— Грант тут не при чем, — обратил мое внимание на себя Дмитрий Геннадьевич. — Поверьте, дорогая Алиса. Мне, как профессионалу своего дела, ничего не стоило найти на вас всю подноготную без участия опекуна.
— У нас до этого не дошло. Очень вовремя все закончилось… — быстро ответила я и направилась к выходу. — Уже довольно поздно, а у нас есть два дня. Думаю, можно сделать перерыв на сон.
— Конечно, Алиса. Доброй ночи! — примирительно бросил мне в спину старик, а затем добавил: — Я пока поработаю с вашим братом… Или лучше называть его опекуном, как считаете?
По спине прошла дрожь и мне с трудом удалось не замедлить шаг, а спокойно выйти из комнаты. Последняя фраза — не просто так она была брошена… Не намек ли это на то, что наши отношения с Марком не совсем родственные?! Неужели он смог узнать и это? Но… как? А главное — может ли это всплыть в суде?
* * *
День перед судом пролетел так же, как один миг. Дмитрий Геннадьевич больше не пытался намекнуть, что наши отношения с Марком выходят за рамки братской любви, а я, к своему стыду, так и не расставила все точки над "и".
Мы занимались с ним все два дня. Старик учил меня правильно отвечать на каверзные вопросы СМИ, держаться в суде и всяким очень важным мелочам. Именно он выбрал мне наряд и лично удостоверился, что я не стану делать вызывающий макияж. Все, вплоть до того, как я войду в зал и сяду в кресло, было продумано заранее.
Марка как ветром сдуло. Не уверена, что тот вообще ночевал дома. Но я была слишком напугана и взволнована, чтобы как-то думать об этом. Ночь перед судом напоминала мне сутки до казни. Сердце предательски подсказывало, что меня там ждет нечто ужасное и вопрос: "Почему Гран даже не пытается поговорить и успокоить? Даже из вежливости?" — настораживал все больше.
Когда я почти разрыдалась от тотального чувства одиночества и никому не нужности, пришло СМС от Никиты.
"Столица гудит. Не смей читать новости! Через пару месяцев мы вместе посмеемся над этими тупоголовыми, а сейчас я мысленно с тобой!".
Я улыбнулась и, несмотря на позднее время, набрала парня.
— Мама достала мне пропуск на заседание. Почему-то подумал, что тебе будет намного комфортнее, если кто-то из друзей будет рядом. Надеюсь, я не перестарался?
Голос Никиты звучал устало и нервно. Кажется, между ужасными новостями о себе в прессе, читала, что у Орлова на этой неделе открытие выставки. Точнее, у его мамы, которая впервые с гордостью спихнула все организационные моменты на сына. Ему было лишь восемнадцать — на год старше меня — но в наших кругах очень редко у молодежи подолгу длится детство. То, что я еще не втянута ни в один бизнес проект — досадное упущение Гранта.
— Я буду рада, если ты придешь, — искренне ответила я. А затем ощутила непередаваемый порыв поделиться хоть с кем-то внутренними ощущениями: — Знаешь, меня всю трясет так сильно, будто температура. А еще такие болевые судороги по всему телу… Пытаюсь уснуть, но… не могу. Страшно. Одиноко. И горько…
— А еще тебе придется говорить о родителях. Я помню, как тебя ломало при одном их упоминании… — попал в саму точку друг. Его голос передавал всю мою горечь, когда он сказал: — Знаешь, они были хорошими людьми. Не идеальными, но ничего идеального не существует… То, что какая-то кучка юристов напала на маленькую беззащитную девочку и вымогает у нее деньги грязными путями — недостойно. А мнение недостойных людей о семье не важно. Правда, Воронцова?
Никита, как всегда, сказал то, что я хотела услышать. Без фальши и высокопарных фраз вернул мне веру в завтрашний день. На душе стало спокойно и я улыбнулась. Только в этот момент поняла еще кое-что…
— Никит, я не беззащитная, — уверенно отрезала, тут же пояснив: — Есть же Грант, который организовал все так, что мое участие в этой грязи ограничивается лишь присутствием на одном заседании. Страшно представить, чего ему это стоило! Говорят, выступающие против меня юристы далеко не пальцем деланные…
— Он просто защищает свою компанию! — с непонятной мне злостью отрезал друг. — Пойми, не будь в "Alis Markoni" его денежек — он бы даже пальцем не пошевелил. Единственный человек, на которого ты можешь всегда положиться — это Я. И, поверь, никакой материальной выгоды мне с тебя не поиметь. Даже если завтра ты выйдешь из суда без копейки за душой, я и моя мама всегда примем тебя в нашем доме. Ты ведь знаешь это?
Несмотря на странные слова Орлова, брошенные в адрес опекуна, я не стала его судить. Грант совсем недавно выставил бедного парня вон из дома самым не вежливым образом. Возможно, друг еще не остыл. Но вот его поддержка была не заменима. Он был первым, кто поддержал словами. Ну а Грант, конечно, действиями. Это я ценила еще как!
Уже засыпая и улыбаясь от долгого разговора с Никитой, вдруг задумалась о другом. А может он прав и Марк ради своей выгоды провернул все это дело с наследством? Все же сейчас косвенно он распоряжается всем моим имуществом и если кто-то что-то и может завтра потерять, так это он.
"Да нет, бред какой-то!" — не совсем уверенно успокоил меня голос разума и отправил спать. Завтра решится моя судьба и что-то подсказывает — день обещает быть очень интересным и неожиданным.
* * *
В день Х у меня все валилось из рук. Легкий макияж, а-ля "я просто проснулась и пришла сразу к вам" мне наносил один из лучших визажистов города, а волосами занималась девушка, которая обычно делает укладки девицам в клипах. Единственное, что требовалось от меня — это влезть в юбку (как сказал Дмитрий Геннадьевич: достаточно строгую, чтобы показать мое боевое отношение к делу, но в меру короткую и облегающую, чтобы не делать из меня престарелую вдову), а так же белую блузу… Вот тут-то и была загвоздка. Все простые вещи без излишеств смотрелись вульгарно, если не пошло, на моей груди третьего размера (это у меня от мамы), а с рюшами и сборкой — слишком нарядно, словно иду на праздник.
В результате пришлось вызывать еще и стилиста. Он просто нашел очень тонкий шифон, который нужно было заправлять в юбку. Блузка от груди и до живота висела колокольчиком. Смотрелось стильно, современно и при любом движении было видно, что живот-таки плоский.
Когда я спустилась в холл, Марк уже меня ждал, шагая по холлу, как разъяренный зверь. На ногах были полусапожки, каблучки которых были номинальны, но я умудрилась все же пару раз подвернуть ногу.
Марк недовольно покачал головой, глядя на мое зеленое лицо, и настоятельно внушил:
— Алис, все, что от тебя требуется — ответить на пару вопросов и гордо отсидеть несколько часов. Можешь даже не слушать, о чем они там болтать будут… Никто тебя не обидет, ты ведь знаешь? Я всегда рядом.
Я кивнула и, накинув шубу, выпорхнула на воздух. До Нового Года оставалось два дня. Два дня до моего семнадцатилетия! Только вот чувство было какое-то… странное. Словно очень скоро что-то кардинально изменится.
В машине уже сидел юрист. Старик сегодня был необычайно собранным. Мы с Марком сидели напротив него и мне невольно становилось все тяжелее и тяжелее сдерживать нервную дрожь. Стыдно, но с реальными проблемами взрослого человека я сталкивалась впервые.
