– Нет, твои руки должны привыкнуть к оружию. Ты должна ощущать себя естественно, чувствовать легкость, как во время ходьбы. – Лир сделал жест, словно готовился к дружеским объятиям, и радушно заявил: – Нападай.
Самоуверенность, которую фомор буквально излучал всем своим телом, придала Ане решимости, но, очевидно, ее было недостаточно. Она сделала выпад, стремясь задеть Лира и его раздутое самомнение лезвием, но соперник ловко отскочил в сторону и рассмеялся.
– Бьешь как девчонка.
– Я и есть девчонка.
– Как девчонка, которая не может за себя постоять. Исход сражения решает не физическая сила. – Лир смахнул капли дождя со лба и грозно посмотрел Ане прямо в глаза, заставляя все внутри у нее сжиматься. – Тут важны хитрость, ловкость, сообразительность. Задействуй чувства. Заставь противника дрожать при одном твоем взгляде. Задействуй разум, – он стал медленно огибать ее полукругом. – Просчитай каждый следующий шаг недруга. И следующий шаг после его следующего шага.
Аня сделала второй выпад, который даже в ее понимании был скорее пародией на неуклюжий танец. Еще и рукоятка меча выскальзывала из руки из-за усиливающегося дождя. Она запнулась о булыжник в траве и чуть не упала.
Лир терпеливо наблюдал, как девушка восстанавливает баланс и вытирает намокшие ладони о кофту, что, однако, не помогло – одежда тоже уже промокла почти насквозь.
– Ты не стараешься, – неодобрительно причмокнув губами, заметил Лир. – Потому что, очевидно, больше меня не боишься. Думаешь, я тебя не трону? Думаешь, пару раз махнешь оружием, и я отстану?
«Если честно, да».
Что-то, как молния, сверкнуло перед глазами. Только когда Лир уже опускал меч, Аня увидела свою левую штанину, разлетевшуюся надвое от щиколотки и до самого бедра.
– В следующий раз может пострадать твоя нога, – невозмутимым голосом добавил фомор.
Аня ошарашенно уставилась на разорванную ткань, потом снова на Лира, который одарил ее какой-то порочной улыбкой. Хотя, может, ей просто так показалось из-за туч, скрывших солнечный свет. В этом мрачном освещении бури Хэллхейт выглядел вдвойне таинственным и опасным.
– Пусть мое очаровательное личико тебя не обманывает, землянка, – продолжил Лир, лукаво прищурившись.
Нет, не показалось.
– Твое личико совсем не очаровательное, – процедила сквозь зубы Аня, начиная злиться.
– Неужели? Многие девушки считали иначе.
– Тогда иди и учи фехтовать тех девушек!
– Не-ет, все они были не в моем вкусе, – Лир перекинул меч из руки в руку и обратно, обдумывая какую-то мысль. – Я предпочитаю сложных женщин, которые ставят душу превыше тела.
– Что ж, ну а ты не в моем вкусе, – язвительно бросила в ответ Аня. Эта фраза, однако, оказала не совсем тот эффект, которого стоило бы ожидать.
Лир неожиданно кивнул с одобрением.
– Отлично, это уже больше похоже на правду, – хмыкнул он, продолжая уделять клинку в руках все внимание. – Никк в твоем вкусе, верно? Тебе нравятся более… – Он прикусил губу, задумавшись. Сапфир на рукоятке его меча блеснул, отразив пробежавшую по небу молнию. – Миролюбивые парни? Я верное слово подобрал?
Это переходило все границы. Что-то надломилось у Ани внутри, вынуждая ее загореться от возмущения.
– Замолчи, не твоего ума дело! – воскликнула она, в порыве эмоций подавшись вперед, но тут же замерла, когда острие клинка Лира указало точно ей в сердце.
– Заставь меня замолчать.
«Вот, в чем подвох, – Аню вдруг осенило. – Он хочет вывести меня из себя. Думает, что я, как и он, начну бездумно тыкать этой металлической зубочисткой в разные стороны, если разозлюсь».
Видя непоколебимое спокойствие противницы, Лир издал низкий гортанный рык. Его клинок вновь просвистел в воздухе, и Аня увидела тонкий порез на своем предплечье прежде, чем почувствовала жалящее покалывание на коже.
– Я. Сказал. Сражайся! – прошипел фомор, буравя несгибаемую соперницу свирепым взглядом.
Аня сжала губы, изобразив издевку на лице. Ну уж нет, это уже дело принципа. Это не нежелание драться – это желание не драться. Желание доказать Хэллхейту, что он не может вынудить Аню делать, что пожелает и когда пожелает.
Улыбнувшись самой ядовитой улыбкой, какую только могла представить, землянка демонстративно разжала пальцы и позволила мечу упасть в траву.
Глаза Лира вспыхнули от бешенства при виде этого.
– Считаешь себя такой праведной, не так ли? – проревел он, с трудом успевая набирать в легкие достаточно воздуха между словами. – Считаешь, что наш мир весь милый и дружелюбный? Что все заботливые и сострадательные? Считаешь, можешь решить любую проблему без насилия?
Улыбка Ани осталась прежней.
– Твой отец думал так же.
Вдруг стало сложно дышать.
– Да, да, твой дорогой папочка. – Поняв, что зажал нужную струну, Лир понизил голос и продолжил: – Который умер ни за что. Пытаясь найти твою мамочку, которой, вероятно, плевать на свою семью.
Злость обожгла Ане легкие.
– Ты не выглядишь такой уж праведной теперь, землянка. Что не так? – темный, демонический сарказм пронизывал голос Лира. – Разве не считаешь, что смерть твоего отца была честной? Разве не считаешь, что Амариллис хотела умереть и покинуть этот милый и дружелюбный мир? Разве…
– Они погибли из-за тебя! Ты убил их! – испугавшись сама своего зверского вопля, Аня подхватила меч и бросилась на фомора.
Лир уклонился от первого удара, но Аня это предвидела. Не медля, она со всей силы крутанула оружие над головой, и обрыв пронзил звенящий гул двух скрестившихся клинков.
Дождь лил как из ведра, застилая глаза. Громадные капли барабанили по каменным руинам и крыше крепости, волны разбивались о крутой откос внизу.
Мокрая одежда липла к телу, и струйки воды текли по щекам, но ничего не могло потушить пламя, полыхающее внутри Ани. Меч больше не дрожал в ее руках, наоборот, он со страстной жаждой искал свою цель.
Два яростных противника выписывали пируэты, перемещаясь вдоль обрыва.
Сын Крейна был и правда непревзойденным воином. Что бы Аня ни пробовала, с какой бы стороны ни пыталась подобраться к нему, он играючи отбивался. Но это лишь разжигало Анину злобу.
В какой-то момент снизу клифа донесся неясный шорох и шум посыпавшихся в воду камней. Это отвлекло Лира, и на долю секунды он обернулся. Воспользовавшись моментом, Аня обхватила меч двумя руками и со всей силы рубанула фомора по плечу.
Но доли секунды было мало. Лир нагнулся, позволив клинку просвистеть над его головой, сделал выпад и зажал противницу между полуразрушенной стеной и собственным телом, предостерегающе выставив оружие. Аня почувствовала леденяще острый металл, коснувшийся кожи на ее шее.
