— Лед добавлять? Может вместо водки ликер, он намного слабее? А лайм нужен, у некоторых на него аллергия? "Спрайт" обычный или клубничный? Вам предпочтительнее экстракт мяты или свежая веточка? — нескончаемые вопросы бармена хоть и бесили до помешательства, но одновременно приводили в себя. Я перестал думать о том, что Детка сидит в кабинке одна, как о манящей возможности совратить несовершеннолетнюю.
Прошло минут десять, когда я-таки забрал чертовы коктейли и ввалился в "яблоко"… Ее нет. Бумажник, ключи от машины и постоянно мигающей телефон есть, а девочки нет.
Отбросив коктейли в сторону, понадеялся, что это звонит или пишет Алиса. Может отлучилась в дамскую комнату? Хотя… Она ведь находится здесь, прямо возле широкого черного дивана! Не могла не заметить…
"Дмитрий Геннадьевич" — осведомил гаджет и на секунду я предстал перед выбором: искать Алису или узнать о ходе дела в России. Старик никогда не звонил просто так. Наверняка случилось что-то экстренное.
"Если бы Алиса вышла из клуба, охрана давно бы привела ее к тебе обратно. Она рядом. Можно надрать ей задницу и через минуту…" — поставил точку во внутренних метаниях холодный разум.
— Здравствуй, зятек! — в привычной себе манере раздался приветливый голос юриста. Он умел быть веселым, когда дело дрянь. Плевать. На его работу это никак не влияет. — Как моя любимая дочурка? Еще не выклевала тебе весь мозг?
Типичный, часто повторяющийся вопрос, который уже вошел в привычку. Мой ответ всегда тоже был идентичен:
— Нет. Есть новости? — затаив дыхание, я ждал чего-то ужасного. Параллельно мои глаза блуждали по залу и искали в толпе танцующих мою малышку. Ноль результата.
Вот теперь его голос звучал серьезно, холодно и деловито, заставляя вникать в каждое слово:
— Сядь, если стоишь. Похоже дело с наследством, замороженными счетами и акциями долю компании Алисы Воронцовой приобретает новый окрас. Боюсь, если кто-то узнает то, что мне удалось выведать сегодня, девочка не получит и копейки. А я знаю — все тайное ВСЕГДА становится явным.
Я было открыл рот, чтобы задать наводящий вопрос, но вовремя вспомнил — нас могут подслушать.
— Что вы предлагаете?
— Пока не поздно, нужно начать с ней борьбу за наследство. Конечно, косвенную. У Грантов и Воронцовых были смешанные счета, так что подписи Алисы хватит, чтобы некоторые перестали искать в ее шкафу грязное белье. Поверьте, то, что они могу найти будет в сто раз хуже каких-то денег… Тебе, зятек, нужно просто с ней договориться по-хорошему. Ссора нужна только для СМИ.
Сглотнув тяжелый ком и слегка растирая пульсирующие виски, решился на один безобидный вопрос:
— Все НАСТОЛЬКО плохо, Дмитрий Геннадьевич? Репутация Воронцовых всегда была чиста и прозрачна. Они были на виду и вели достойный образ жизни.
— Да, но Алиса не имеет к этому всему никакого отношения! — многозначительно сказав это, он заставил меня задуматься. — Доброй ночи, зятек. Поговорим по приезду. Пока не расстраивай сестричку. Просто… подготовь, что ли.
Он сбросил, а я так и не понял: чем я могу ее расстроить?! Даже, если придется передать ее наследство мне — это только формальности для прессы и лишних ушей. Она все равно получит свое.
Лишь на долю секунды меня поглотили размышления, а затем я сорвался с места в поисках Детки. Где носит эту девчонку?! Неужели я испугал ее настолько, что та решила сбежать из клуба?..
Время остановилось, когда я увидел ее… Мило воркующей у барной стойки с качком-барменом. Она пила рюмки, одна за одной, с какой-то термоядерной жидкостью, между делом посылая уроду усмешки и короткие фразочки. Мне не было видно ее лица, а вот он… Прямо сейчас в воображении паренька он трахал ее во всех позах и лапал за все места. Я уверен. Помню этот взгляд.
Я уже знал, что сделаю с ним… Но перед этим, нужно было выяснить один момент. Немного протиснувшись сквозь толпу молодежи, встал так, чтобы видеть лицо моей девочки. Как она смотрела на него? Так же поедала глазами? Они так же горели и становились мутными, когда он, гребаный самоубийца, касался ее руки? Алиса тоже смотрит на его губы так, словно это все, что ей нужно?
Нет. Этого всего не было. Лишь улыбка, полная фальши. А вот голубые глазки лучились болью, будто кто-то в данный момент вколачивает ей в спину нож и попутно заставляет улыбаться. Жуть! Неужели только я один вижу это?!
— Черт, — с губ сорвалось сотня нецензурных ругательств. С чего это она бежит за помощью к незнакомым мужикам, когда ей плохо?! Я должен быть рядом! Она должна доверять только мне и только со мной рядом получать покой! Только мне дарить улыбки и легкие прикосновения. В тот момент я с ужасом осознал, что безумно хочу превратить жизнь паренька в ад только потому, что он посмел быть рядом с ней. Касаться, радовать слух, успокаивать. Нет, он не имел на это право!
Пик ярости пришелся на момент, когда он потянулся к ней через барную стойку и, нежно касаясь подбородка, что-то шепнул прямо в губы с серьезным лицом. Она слушала внимательно и не перебивала. Мать твою, это же не может быть поцелуй?!
Очнулся я только тогда, когда скидывал с плеча Детку в нашей яблочной кабинке. Двери были закрыты мою изнутри на ключ. Теперь я не повторю прошлых ошибок и всегда буду заставлять охрану караулить ее.
Я рассчитывал на многое со стороны явно взбешенной девочки: крики, ругань, возможный деловой разговор, но… Не на полный ненависти взгляд и буквально выплюнутые в лицо слова:
— Ты, Марк Грант, самая большая заноза в моей заднице!
Я замер, пребывая в полном ауте. Голова никак не сопоставляла настолько грязные слова с нежной девочкой напротив. Неужели ее настолько разозлила возможность поцелуя со мной? Это было бы честно и правильно. Только почему так хреново на душе?
Пока в моей голове взрывались сотни идей, объясняющие ее такое поведение, голос сошел на тихий шепот, разрывающий мое сердце:
— Что мешает тебе всегда быть рядом?! Мне плевать на наследство, плевать на пересуды в России. На весь мир! Есть я, которая уже устала ждать, когда ты заметишь кого-то, кроме бесчисленного количества баб в своей койке! И есть ты, который постоянно делает вид, что все под контролем! Не ври себе, — она сделала перерыв, чтобы отдышаться и растрепала маленькими пальчиками идеальные локоны, делая себя еще красивее, если такое вообще возможно. Ее глаза испуганно метались, будто девочка сама боялась того, что говорила, но молчать не могла. Это был крик души. Зов о помощи. И я его принял… — скажи, что во мной не так? Что заставляет тебя делать это со мной?! Так… больно.
Я сделал один шаг в ее сторону, боясь спугнуть. Она лишь коротко шмыгнула носом, давая понять, что слезы не за горами. Я не намерен был их допустить!
— Ты идеальная, Детка. Умная, красивая, молодая, воспитанная, сексуальная… — да. Я сказал это. Абсолютно не то, что следует говорить своей несовершеннолетней воспитаннице, но не мог сдержаться. Кажется, Алису не напрягли мои последние слова, и она, отчаянно сощурив глаза, пыталась вглядеться в мое лицо. Что стало с ее зрением?! — Ты единственный человек, о котором я думаю. Единственный человек, благодаря которому моя жизнь все еще держится на плаву. Не ври. Ты знаешь, как на меня действуешь. Это ты хотела услышать?
