— Ты должен идти. Дела… — внезапно сказала Детка и улыбнулась. Я лишь мельком смог оценить степень ее лживой сговорчивости (или мне показалось?), но она тут же опустила ножки, освобождая меня, и побежала прочь из кухни: — Дела прежде всего, Марк Грант. Как всегда…
Я стоял посреди кухни один и не мог поверить, что все произошедшее реальность. И, кажется, у малолетней школьницы мозгов побольше, чем у взрослого владельца громадного холдинга. Она вернула здравый рассудок раньше меня…
Теперь, собираясь на встречу к юристу, я ждал от него веской причины того, что вызвал меня в заслуженный выходной. А после я этого решил вернуться и поговорить с Алисой начистоту. Я хочу ее во всех возможных смыслах, да и она явноко мне неравнодушна. Может у нас что-то получится?..
Сам не узнавая своего голоса, я прорычал и ударил здоровой рукой о стеклянную панель шкафа. Она рассыпалась у меня под ногами, а редкие осколки остались в ране. Белая рубашка оказалась заляпана кровью так, что первым делом пришлось ее снимать.
Меньше всего на свете хочу, чтобы с Алисой вышло "что-то", "как-то" и "может быть". Нет. Только не с ней. Все должно быть идеально, без принуждения и по обоюдному согласию. Но хочет ли она? На самом деле. Возможно, это просто подсознательная тяга к единственному близкому человеку, который о тебе заботится?
Нужно было освежить голову, посему быстро принял душ. Рука ныла, а все нутро кричало пойти к Детке и поговорить сейчас, по горячим следам. Но знал, что, если вернусь, до дел руки уже не дойдут.
— Могу я обработать вашу рану? — не успел я выйти из комнаты, как дворецкий едва не сбил меня с ног. У него был полный набор доктора на выезде и через пять минут я мог смело сказать, что побывал в травмпункте.
Спустя час Дмитрий Геннадьевич открыл мне двери свой квартиры в самом центре города. Она занимала три выкупленных им этажа, а окна выходили на Кремль. Если не ошибаюсь, весь третий этаж оккупировала Юля. Очень надеюсь, что ей хватит ума не стоять у меня на пути!
— Надеюсь, оно того стоит! — с порога прорычал я на него, сам не понимая своей реакции.
Для старика мой тон тоже стал неожиданностью, он даже отступил на пару шагов назад и снял очки. Думал, я его ударю? Ну да, последнее время агрессия стала моим вторым именем…
— Я налью тебе выпить, — непринужденно сказал юрист, когда я устроился около его шикарного камина из черного камня. Мягкое кресло немного расслабило, но трепаться намерения не было. Наверное, старик понял все по моему лицу, так что быстро всучил мне стакан в руки и сел напротив. — Мы копнули немного глубже, Марк. По сути этого не требовалось, но на будущее пригодится. Ты ведь знаешь, все то, что могу нарыть я, может и другой, рано или поздно…
— Ближе к делу! — давно не удавалось попробовать настолько качественный скотч. Он буквально растекался по венам и расслаблял, расслаблял… Только вот где-то там была Алиса. Которая наверняка огнем дышит от злости. Нужно было скорее покончить с Дмитрием Геннадьевичем и решить вопрос с ней.
— Меня все время тревожил вопрос: зачем люди, которые спонсировали три фонда по усыновлению детей, вдруг решают подменить ребенка, а не взять другого? Был вариант, мол, не хотели извечной скорби в СМИ по умершему ребенку. Не все готовы выносить сор из избы. Но, как говорится, лучше проверить трижды, чем полагаться на интуицию… — он сделал странную паузу, а мое сердце забилось быстрее, словно ожидая страшного вердикта. Что же такого они нарыли в этом вопросе?! Старик, словно решив довести меня до сердечного приступа, задал вопрос совсем не в тему: — Насколько я знаю, когда Петр Воронцов и Лариса Балашова уехали учиться заграницу, то являлись парой. В самом прямом смысле этого слова. Что случилось потом?
— Отец Алисы встретил Анну и женился, а затем моя мама познакомилась с Уильямом Грантом. Итог вы знаете. Петр и Лариса разошлись мирно и остались друзьями… — скотч был допит в один глоток, а понятливый старик снова наполнил стакан практически до краев. — К чему вы клоните?
— А к тому, — он сглотнул и нервно побарабанил пальцами по кожаной обивке кресла, пока я жадно глотал обжигающую жидкость, — что мать Алисы родила ребенка не от мужа, Петра Воронцова, а от первой любви — Уильяма Гранта.
— Но ведь это… Черт! Но ведь это не значит, что Алиса — моя родственница. Мы оба знаем, что ее родители — неблагополучная семья с окраины города. Никакого родства с нами нет!
— Нет, ВАША Алиса вам не родственница, — как-то странно улыбнувшись, протянул он, — А вот первый ребенок Анны Воронцовой был от вашего отца Уильяма, дорогой Грант. Именно эти двое решили не поднимать шума и заменить ребенка на другого. Анна убедила мужа, что не переживет, если все начнут судачить о мертвой дочери. Петр пошел на поводу, хотя желание его супруги было совсем другим — избежать скандала.
— Черт… — это все, что вырвалось из груди. Я отобрал у юриста бутылку и стал пить из горла.
На секунду представил, что Алиса могла быть моей сестрой. Черт побери! Наверное, хуже расклада просто не придумаешь…
Но родители! Отец всегда был показателем морали и чести. Ни разу не смотрел на других женщин и мама в его обществе превращалась в королеву. Как он посмел сделать ребенка Анне, матери Алисы?! Именно это ранило больше всего.
Где-то внутри меня проснулся маленький мальчик, у которого в один миг отобрали все, во что он верил. Даже если бы юрист сейчас оказался оборотнем, а его дочь — русалкой — это шокировало бы меньше.
Но с другой стороны… Как я бы встретил Алису? Ее настоящие родители оказались алкоголиками, которые продали ребенка за пять тысяч рублей. Стоило только представить, что мою девочку ждала бы такая судьба — сердце разрывалось от боли… Черт, как же мне набраться мудрости Алисы и простить родителей? Или хотя бы просто жить с этим.
— Как это влияет на дело? — встряхнувшись и возвращаясь к деловому разговору, вдруг увидел, что Дмитрий Геннадьевич странно смотрит на меня. Последнее время мне казалось, что он играет в свою игру. Ингрид, юрист моей компании, все последние два дня рыла под него, но пока все было чисто.
— Это привязывает ваших родителей к делу Алисы, а значит и вас. Пока все остается тайным, пусть так оно и будет. Мы подчистим все бумаги и уничтожим доказательства. Не о чем беспокоиться, Грант. Просто думал, вы захотите услышать такую новость лично.
Дмитрия Геннадьевича прозвали "Демоном" не за сочувствие, переживания и доброе сердце. Нет. Ему было плевать, чье дело вести. Главное, кто больше заплатит. Убийца? Хорошо. Завтра он будет на свободе.
И сейчас этот ушлый старик заявляет мне, что позвал к себе ради… Чего? Это уже определенно пахло жареным.
— Я оставлю вас с вашими переживаниями на несколько минут… — внезапно вывел меня из бурного мыслительного процесса юрист. — Нужно совершить срочный звонок.
Он вышел, а я откинулся назад и закрыл глаза. Виски пульсировали, тело расслабилось от алкоголя и жутко тянуло в сон. Нужно было срочно убираться из квартиры и связываться с Ингрид. Эта блондиночка оказалась еще большим кладезем талантов, чем Дмитрий Геннадьевич. А главное, немка была лесбиянкой… Решено, теперь она ведет дело!
