— Что?! Неужели ты, маленькая ван Фольг, подумала, что я заинтересован тобой?! Что ты хоть немного похожа на тех изысканных женщин, которым позволяется иногда погреть мне постель?! Ой, подожди! А быть может ты решила, что я влюблен, а?! — внутри закипела ярость, включился режим босса, а желание отшлепать ремнем ее слишком много о себе возомнившую задницу все увеличивалось.
Я сделал несколько шагов вперед и с каким-то внутренним чувством блаженства увидел, как Роза отступает. Она уперлась спиной в шкаф и замерла, уставившись своими огромными глазами на меня, словно на нападающего тигра. Но я уже не мог остановиться… Какое-то странное желание заставляло все подступать и подступать, пока маленькое тельце не уперлось в мое и не оказалось в тисках. Я ощущал, как Роза дрожит, чувствовал даже через ткань, как ее соски трутся о рубашку, а шелк халата скользит по брюкам, обнажая бедра все выше.
— Страшно? — тихо шепнул, наклоняясь к самому уху девушки. Дивный запах заполнил легкие, окончательно помутив сознание и заставляя еще ниже склониться губами к мочке… Тихий, почти не слышный всхлип вырвался из ее приоткрытого ротика, колени подкосились, а сама Роза едва не упала, но я вовремя подцепил ее за талию и удержал, буквально укладывая на себя сверху. Но и этого было мало, чтобы остановиться… Я хотел большего, хотел ее реакции, открытого возбуждения, признания капитуляции и моего превосходства. Губы коснулись пахнущей розами мочки уха, а затем язык очертил знак бесконечности. Тихий "ах" и протяжный вздох вырвался, казалось, из глубины души девушки, а ее дыхание стало похоже на одышку, когда я довольный собой прошептал ей на ухо:
— Ты совершенно меня не интересуешь, маленькая ван Фольг. Неряшливая, крикливая, маленькая, взбалмошная девочка — вот кто ты. Так что спрячь свои фантазии и мечты куда подальше. Я уже извинился, так что прошу на этом закончить любое наше общение.
Роза
Алекс был близко… Слишком близко! Его дыхание смешивалось с моим, тела будто стали единым целым, а надменный голос Аддерли буквально звучал у меня в голове:
— Часто ты так дрожишь и падаешь от желания к ногам мужчины, а? — его рука на моей талии слегка шевельнулась, буквально показывая, что я вишу в воздухе и не падаю только из-за милости мужчины, грудь завибрировала от легкого надменного смеха, пока голос саркастично прохрипел: — Розочка, кажется, ты совсем растерялась, да, ребенок? Может тебе помочь…
Не знаю, что происходило со мной и моим чертовым телом. Еще когда Алекс наступал, я вдруг поймала себя на ужасной мысли, что не только до жути боюсь его приближения, но и жду. Да, именно жду! Будто это какая-то безумная игра: "Вызови во мне гамму эмоций, о которых я ранее и не подозревала".
А затем он все же приблизился, взял меня в капкан своих рук и… укусил за мочку уха. По телу прошел мощнейший разряд, кончики пальцев онемели, а ноги стали ватные. Кажется, я что-то бормотала, когда едва не свалилась к ногам Алекса, но тот удержал меня, а после мучал снова, хотя вроде как настаивал на прекращении общения. Что на самом деле в голове у этого противоречивого мужчины?!
Попытавшись взять себя в руки, я слегка тряхнула головой и уперлась ладонями в его грудь. Клянусь, он вздрогнул, словно от удара! Но не успела я отпраздновать победу, как он тут же оправдал свое поведение:
— Честно говоря, я просто хотел уйти и дать твоим гормонам передышку! Но ты, видимо, приняла мое предложение о помощи несколько иначе…
— Нет, Алекс, — тихо и совсем не правдоподобно шепнула я, а затем сама же и поморщилась, как жалко это звучало со стороны: — Ты не нравишься мне и я больше всего на свете хочу больше никогда тебя не видеть.
— Я почти верю твоим словам, — в одну секунду Алекс убрал руки с талии и прижал к стене лишь одним своим телом, одна его рука упала мне на подбородок, заставляя поднять взгляд на него, а другая внезапно легла на грудь, сжимая ее так сильно, что я едва не потеряла способность дышать. — Твой голос звучит так уверенно, пока тело противоречит… Соски стоят, как каменные; ноги ватные; а тело трясет, как после трех выкуренных кальянов… — рука на груди ослабла, но не успела я расслабиться, большой палец нашел сосок и осторожно повел им по кругу вызывая странный спазм между ног, где его колено прижало меня к стене. — Спорим, если я залезу тебе в трусики, окажется, что ты чертовски мокрая?
Он смотрел мне в глаза, так глубоко и пронзительно, словно искал в них клад или давно запрятанное золото. Могу поспорить, это заставляло чувствовать многих девушек в его руках себя пьяными и особенными… Но если первую стадию я уже прошла, то после последнего предложения окончательно отрезвела.
Мои руки теперь уже уверенно уперлись в его грудь с попыткой оттолкнуть, но сил был мало. Аддерли невозмотуми делал вид, что ничего не происходит, так что действовать я решила словесно:
— Я знаю тебя пять лет. Пять лет подряд мы проводили каникулы в одном доме и все, чем ограничивалось наше общение: приветствие. Не скажу, что я была расстроена, Алекс. Мне хватало этого, — непрерывно глядя в его глаза, уверенно высказала я. — Не скрою, ты красивый мужчина. Уверена, твое мускулистое тело, мужественное лицо и костюм с иголочки сводит с ума дам. Но они никогда не заглядывали так глубоко, как я. И знаешь, что я видела из года в год? Мужчину, который живет работой и прожигает свою жизнь. У него нет семьи, настоящих друзей и тех, с кем бы он хотел отпраздновать день рождения и Новый Год. А, знаешь, почему? Потому что люди для тебя — половая тряпка, а женщины — надувные куклы с встроенной дыркой под твой член. И когда я вижу твое лицо, мне не виден шикарный облик, Алекс Аддерли. Я вижу твою душу. Только черную, грязную и пустую душу, где есть место только тебе и твоим интересам.
Я выдохнула эти слова и замерла, понимая, что сказала больше, чем хотела. И пусть это была правда (мужчина напротив всегда вел себя так, словно все вокруг него — плебеи, а те, кого он допускает, — выиграли в лотерею), мне не стоило говорить этого. Ведь на секунду, такую маленькую и едва уловимую, я увидела горечь в его глазах и боль человека, который не достоин таких слов. Словно глубоко внутри этого куска льда все же был человек, лучше нас всех… Но если это и была правда, то мне уже никогда не узнать, ведь в следующее мгновение он снова стал собой, а черные глаза горели лишь презрением и злобой.
— Знаешь, как я поступаю с такими выскочками, как ты? Учу их жизни и ставлю на истинное место! — с лютой ненавистью отчеканил он, а затем его пальцы до боли сжали мой подбородок, словно намереваясь оторвать от лица. — Ты ничего не знаешь обо мне, моей жизни и душе. Думаешь, если рисуешь картины голой у окна, сразу превратилась в великую жрицу? Тебе всего восемнадцать, а мне тридцать пять лет…
Не знаю, что случилось в тот момент, но я больше не смогла выдержать взгляда мужчины и закрыла глаза. Это был словно конец схватки, а из глаз покатились слезы. Образ уверенной и неприступной девушки рухнул и стекал на шелковый халат слезами, оставляя на нем позорные капли.
— Прошу, Алекс, прекрати… — тихо прошептала я, прерывая мужчину. — Я не хочу бороться, что-то доказывать или обидеть тебя. Прости, прошу. Конечно, я не имела права… Это все эмоции и нервы. Порой я слишком эксцентрична…
