Архиепископ Сигебут ехал прочь из Коронованного города, а у Старых ворот уже появился гонец, покрытый дорожной грязью. В присутствии виконта Асториуса, совета boni homines и епископа он сообщил, что маркграф Бернат из Готии привел в Жирону сильное войско. Бернат намеревается подчинить Барселону своей власти и расправиться за непокорность с братьями Гифре и Миро. Через три дня солдаты появятся перед городскими стенами. Это известие сохранили в секрете, чтобы не будоражить горожан, но виконт решил покинуть Барселону вместе с чиновниками-франками и бежать навстречу Бернату. Его мечта о величии рухнула, когда не случилось inventio.
Фродоин вышел из графского дворца и натолкнулся на враждебные взгляды готских boni homines, которые уже жалели, что позволили себя убедить и сохранили верность короне. И вот теперь епископ привел их к погибели.
В тот вечер ослабший духом Фродоин спустился в епархиальный архив. Вокруг него сгустилась тишина. Ему не хватало скрипа скамьи под Сервусдеи, его монотонного напева, которым всегда сопровождались работы по переписке древних свитков безупречной каролингской вязью. В выщербинах на полу до сих пор оставались пятна крови, и епископ наклонился, чтобы провести по ним пальцами.
Его верный помощник наверняка уже шагнул за небесные врата, но Фродоин ощущал его присутствие в этом подвале, где Сервусдеи удалось создать собственный мир – благостный, просвещенный и добрый.
Фродоин поискал на полу под столом, порылся на ближайших стеллажах в надежде, что Асториус проглядел что-нибудь важное. Но епископ не обладал терпением монаха-бенедиктинца, глаза его быстро утомлялись от чтения, а многие рукописи он просто не мог разобрать. Он перевел взгляд на истертую фигурку Богоматери.
– Моя госпожа, я обещаю вам алтарь. Откройте, где эта могила?
Пламя свечи дрогнуло, но тотчас выпрямилось, отбирая у священника последнюю надежду. Архиепископ Нарбоннский ничего не добился, у Фродоина не больше заслуг, чем у Сигебута. Он остался один.
– Мой господин епископ, вы здесь!
Фродоин вздрогнул от неожиданности. Пламя заметалось, потому что это Астральд открыл дверь и спустился в архив. Взгляд у этого сироты был такой пронзительный, что священник с трудом его выдерживал. Глаза его не были глазами ребенка: Астральд за свою короткую жизнь повидал слишком много ужасного.
– Астральд, ты меня искал?
– Да ведь все же вас ищут! Прилетела голубка с письмом из Тенеса. Вернулся капитан Изембард, он собирает свое войско близ Августовой дороги, он хочет остановить маркграфа на подступах к Барселоне.
– Но ведь это самоубийство! Ему не собрать своих людей, разбросанных по границе.
– Говорят, Изембард хочет вступить в переговоры, чтобы предотвратить войну.
Фродоин удивился, что ведет такую серьезную беседу с малолетним пастухом, но он как будто видел в Астральде отражение Сервусдеи. Воспользовавшись своей потрясающей памятью, юноша повторил слово в слово:
– Священник Жорди говорит, что капитан просит письменного дозволения выступать от имени епископа Барселонского.
– Хитрый план, да только это все бессмысленно. – Фродоин, уже поднимаясь по лестнице, обернулся к Астральду. – Из того, что Сервусдеи писал в свои последние дни, ничего не сохранилось?
Астральд пожал плечами:
– Только это, мой господин. Я нашел это в одежде учителя, когда мы обмывали тело.
– Что это? – Фродоин схватил скомканный пергамент.
– Какие-то неразборчивые записи и рисунок на обороте.
Фродоин поднес пергамент к подсвечнику. По спине его пробежали мурашки.
– Эти линии схожи с очертаниями пресвитерия в церкви Санта-Мариа, что на море. Вот эта отметка указывает на заднюю часть каменного алтаря. – Фродоин бормотал вслух. – Там Сигебут не копал. Там же нет никаких плит.
– Вы думаете, рисунок указывает на могилу святой Эулалии? Простите меня, епископ, если бы я знал, я бы сразу же вам отдал, а вы бы передали архиепископу Нарбоннскому.
Астральд сжался в ожидании удара, но Фродоин только взъерошил его волосы и с колотящимся сердцем посмотрел на статую Богоматери:
– Беги к архидиакону, проси его собрать весь наш клир.
Фродоин письменно объявил Изембарда mandatarius
[58] епископа Барселонского, уполномоченным заключать договоры. Так он сумеет выиграть время, однако не пройдет и трех дней, как Бернат из Готии окажется под стенами Коронованного города.
А вскоре вся епархиальная курия с изумлением слушала своего епископа, вознамерившегося продолжать поиски реликвии и после ухода Сигебута. И многие барселонцы под звон колоколов снова выстроились в длинную процессию со свечами и направились к церкви Санта-Мариа. Храм у моря вновь наполнился прихожанами. Взволнованный Фродоин посохом указал рабочим место за алтарем, где нужно было взломать пол.
Когда камни убрали, песнопения прекратились. Рабочие разошлись в стороны, вспотевшие и разочарованные. Фродоин подошел к яме. Сердце его колотилось. Внизу был только песок и камни какой-то древней постройки. У епископа перехватило дыхание: Сервусдеи тоже ошибся.
– Вы ее найдете, мой господин, – прошептал Астральд, пробравшийся сквозь толпу. – Укрепитесь верой, как веровал учитель.
Упоминание о Сервусдеи вызвало в памяти Фродоина их давний разговор об inventio реликвий. В большинстве преданий найти их удавалось не церковникам, а людям простого звания – пастухам или крестьянам. «Sensus fidelium
[59] достигает благодати», – сказал тогда Сервусдеи. Так что лучше будет позабыть о гимне Кирика и других старинных документах. Главное – это молиться и верить. Только так можно успокоить город перед лицом общей опасности.
Фродоин был далек от уныния, которое охватило всю его курию. Он объявил в городе трехдневный пост и обязательные молитвы для мужчин и женщин всех званий, включая и детей, в домах или в церквях. Собор будет открыт и днем и ночью, чтобы прихожане жгли свечи и беспрерывно пели гимны и псалмы.
Поняв, что время интриг миновало, что и сам он может только молиться, Фродоин впервые почувствовал себя епископом.
74
Изембард спешно вывел солдат, охранявших крепость Тенес, на поле возле маленькой деревушки с названием Санта-Колома – ее жители, дети северных переселенцев, свято чтили мученицу из бургундского города Санс. Капитан печально смотрел, как крестьяне бегут из деревни, унося детей и рабочие инструменты. Они оставляли на произвол судьбы совсем молодые оливы и виноградники – сарацины опустошили эту местность не так давно, в 861 году.
От лагеря Изембарда до Барселоны по Августовой дороге было всего несколько миль, а к его войску успело присоединиться немало пограничных отрядов, хотя до большинства застав призыв капитана даже не дошел, а тем, кто получил весть от Изембарда, предстояло еще много дней пути к месту сбора. Из Тенеса Изембард отправил голубку и в Уржель, но прошло уже два дня, а ответа он не получил. Гифре в первую очередь был занят охраной собственных графств, которые тоже воспротивились мятежнику Бернату.
