Может быть он сделал это, чтобы не смотреть мне в глаза. Может и вправду хотел утешить, но последующие слова разбили мой мир вдребезги, стерли все детские иллюзии, разрушили все мечты:
— Их самолет… Он попал в грозовое облако и… Детка, никто не выжил. Мне очень жаль. Их больше нет.
После этого момента прошло много лет. События сменяли один другое и не всегда удавалось выживать просто. Но этот момент стал худшим за всю историю. Гребаный конец детства наступил внезапно.
Этот Новый Год и, по совместительству, мой пятнадцатый день рождения стали особенными. В плохом смысле. После этого стаи голодных тварей, желающих разорвать компанию наших семей, накинулись на двух несчастных детей. Но они еще не знали Марка Гранта. Хотя… Тогда он сам был еще с собой не знаком.
Неприятности нападали на нас с такой частотой, что бывали минуты, когда мы считали — смысла бороться больше нет. Двое детей миллионеров Марк Грант и Алиса Воронцова остались одни и без защиты. А что это значило? Правильно! Все враги семьи, продуманные особы и просто жаждущие оторвать кусок побольше, вспомнили все грехи родителей, долги и их проступки.
Сперва родители Сэма заставили написать парня заявление о нападении и избиении. Адвокат семьи Грантов откупился от него за баснословные деньги, но это было достаточным пятном на репутации Марка, чтобы совет директоров компании "Alis Markoni" оспорил его вступление в наследство. Сергей Грант успел составить завещание и, после пяти месяцев вражды, адвокаты компании таки отвоевали наследство Марка и он вступил в должность как единоличный владелец и генеральный директор.
Это все я узнавала только благодаря СМИ, ведь Марк отчаянно скрывал проблемы. От это становилось еще печальнее, ведь информация, что попадает в прессу — это только самая верхушка айсберга.
— Тебе пятнадцать, так что до вступления в наследство нужно подождать, Алиса, — однажды сам начал разговор Марк. Он не брал меня с собой на встречи и суды, а постоянно запирал одну дома с кучей охранников. Я знала, что парень многое мне не договаривает и как ему тяжело, но ничем не могла помочь. У меня тоже погибли родители и я была ребенком… — Никто не лишит тебя фамилии. Наши родители бы этого не хотели и я никому не позволю причинить тебе вред. Слава богу, высшее я успел получить… Это огромное преимущество в данной ситуации.
Мне хотелось как-то поддержать парня, который теперь приходил домой только после двенадцати ночи и уходил на рассвете. Он постоянно пил алкоголь и всерьез подсел на табак. Я жила в дома Грантов и теперь в нем не было ни одной девушки и постороннего человека. Только мы вдвоем. Но и без этого было понятно — все поменялось и в воздухе повисла неизвестность.
Марк сидел в широком кресле цвета метала и задумчиво чесал уже заметно отросшую бороду, засмотревшись куда-то в пустоту. Тогда я встала и не раздумывая села ему на колени. Так было всегда (в прошлой жизни), и сейчас просто необходимо было получить некую уверенность в том, что не все в этом мире рухнуло. И Марку тоже.
Он тяжело выдохнул и устало прижал меня к себе так крепко, что стало тяжело дышать. Впервые за почти полгода было так хорошо и спокойно. Марк был рядом и все еще со мной.
— Спасибо, — едва слышно прошептал он и, шумно втянув запах моих волос, осторожно накрутил длинную прядь на указательный палец. Я чувствовала как он напрягся перед тем, как начать серьезный разговор. — Тебе ведь пятнадцать и нужен опекун.
Я затаила дыхание. Вроде как прошло пять месяцев, а до сих пор не верилось, что теперь нет моих самых родных и близких.
— В общем, я уже оформил опекунство на себя! — на одном дыхании выдал он, словно боялся моей реакции. Но почему? Ведь это было логично, ожидаемо и прекрасно?! А когда я никак не отреагировала, а лишь сильнее прижалась к его груди, он напряженно добавил: — Довольно давно, Алиса. Не сегодня.
Я не понимала его сомнений и почему-то показалось важным заглянуть в глаза Марку. Что он прячет за своей не проницательностью?! Эти пять месяцев бизнес войн его закалили и теперь было сложно пробраться за баррикады внешней холодности.
Долго я смотрела в его карие глаза и ничего не находила, когда все же решилась сказать:
— Спасибо, что не отдал в детский дом. Ты ведь мог. Я боялась начинать этот разговор, потому как мое домашнее обучение затянулось и…
Внезапно его рука упала на мою шею и я замерла. Хотелось поежиться от приятных покалываний, что вызывали его прикосновения, и я списала все на тоску по брату. В его глаза теперь плескалась отчаянье, непонимание и забота. Казалось, он был искреннем, когда ошарашенно прошептал:
— Ты что, Детка?! Я никогда тебя никому не отдам. Все, что я сейчас делаю — это только для тебя. Забота о тебе дает мне силы справиться со всем этим дерьмом.
Это было лучшее, что я слышала от него за всю жизнь. Да и вообще, более приятных слов мне никогда никто не говорил. Непроизвольно на губах появилась улыбка, но только до тех пор, пока он осторожно не добавил:
— Именно поэтому я хочу, чтобы ты уехала учиться в Штаты и закончила там школу. Здесь… тебе не безопасно. Я не могу вести дела зная, что ты постоянно сидишь на бочке с порохом.
Я вскочила с места, словно на голову вылили кипяток, и волком уставилась на брата. Все эти красивые слова… Лишь прикрытие, чтобы отослать меня к черту на кулички! Я настолько ему надоела за эти пять месяцев?!
— Ты ведь все уже решил, не так ли? — он потупил взгляд и снова потянулся к коньяку. Во мне взыграла маленькая капризная девочка, когда я быстро выхватила из его пальцев стакан и запустила его в шкаф напротив. — И школу тоже выбрал, да, Марк?! Ты ведь все уже продумал и только поэтому так долго тянул с разговором об опекунстве…
Он молчал, но взгляд был красноречивее слов. Он будто говорил: "У тебя нет выбора. По крайней мере, лучшего выхода я не нашел".
И тут меня срубило понимание… Боги, бедный Марк! У него не было такого чудного человека, как у меня, который бы решил все его проблемы. Мало того, что Грант потерял родителей, так еще и встал у руля крупной компании, не имея опыта, друзей, соратников и просто людей, которым можно было доверять. А он все равно боролся. И пять месяцев справлялся, с гордостью посылая врагов куда подальше.
Разве смела я показывать ему свои зубки?
— Ты — мой герой, Марк… Мое сокровище… Моя опора… А я веду себя, как стерва со стажем… — едва слышно прошептала я и буквально упала на колени у его ног. Слезы стекали по моим щекам, когда он тяжело выдохнул и неуверенно погладил меня по голове. Его нежность всегда действовала на меня по-особенному. — Я горжусь тобой. Наверное, таких мужчин, как ты, уже не существует… Знаешь? Я всегда хочу быть рядом с тобой.
Внезапно его проглаживания прекратились и рука, очутившись на моем подбородке, заставила заглянуть в непроницаемые глаза. Я понимала — почему. Впервые я назвала своего брата, прожигателя жизни, — мужчиной. Потому что человека рядом нельзя было назвать парнем или мальчиком. Дети не могут заставить взрослых юристов с двадцатилетним опытом испуганно потупить взгляд. А он мог.
