– Сейчас ваша семья не владеет этим храмом? – в замешательстве спросила Элизия.
– От моей семьи никого не осталось, Гильем Септиманский убил всех. – Взгляд Годы затуманился. – Франками овладел суеверный страх. Мой первый муж тоже пал в битве – не оставив мне детей. Перед казнью мать умоляла меня выжить, чтобы наша кровь не погибла, и я вышла замуж за безобразного мужчину… если только можно назвать мужчиной этого дряблого, вечно пьяного старикашку, чьи вопли ты только что слышала. Я мечтала умереть… пока не родилась Арженсия. В ее глазах я вижу всех своих предков.
– Вы колдунья? – недоверчиво спросила Элизия, оглядывая святилище-гипогей.
Года продолжила свою песнь и совершила возлияние на алтарь – полила статую маслом. Элизия была девушка практического склада, в жизни своей она знала только работу, но и ее опьянила таинственность этого момента. От Годы исходила аура силы, она свершала свой обряд с такой же серьезностью, как и старый монах Сервусдеи. Она походила на жрицу из древней языческой легенды, которые до сих пор передавались из уст в уста. Когда Года закончила, в гипогее воцарилось спокойствие. Масло стекало в большую чашу, и Года наполнила из нее стеклянный флакончик.
– Элизия, ты пришла в Барселону с добрыми намерениями. Покровителям города это известно, они желают дать тебе благословение. Прими это масло и всегда держи при себе.
– Но ведь это запрещено Церковью!
– В моей семье всегда так делали, и наш город стоит до сих пор. Римляне не зря обосновались именно здесь. Пока я жива, мы будем преклоняться перед силой этого места.
– И вы не боитесь, что Фродоин вас покарает?
– Епископ – мужчина, – сверкнула очами Года. – Всего лишь мужчина…
Элизия восторгалась этой готской сеньорой. Перед ней стояла прекрасная взрослая женщина с сильным характером. Элизия находилась в святилище Годы и решила задать здесь вопрос, который не давал ей покоя.
– В день, когда мы пришли в город, я говорила вам о брате с сестрой…
– Об Изембарде и Ротель из дома Тенесов. Ты из-за них плакала. – Уловив волнение Элизии, Года посмотрела ей в глаза. – Он жив, и она, возможно, тоже, но она в плену у Дрого де Борра.
– Где Изембард? – Элизия хотела казаться спокойной, но Года прочитала самые сокровенные ее помыслы и обняла за плечо.
– Этот юноша оказался частью старинной легенды, которая упрямо не желает умирать, – поведала она тоном сообщницы. – С ним все в порядке, его взяли к себе старые лесовики, которые много лет назад были вассалами его отца и других Рыцарей Марки. Эти люди впали в немилость, как и я, и они не хотят ничего забывать. – В ее словах сквозила горечь. – Он обучится воинскому искусству, решая последнюю загадку Марки: что сталось с детьми графа Сунифреда, пропавшими вместе с отцом этого юноши, Изембардом из Тенеса.
Элизия слушала затаив дыхание. Но слова Годы звучали не слишком обнадеживающе.
– Один Господь ведает, что с ним будет, так что позаботься о своем сердце.
Девушка разрывалась между радостью и болью, ей захотелось уйти.
– Моя госпожа, для чего я сюда приходила?
– Я хотела с тобой познакомиться. – В глазах хозяйки появился странный блеск. – Ты нашла монеты в доме рядом с Мираклем, правда?
Запираться не имело смысла. Гали повсюду хвастал, как обогатился в одночасье.
– Дом принадлежал деду моего мужа, вот откуда он про это знал. Я вышла за Гали, и в тот же день мы отправились в Барселону, чтобы начать новую жизнь.
– А как вы познакомились? – Годе было важно получить ответ. Она хотела понять, знает ли Элизия об отношениях Гали с Дрого де Борром. Именно по этой причине она и пригласила девушку к себе.
Но Элизия в ответ начала рассказывать о своем дедушке и о своей жизни на постоялом дворе Отерио. Глубины изумрудного взора Годы помогали раскрыть душу, и девушка поведала о своем внезапном пробуждении после встречи с Изембардом из Тенеса. Года позабыла о своей изначальной цели. Она упивалась юным восторгом Элизии и силой ее чувства. И так вот, неожиданно, между двумя женщинами родилась дружба, для которой не имела значения разница в общественном положении. Раздался стук шагов, и соединявшая их магия исчезла. В гипогей спустился слуга, в святилище хозяйки ему было неуютно. И Года ему вовсе не обрадовалась: слугам было запрещено появляться в этом месте.
– Моя госпожа, епископ говорил правду, – сообщил он и перевел взгляд на Элизию. – Гали снова отправился в таверну у ворот Регомир, где собираются наушники Дрого.
Элизия чуть не выронила флакончик с маслом. Она сверлила Году взглядом, как будто подруга ее предала.
– Вы следите за моим мужем?
– Дрого использовал его, чтобы подступиться к епископу, – без утайки ответила дама. – Колонам теперь, может быть, все равно, но на кон поставлено само существование Барселоны, Элизия. Вот почему мне нужно знать, кто друг, а кто нет.
Мир зашатался под ногами Элизии. Гали оказался прав в одном: эти богатеи их используют. А еще ей было горько узнать, что Гали ночью ушел в таверну. Именно такого рода шепотки она и не желала слушать перед свадьбой. Года смотрела на девушку, и лицо ее бледнело.
– Феликс, бери людей и отправляйтесь вместе с нею. Вытащите оттуда Гали, пока еще не поздно.
Гали вошел в замызганную таверну возле ворот Регомир и спустился по деревянным ступенькам в старый подвал, где пол был выложен кирпичами, елочкой. Здесь омерзительно воняло прогорклым салом и телесными выделениями. Увидев пришедшего, женщина по имени Бальдия пошире распахнула ворот засаленной рубашки и шагнула вперед, уверенная в своей поживе.
– После, – шепнул Гали, грубо отодвинув девицу.
Женщина обиженно фыркнула. Зубы у нее были желтые, волосы всклокоченные, и пахло от нее мужским потом. По возрасту она была моложе Гали, но жизнь сильно ее истрепала. Гали предпочитал именно Бальдию, потому что ее потасканный облик как будто делал его сильнее. Совсем иначе он чувствовал себя рядом со своей милой женушкой, которая в этот час, наверно, сидит за столом в каком-нибудь богатом барселонском доме. Элизия всегда знала, что делает; к тому же в городе ее любили больше, чем его, и терпеть это было невыносимо. И все-таки Гали в ней нуждался – для кухни при постоялом дворе. Потому-то он ее и выбрал несколько месяцев назад в таверне Отерио.
Гали знал, куда можно податься, когда ему хотелось позабыть об Элизии. Едва оказавшись в Барселоне, он сразу же начал захаживать в самые подозрительные таверны и в скором времени повстречался с Калортом, малосимпатичным типом, который передавал вести из Барселоны Дрого де Борру. Гали рассказал о своей лесной встрече, и знакомство их упрочилось. Гали представлял себе, с кем имеет дело, и, чтобы завоевать доверие Калорта, согласился доставить устное послание епископу – в обмен на путешествие по самым злачным притонам близ ворот Регомир.
Богатство придавало Гали важность, а еще он с восторгом обнаружил, что во всей Барселоне у него нет соперников по игре в кости. Таким путем он приобрел себе красавицу-жену, а теперь в своем новом городе он тем же путем намеревался преумножить свое состояние. Со временем, если постоялый двор окажется прибыльным предприятием, он станет богачом и тогда сможет прогнать Элизию, аннулировать брак и жениться на какой-нибудь знатной готской даме.
