На минуту в комнате повисло молчание, я утонула в своих мыслях и слезах, словно очищая душу от всей той грязи, что вылил на меня мужчина, а потом и я ему в ответ. Тишина не была неловкой, как раз наоборот, словно успокоила нас обоих и привнесла некое перемирие.
Я ощутила что-то теплое на лице и, когда открыла глаза, увидела, как палец Алекса осторожно, словно с опаской, стирает слезы у меня со щек. Его взгляд вдруг показался мне открытым, когда он слегка усмехнулся своим мыслям и тут же тихо сказал:
— Ты настоящая художница, Роза. За сорок минут ты успела десять раз сменить настроение и нарисовать прекрасный пейзаж. К тому же… — он неожиданно замялся и, словно задумавшись, проследовал пальцем по шее вплоть до выреза халата, стирая очередную мокрую дорожку, — не верь взрослым мужчинам, честь которых смогла задеть вчерашняя школьница. Возможно, этой школьнице просто удалось пробудить в мужчине всю палитру эмоций. Впервые за долгие годы.
На моих губах появилась осторожная улыбка, когда я тихо шепнула, почему-то неотрывно следя за губами мужчины:
— Это уже больше похоже на извинение. Пожалуй, его я могу принять.
Легкая морщинка появилась на щеке, когда он криво улыбнулся, а на правой щеке образовалась небольшая ямочка. Внезапно до боли захотелось коснуться ее пальцем, очертить контур губ, а затем попробовать их на вкус…
"На вкус?! Что за ахинею ты несешь, Роза. Кажется, у кого-то на самом деле бушуют гормоны!" — вывел из опьянения голос разума и я снова вернулась к глазам Аддерли.
— Это не извинения, Роза ван Фольг. Это констатация факта! — уверенно сказал он и я вдруг утонула в эти черных глубинах, которые на момент перестали казаться такими пустыми и холодным. Вдруг показалось, что человек напротив — словно бездонный океан, в который так и хочется нырнуть, даже если есть шанс не выплыть обратно. Моя рука первой легла на его щеку, затем аккуратно провела против роста волос, позволяя едва отросшим волоскам слегка почесать кожу пальцев. Алекс тяжело задышал и слегка наклонился вперед, а я, следуя первобытным инстинктам, закрыла глаза…
Как вдруг кто-то постучал в дверь, а бодрый голос бабушки вернул меня к здравомыслию:
— Милая, это я. Можно войти?
— Секунду, ба! Я только вышла из душа… — громко крикнула я, отталкивая Алекса и отпрыгивая в сторону. В голове пронеслись сотни мыслей, но лишь одна казалась наиболее здравой в тот панический момент: — Лезь под кровать, Алекс. Живо!
— ЧТО?! — шепотом закричал он, а затем глянул на высокую постель с балдахином. — Ни за что. В чем проблема выйти через дверь?
Глянув на спокойного мужчину в полном непонимании, я нехотя пояснила очевидное:
— Я "только что" вышла из душа, а в моей спальне взрослый мужчина. Ничего не режет слух?!
— Черт! Что за детский сад… — простонал Аддерли, а затем снова глянул на кровать и несогласно замотал головой. Его взгляд сканирующе прошелся по комнате, пока не остановился на окне. — Вот. ТО, что нужно — балкон.
Глава 2
Повернувшись к окну, я нервно проследила, пока Алекс пройдет за дверь и спрячется под плотной лиловой шторой. Оставалось только гадать: выйдет ли кто-то на балкон своей комнаты и увидит ли там стоящего за моим окном Аддерли?
Сбросив наваждение и натянув приветливую улыбку, расправила халат и громко прокричала:
— Заходи, бабуль.
Стелла вошла в комнату тут же, будто следила за каждым моим вздохом. На ней было темно-красное платье с расшитым подолом и вырезом. На шее висели бусы из жемчуга, связанные петлей, на ногах — туфельки на небольшом каблуке, а светлые волосы уложены в аккуратные кудряшки.
— Стелла, ты даже стрелки нарисовала и губы красным подвела! — засмотревшись на бабулю, с восхищением воскликнула я. Женщина смущенно улыбнулась и отвела взгляд к полу, позволяя легкому румянцу тронуть ее щеки. — Видел бы тебя дедушка…
— Он всегда видит. Годами я ощущаю его присутствие рядом, но, когда вы приезжаете всей семьей, в два раза острее… — бескомпромиссно заявила она, поднимая на меня уверенный взгляд, как вдруг ее глаза непонимающе прошлись по халату и вернулись к лицу: — Девочка моя, с тобой все хорошо?
— А что не так, бабуль? — еще раз нервно поправив волосы, халат и переминаясь с ноги на ногу, я боролась с желанием посмотреть за штору. Наверняка Алекс был там и даже не удосужился перейти на сам балкон. Зачем? Если в самой спальне можно подслушать чужие секреты!
— Твои волосы сухие, пальцы в краске, а по телу пятна от нее же… А еще ты вся красная и взбудораженная что ли?.. — недоверчиво пробурчала она, пока не засмотрелась мне за спину и довольно не воскликнула: — Розочка, неужели новая картина! Она чудесна. Обожаю твои шедевры с пылу-жару. Подаришь мне ее?
— Прости… Конкретно эту я обещала другому человеку, но следующую обязательно подарю тебе! — сказала прежде, чем подумала, и тут же снова покраснела.
"Кому это ты там обещала картину, Розочка? Ты же не собираешься вручить ее Алексу Аддерли в знак извинений за свой длинный язык, правда?!" — пристыдил меня внутренний голос, заставляя нервничать еще больше.
— Странная ты сегодня… — задумчиво протянула Стелла, постучав длинным красным ногтем по подбородку, но, увидев мой испуганный взгляд, тут же хлопнула в ладоши и, натянув улыбку, плюхнулась в кресло у кровати: — Не суть. Если захочешь, сама расскажешь… На самом деле, я не просто так пришла к тебе пораньше… Зная твой эксцентричный характер, решила не рисковать и предупредить о сюрпризе, который собираюсь преподнести тебе во время обеда при всех! — закатив глаза, я попыталась вставить свои пять копеек, но бабушка грозно шикнула и подняла палец верх с враждебным видом. Как бы я не любила подарки, перебить ее не решилась. — Так вот. Я организовала тебе тур на семь дней в Ниццу, а именно — трансфер на вершину Замковой горы!
— Ба, но это же… — все мысли тут же вылетели из головы, а внутри проснулся ребенок, который до трепета в душе всегда хотел оправиться в самый прекрасный своей историей город — Ницца. Еще с десяти лет я мечтала подняться на Замковую гору и нарисовать пару пейзажей, но родители были против… Прошлым летом я рассказала Стелле о своей мечте и теперь она осуществила ее по щелчку пальцев. Так, словно это пустяк и мелочь жизни. — Ба, это очень дорого… Я коплю на это деньги и возможно лет через десять…
— Не обсуждается! — грубо прикрикнула она, поражая меня своим стержнем, непоколебимостью и решимостью. — Завтра на рассвете ты вылетаешь на моем личном вертолете. Через семь дней, прямо к торжеству, вы прибудете обратно. Ночевка у друидов, оплаченный гид и сотни мест для идеального пейзажа — вот, что тебя ждет.
— Стелла ван Фольг, я не могу принять от тебя подарок дороже тысячи долларов. Мы, кажется, еще два года назад, когда я съехала от родителей, установили правило: не дарить подарок другому дороже, чем его возможности, чтобы можно было честно отблагодарить, — прошептала я и не в силах устоять на ногах, упала на кровать. Еще раз взвесив все "за" и "против", подавила в себе ребенка с лозунгом "хочу!" и уверенно заявила: — Нет. Принять я не могу. Один перелет стоит баснословных денег, а твой дом хоть и близок к морю, но далек от цивилизации.
