На огромном дубовом столе подмигивал цветной заставкой компьютер. Стол изобиловал выдвижными ящиками, в которых наверняка было много интересного.
— Как я удачно зашел! — подумал Илларион и, бросив взгляд на дверь, подошел к столу.
Ящики действительно были набиты бумагой. Порывшись в этой макулатуре, Забродов затолкал за пазуху несколько документов, показавшихся ему наиболее интересными, и придвинул к себе клавиатуру компьютера.
Самое интересное, по идее, должно было храниться в памяти этого электронного чудища, к которому Илларион до сих пор относился с некоторой опаской.
Долго возиться с компьютером ему не пришлось — чертова машина почти сразу затребовала пароль, и Забродов, сквозь зубы обматерив упрямый агрегат, нажал на клавишу перезагрузки. Матово-черный ящик системного блока немедленно зажужжал, загукал и защелкал, мигая разноцветными лампочками и только что криком не крича о том, что в кабинет забрался посторонний.
— Убью гада, — пообещал компьютеру Илларион и нырнул за штору.
Стоя за шторой, он чувствовал себя ужасно глупо — во-первых, потому, что его загнал сюда жестяной ящик, а во-вторых потому, что не мог знать, насколько хорошо его скрывает штора. Что может быть глупее, чем перспектива получить пулю прямо сквозь пыльную занавеску, за которой прячешься? Он уже совсем было собрался выйти из-за шторы, когда в коридоре послышались шаги и голоса.
— Проходи, Папа Карло, — сказал хрипловатый молодой голос, — Никита Артемьевич ждет — не дождется.
Дверь комнаты с камином негромко стукнула. Илларион перевел дух. Все это время, оказывается, Вареный сидел в соседней комнате и вполне мог услышать, как он тут развлекался с его компьютером. Действуй по обстановке…
Он выбрался из-за занавески и осторожно двинулся вдоль стены с фальшивыми книжными корешками, обходя стол и направляясь к двери. Выходить в коридор было опасно, но человек, пришедший к Вареному, мог оказаться именно тем, на чье появление рассчитывал Илларион, и происходивший в соседней комнате разговор необходимо было подслушать. Примерно на середине пути внимание Забродова привлекли голоса, исходившие, казалось, прямо из книжной полки. Илларион замер, прислушиваясь. Ничего было не разобрать, голоса бубнили что-то неразборчивое.
Осененный счастливой идеей, Илларион присел на корточки и начал один за другим вынимать муляжи книг с нижней полки. Вскоре он нашел то, что рассчитывал найти — одну из двух шарнирных петель, на которых вращалась замаскированная фальшивыми книгами дверь. Когда он убрал книги, голоса стали слышнее. Илларион быстро вернул книги на место, встал и вынул один корешок на уровне своего лица. Слышимость снова улучшилась, и теперь Забродов жалел лишь о том, что нельзя провертеть в деревянной панели дырку, чтобы к звуку добавилось изображение.
-..у дяди? — поймал он обрывок какого-то вопроса. Голос, задавший этот вопрос, принадлежал не Вареному — слишком уж молодо и подчеркнуто вежливо он звучал.
— У дяди? — переспросил Вареный. Его голос был совсем другим — сытый, с хрипотцой, голос отъевшегося урки, пытающегося сойти за светского льва. У дяди все, как обычно. Не тебе, Карлуша, спрашивать, как там, у дяди. Ты ведь туда частенько захаживаешь. Правда, я там был в гостях, а ты хозяин… Тебе виднее, как там Илларион коротко усмехнулся: этот Карлуша бил посланцем из высших сфер, прибывшим проверить, в каком состоянии Вареный вернулся из СИЗО. Значит все шло именно так, как он ожидал.
— Слова, слова, — сказал тот, кого Вареный назвал Карлушей. — Это, Никита Артемьевич, все слова, которые, как нам с вами доподлинно известно, есть пустое сотрясение воздуха. А хозяина интересуют вещи конкретные, осязаемые. Например, что известно этим нюхачам с Петровки?
— Да ни хрена им не известно! — отрезал Вареный. — Чего вы засуетились? Думаете, отработал Вареный? Так ведь, если бы я на вас настучал, мы бы с тобой, Карлуша, сейчас не разговаривали. А если бы и разговаривали, то не здесь, и называлось бы это дело не разговором, а очной ставкой. Я на тебя, Карлуша, зла не держу, ты, хоть и в чинах, а человек подневольный, но поверь, обидно мне слушать такие твои слова. Я человек старой закваски, живу, что называется, по понятиям, а за такие базары по всем понятиям ответ держать надо.
— Ого, — прошептал Илларион.
— Ответить не проблема, — все тем же невероятно мягким тоном сказал Карлуша, — вот только кого ты, Никита Артемьевич, к ответу звать собрался? Слова, на которые ты так обиделся, не мои, а Хозяина А с ним разборки клеить тебе не в уровень.
Наступила длинная пауза. По всей видимости Вареный пытался совладать с бешенством, и Илларион его прекрасно понимал: владелец такого особняка, вор в законе и без пяти минут депутат вряд ли мог обрадоваться такому грубому наезду.
— Так вот, — снова заговорил Карлуша, — Хозяин велел узнать, что у тебя спрашивали, а главное, что ты им отвечал. Очень его этот вопрос интересует.
— Передай, что они ничего не знают, — проворчал Вареный. — Все, что у них есть, это какие-то заметки того писаки — ни документов, ни свидетелей, ни улик… да у них даже подозрений-то путных нету. Для острастки, надо полагать меня прихватили, из-за той статейки… В общем, лажа это все, так Андреевичу и передай.
— Тише, тише, — сказал Карлуша, — без имен.
— А я у себя дома никого не боюсь, — ответил Вареный. — Да и кто нас тут услышит? Охрана вся на первом этаже…
— Да, — с непонятной интонацией согласился Карлуша, — это очень хорошо, когда дом большой.
Илларион насторожился. Судя по тону, которым были сказаны последние слова, события вступали в завершающую стадию. Это немедленно подтвердилось: за перегородкой послышалась какая-то возня, что-то упало, и Вареный вдруг воскликнул каким-то не своим, высоким и изумленным голосом:
— Ты что?! Ты что задумал, пад…
Он не договорил, потому что там, за перегородкой, раздался негромкий хлопок, и почти сразу — еще один.
Илларион ждал шума падения, но его не последовало.
Вместо этого он услышал быстрые, уверенные шаги, приближавшиеся, казалось, к тому самому месту, где стоял он, приникнув ухом к зияющей в сплошной стене фальшивых книжных корешков щели.
Илларион отскочил от потайной двери и снова нырнул за портьеру, только там, в укрытии, обнаружив, что сжимает в руке картонный муляж. Тут едва слышно скрипнули шарнирные петли, нижний край фальшивой книжной полки прошуршал по ворсистому ковру, и Забродов понял, что он больше не один в кабинете Вареного.
Когда застучали выдвигаемые ящики стола и зашуршала бумага, он позволил себе слегка сдвинуть портьеру в сторону и выглянуть наружу. Человек, рывшийся в столе Вареного, выглядел как герой рекламного ролика. Что именно он рекламировал — зубную пасту, шампунь против перхоти, спортивные тренажеры или костюмы от Пьера Кардена, — было непонятно, поскольку перед Илларионом, судя по всему, предстал образец идеального мужчины. В данный момент этот голливудский супермен, кажется, играл роль секретного агента, так как в правой руке у него было зажато устрашающее орудие, больше напоминавшее какой-нибудь фантастический бластер, чем обыкновенный пистолет.
