ему не нужно было врать, он действительно не знал, где покоятся мощи.
На третий день искали уже далеко за пределами церкви, раскрывали старинные могилы и римские склепы, но святая Эулалия по-прежнему ускользала. После молитвы шестого часа Сигебут пришел в отчаяние и кричал на священников, как на бесправных сервов. Мечта его ускользала сквозь пальцы, точно песок барселонского взморья, на котором он стоял. И этот день миновал; inventio не случилось.
С наступлением темноты архиепископ вышел к морю, где плескались о берег мягкие волны.
– Барселона лишена Господней благодати, – произнес он чуть не плача, когда к нему подошел Фродоин.
– Вы сделали все что могли, мой господин архиепископ.
– Мы Его рабы и должны повиноваться Его воле.
Фродоин решил выведать истинные намерения нарбоннского прелата.
– Inventio пришлось бы как нельзя кстати для нашего маркграфа, оно ведь придало бы его действиям ореол святости.
– Я знаю, о чем ты думаешь, и мысли твои мне не нравятся. Я служу только Церкви. Меня, в отличие от тебя, мирская власть не прельщает. Понятно, отчего ты столь любезен Гинкмару из Реймса.
– Мне радостно слышать, что вы движимы единственно верой. Быть может, Господь оставляет святую Эулалию себе и нам ее никогда не отыскать. Дальнейшие поиски в этом месте бесполезны.
Сигебут положил руку на плечо епископу:
– Ты оказал мне радушный прием, поэтому я приглашаю тебя уехать со мной в Нарбонну. Там тебе будет безопаснее.
– Разве мне есть чего опасаться?
– Бернат не простит Барселоне измены, ведь город не примкнул к мятежу… И мне известно, что ты сильно повлиял на принятие этого дерзкого решения. Ты знаешь, что произошло, когда Гильем Септиманский разграбил Барселону тридцать лет назад. – Сигебут обвел рукой городские стены в розовом закатном свете. – Возможно, через несколько дней все это превратится в развалины и груды мертвых тел. Бернат из Готии как будто одержим тысячью демонов, и душа его жестока. А ты по происхождению франк, ты не обязан разделять судьбу этого народа.
Фродоин содрогнулся. Сигебут Нарбоннский был вторым по могуществу среди властителей Готии, и он не стал бы грозить понапрасну. Сердце епископа сжалось от страха, но он решительно покачал головой.
– Гинкмар из Реймса, будучи советником короля Карла, поручил мне управлять этой епархией, и пока у меня остается хотя бы один прихожанин, я отсюда не уйду.
– Ты храбр… или глуп. Как бы то ни было, я восхищаюсь тобой, Фродоин, и буду молиться, чтобы мы вновь встретились на ближайшем соборе. Да хранит тебя Господь, верный друг.
Сигебут объявил, что поиски закончены. Он собирается переночевать в епископском дворце, а на следующий день вернуться в Нарбонну.
Барселону окутали тени – точно грозное предвестье несчастий, ожидающих Коронованный город. Епископ оглянулся, чтобы бросить еще один взгляд на темный силуэт церкви Санта-Мариа. На сердце у Фродоина было неспокойно. Он до сих пор не мог поверить в неудачу Сигебута. В этом исходе должен быть какой-то смысл.
– Эулалия, где ты? – прошептал он беззвучно. – Ты нужна Барселоне именно сейчас!
73
– Это Изембард! – закричал со стены Тенеса по-соколиному зоркий мальчишка-дозорный. Он первым разглядел лицо путника в шерстяном плаще и франкском доспехе. – Хозяин замка вернулся!
Айрадо взбежал по каменной лестнице и с легким сердцем улыбнулся:
– Открыть ворота!
Изембард без сил опустился на колени во внутреннем дворе. Его обступили солдаты.
– Мой господин… Слава богу, вы снова здесь! – высказался за всех Айрадо.
– Есть у вас новости о судьбе хозяйки «Миракля», Элизии из Каркассона?
Вопрос капитана удивил Айрадо.
– Ее подвергли испытанию кипящей водой… Но рука ее зажила. Берта, ваша супруга, тоже пребывает в здравии.
– Хвала тебе, Господи… – Изембард почти плакал. Тревога за Элизию его отпустила, но тревога за Марку по-прежнему лежала на его плечах каменной плитой. – Собери всех рыцарей, кто есть в замке. Я убил Дрого де Борра. И боюсь, что теперь войны не миновать.
Изембард, мрачнее тучи, оставил недоумевающих солдат во дворе и поднялся в большой зал. Ему нужно было успокоиться. Он не мог отогнать мысль о сильном войске, которое три дня назад видел под стенами Нарбонны. Да, он набрал под свое водительство новых Рыцарей Марки, но сейчас они рассредоточены вдоль границы, охраняя Марку от внешней угрозы. Ему не набрать достаточно солдат, чтобы дать бой мятежному Бернату. Тоска и бессилие зажали его в тиски. Да, он должен был прислушаться к совету Берты в первую же ночь после свадьбы, выписаться из рядов scara и уехать в Орлеан, чтобы мирно править горсткой вассалов и растить своих детей.
