— Алеша, дружок, — мягко сказал он, — зайди попозже. Мне с человеком поговорить надо.
«Дружок» молча кивнул, меланхолично ввинтил недокуренную сигарету в донышко пепельницы и поднялся плавным грациозным движением. Он не вильнул бедрами, но Нагаеву показалось, что вильнул — похоже было на то, что этот парень не только писал для Вареного официальные тексты, но и оказывал некоторые другие услуги. «Старый педрила, — подумал Нагаев про своего хозяина. — Никак не отвыкнет от лагерных замашек. А туда же, в Думу… Впрочем, это сейчас, кажется, модно.»
Спичрайтер вышел, на прощание окинув Нагаева долгим оценивающим взглядом. Капитан сделал каменное лицо и отвернулся: голубых он презирал и при случае был не прочь поучить их с помощью резиновой дубинки.
— Ну, — опуская бумаги на колени, сказал Вареный, — чем порадуешь, капитан?
— Да новостей-то особых нет, — сказал Нагаев, подавляя желание сесть прямее и подвинуться на краешек кресла. Вместо этого он съехал поглубже, забросил ногу на ногу и развалился, безотчетно копируя позу голубого спичрайтера. — Позавчера троих чернозадых прибили. Фирма у них была «Цветы юга», что ли…
Выслали на хрен.
— Вот так новость, — Вареный пососал свою сигарету, недовольно осмотрел ее со всех сторон и бросил в камин. — Я еще три дня назад послал туда своих людей, чтобы были наготове, так что теперь эти самые «Цветы» у меня в кармане.
— Ага, — сказал Нагаев, — вот, значит, кто не дал им оборудование вывезти!
— А ты думал… Поновее что-нибудь есть?
— Не знаю даже, интересно ли это тебе… вам…
— Привыкай, капитан, привыкай. Я теперь персона важная, ко мне ногой не постучишься. Так что там у тебя?
— Муха прокололся. Замочил клиента на хате. Есть свидетель, который его видел, так что найти этого артиста — вопрос времени.
— Ну да? — Вареный оживился. — Это интересно.
Это оч-чень интересно… Это надо обдумать. Ты вот что, капитан… Ты его найди обязательно, и как только найдешь, сразу волоки ко мне. Ну, обработай, конечно, чтобы был помягче… Он мне может пригодиться. Есть у меня на примете одно дельце. Я помозгую, как его провернуть, пока ты будешь искать этого, как ты выражаешься, артиста. Только действуй в темпе! Времени на то, чтобы сопли жевать, у пае нет. У меня нет, а значит, и у тебя тоже. Понял?
— Понял, — Нагаев кивнул. — А что ты затеял?
— Ну-ну, — Вареный рассмеялся. — Ты мне эти ментовские штучки брось. Ты не у себя в кабинете, чтобы вопросы задавать. Все узнаешь, когда время придет, а до тех пор делай, что тебе велят, и помалкивай в тряпочку. И потом, мы, кажется уже договорились, что ты мне больше не тыкаешь.
— Извини… те, — с трудом выдавил Нагаев. — Только вы, Никита Артемьевич, все-таки потише. Я вам, уважаемый Никита Артемьевич, не педик в очках, а капитан милиции.
— Мусор ты, — спокойно сказал Вареный, вынимая из кармана завернутый в вощеную бумагу брусок и перочинный ножик с перламутровой рукояткой. — Мент поганый, вонючка околоточная… Я просто напоминаю тебе, кто ты есть. А напоминаю потому, что ты, похоже, про это забыл. Решил, что мы с тобой на одном уровне?
Нет, братец, это ты замечтался. Не по Сеньке шапка, как говорится.
Нагаев молчал, тяжело катая на щеках каменные желваки и глядя куда-то в угол. Он не привык безропотно выслушивать подобные речи от ворья, но выбор был уже сделан, и путей к отступлению не осталось.
Вареный не торопясь наскоблил с брусочка мелкого порошка, убрал обратно в карман и брусочек, и нож, и вынул из портмоне двадцатидолларовую бумажку. Свернув купюру в трубочку, он аккуратно разделил порошок на две равные части и поочередно втянул его через трубочку сначала левой, а потом правой ноздрей.
— Дунешь? — спросил он у Нагаева.
Капитан отрицательно покачал головой — Ну, как знаешь. Ты не обижайся, капитан. Пойми, я ведь не со зла, а для пользы дела. Нам с тобой еще работать и работать. Это ты сегодня капитан, а завтра, глядишь, майором станешь, а там, со временем, и до полковника доберешься… или, наоборот, наденешь черную робу с номером. Да что это я, ты ж у нас давно на серую в полоску заработал, если все эпизоды припомнить. Не хмурься, я тебя не пугаю. Просто ты — человек занятой, о себе тебе подумать некогда, а подумать надо бы. Не в игрушки играем, капитан, так что либо работай и не взбрыкивай, либо проваливай назад в свою ментуру и выкручивайся, как знаешь. Можешь даже на меня настучать из спортивного интереса, поглядим, чего получится.
Нагаев вздохнул.
— Сдаюсь, — сказал он. — Виноват, сморозил. Работаем вместе.
— Это уж как я захочу, — с неприятной усмешкой ответил Вареный. Удивил ты меня, капитан. В общем, ступай, ищи этого своего Муху. У меня дела, сам видишь. Денег тебе Кабан даст.
Он отвернулся, уткнувшись в бумаги. Нагаев встал и, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, вышел из комнаты. Внутри у него все кипело, но он понимал, что с выражением своих чувств придется повременить. Пока что он нуждался в Вареном сильнее, чем Вареный в нем. «Ничего, старая сволочь, подумал капитан, торопливо спускаясь по широкой мраморной лестнице в просторный вестибюль, где его поджидал Кабан. — Будет и на моей улице праздник. Я с тобой еще поквитаюсь, можешь не сомневаться.»
Кабан подал ему куртку. На его мясистых губах играла гаденькая улыбочка, и капитан подумал, что этот накачанный мордоворот, вполне возможно, подслушивал под дверью. Он рывком выдернул из руки Кабана свой пистолет и сердито втолкнул его в кобуру. Нахлобучив кепку, он выжидательно посмотрел на охранника, сдерживая готовое сорваться ругательство. Честно говоря, ему хотелось даже не выругаться, а просто влепить кулаком прямо в центр этой толстомясой хари и посмотреть, что из этого получится.
Видимо, это желание все-таки отразилось на его лице, потому что Кабан вдруг перестал улыбаться и даже каким-то образом слегка уменьшился в объеме. Судя по габаритам капитана, он мог бы ударом кулака свалить быка, и Кабану вовсе не хотелось проверять это предположение на своей шкуре. Он шагнул к дверям и взялся за собачку замка, но Нагаев остановил его движением бровей — Ты ничего не забыл? — неприветливо спросил он.
— Чего это? — скорчив глупую мину, переспросил Кабан — Ах, это! — Он хлопнул себя по лбу и полез в карман брюк. — Виноват, гражданин начальник! Вот, примите от благодарного человечества Он протянул капитану конверт. Нагаев откинул клапан и покопался в конверте согнутым пальцем — Смотри, урка, — предупредил он. — Если ты хоть доллар притырил, сидеть тебе на нарах.
— Обижаете, гражданин начальник! — с издевательским раболепием воскликнул Кабан. — За что же вы меня посадите? За то, что я ваш хабар ополовинил? Так про это еще статью не написали! Вот Никита наш Артемич депутатом заделается, уж он напишет… Вот тогда и сажайте Нагаев небрежно засунул конверт в карман куртки и с наслаждением схватил Кабана за грудки, собрав его рубашку в горсть.
