— А я уже поела! — детским тоном ребенка, у которого вот-вот отнимут сладость, прошептала она и пододвинула тарелку к себе поближе.
Какое-то время мы ели в тишине. Детка становилась все мрачнее, а я никак не мог оторваться от ее божественной курицы. Конечно, она приготовила грудку не случайно, ведь знала, что ем я только ее. А вот картошка… Всегда ненавидел этот гарнир, но не теперь. Она приготовила это для меня и ничего лучше я не ел в жизни!
Внезапно ее хрупкая ладошка накрыла мою. Это было легкое касание, практически невесомое, но буквально выбило дух из тела. Я посмотрел на Алису и получил еще один удар: она практически плакала. Хотелось что-то сказать, как-то утешить, но, видимо, ей это сейчас было более необходимо.
— Что с твоей рукой, Марк? — насуплено спросила она и видно, что думала об этом долго. — Почему перемотана?
— Ну, знаешь… Бриться нужно не спросонья, — отшутился я и она, кажется, задумалась.
Откинув задние мысли, Детка решила больше не ворошить тему сбитой руки, раз я сам не готов и спросила то, что ее, по-видимому, давно тревожило:
— Марк, я веду себя, как идиотка, да? Ты так много для меня сделал, а я… Блин, о чем я только думала, когда устраивала этот концерт в суде и уезжала с Никитой?! Мне просто важно, чтобы ты понял, что мне стыдно и… ты как всегда правильно поступил. А я — нет. Но, обещаю, буду пытаться повзрослеть… до своего настоящего возраста! — ее голубые глаза смотрели на меня с такой мольбой, что становилось неловко. Нет, определенно я не был прав во всем, но она в это свято верила. Принимала каждое мое слово за непоколебимую правду. Хотя, конечно, приятно, что побег с Никитой она считает ошибкой. Мне очень хотелось сказать, что это я идиот в нашей паре, потому как вывел этого Орлова из ревности, а затем позволил ей уйти, но Алиса не дала. Сильнее сжала мою целую ладонь и помотала головой, мол, молчи. — Я много думала и решила, что не обижена на родителей. Мне просто не за что… Они относились ко мне, как к принцессе, любили, оберегали, баловали… В чем причина подмены ребенка? Почему было просто не удочерить другую девочку? Зачем делать такую сложную махинацию?! Я не знаю и знать не хочу. Боюсь, что не смогу понять и простить. Прошу, давай больше никогда не говорить об этом?
— Алиса, — все же перебил ее я и отрицательно помотал головой. Столько боли было в ее словах, что я больше не мог сдерживаться и накрыл второй рукой ее трясущиеся пальцы. — Они не были плохими. Да, поступили странно и… мне не понятно, но они любили тебя. Я не буду поднимать тему, пока ты сама не будешь готова поговорить. Все, что хочешь, Детка.
Она согласно закивала, словно ей важно было услышать это от кого-то со стороны.
— Но прежде… меня мучает один вопрос… — загадочно протянула Алиса и засмотрелась куда-то в сторону. — Как они могли выдать полуторагодовалую девочку за шестимесячную малышку? В общем-то, это больше интерес, но адвокат говорил, что журналисты делали пару снимков с ребенком по истечении двух недель со дня смерти малышки.
— Тут все просто, — немного расслабленно протянул я и достал из кармана телефон. Пока искал нужные фото, попутно объяснял: — Помнишь, я говорил тебе о том, как родители внезапно сослали меня в Англию? Так вот, эта история произошла в тот период. Воронцовы поступили по-умному… Все знали, что тебя увезли в больницу с воспалением легких. Через две недели они "выписались" из нее и с маленьким ребенком, замотанным с ног до головы в обычные пеленки, вышли из больницы и дошли до машины. В общем-то, ничего необычного. Все родители пеленают детей так, чтобы лишние даже случайно не увидели. А особенно после больницы и когда ты — центр всех новостей.
Я дал ей телефон, где ее мама с папой выходят со свертком и быстро бегут в машину. Конечно, в нем не было ребенка. Просто видимость такового.
Через два дня Воронцовы улетели на все лето во Францию, якобы, для оздоровления и вернулись уже с подросшей девочкой. Иногда репортерам удавалось поймать отдаленные очертания ребенка, дескать, "девочка есть!", но первое фото, где видно рост и лицо Алисы, — только в пятилетнем возрасте. Конечно, можно это расценить это как обычную защиту ребенка от прессы, но теперь все виделось в новом свете.
Алиса взяла мой телефон себе и буквально легла животом на стол, вытянув руки вперед. Она внимательно рассматривала многочисленные фото и давала короткие комментарии. А я не слышал… Совершенно ничего.
Сердце барабанило в висках, во рту все пересохло, а в тонкой хлопковой футболке было слишком жарко. Слишком!
Она лежала на столе. Ее грудь буквально вывалилась из топа, соски терлись о мраморный стол каждый раз, когда девочка перелистывала фото на телефоне. Я сделал тяжелый пустой глоток и отвел взгляд… А там, на зеркальной поверхности духовки, были видны ее шорты. Кусок ткани плотно впился в разрез между ягодиц и поднялся так высоко, что ответ на мой вопрос нашелся сам — она совсем без белья…
А что если? Господи… А ведь она так близко! Всего лишь протяни руку, потяни за ниточку и топ развалится к чертям собачьим. А про шорты я вообще молчу! Я мог бы разорвать их зубами… А потом положить ее на стол, так, чтобы глазами она беспрерывно смотрела на меня. Только на меня! Так, чтобы ее ножки обвили мою талию. Только мою! Так, чтобы пальцами она прикасалась ко мне и взглядом молила войти в нее, доставить удовольствие, стать ее первым…
Я почти ощутил, каким был бы этот первый толчок. Увидел, как ее глаза закатились, а губки-бантики были закушены белыми зубками. Как ее спинка выгибается мне на встречу, подталкивая тело вперед…
— Вот они конечно замутили… — вырвала меня из реальности Алиса. — Это же нужно было провернуть такую схему и… ради чего? Не пойму их мотивов. Официальное удочерение — это ж не преступление. Что тогда?
Теперь она сидела ровно. Одной рукой держала телефон и читала какие-то статьи, а другой активно наминала мороженное.
Кажется она что-то говорила? Спрашивала? Я точно должен отвечать?! Не сейчас…
Ее розовые губки медленно втягивали зеленое мороженное так, что на щеках появлялись впадинки. Затем она вытягивала ложку и, широко открывая рот облизывала ее со всех сторон так тщательно, что я не мог не представить, как она…
— Марк, ты видел это?! Тут твои родители! В тот период Гранты и Воронцовы жили вместе! — она так громко закричала, что я буквально подпрыгнул на месте. Но не успев понять, о чем она говорит, услышал и визг Детки. Я десять раз спросил у нее, что случилось, но она лишь пищала и указывала пальцем на вырез. Да, Детка, я его заметил. Не сомневайся… — Мороженое! Там мороженое! Помоги, черт побери!
Вся эта вакханалия с ее вырезом длилась от силы минуту, но все, что я понял, это — ОНА ХОЧЕТ, ЧТОБЫ Я ЗАЛЕЗ В ЕЕ ВЫРЕЗ. Серьезно?!
Наверное перезагрузка системы в голове длилась слишком долго, потому как Алиса сама бросила телефон, затем начала облизывать пальцы все от лакомства, глубоко засовывая их внутрь… и, когда уже хотела пролезть ими сквозь шнуровку, большой кружечек выкатился ей на пупок.
