— Как это, без ограничений? — казалось, шокировать меня больше было невозможно, но родителям удалось. Язык заплетался, а мысли путались, когда я затаив дыхание, спросила: — Папа, скажи, пожалуйста, что Шакалов помог тебе закрыть долг и отпуск за ваши деньги!
— Нет. Кирилл закрыл долг и помог мне продать бизнес. — расслабленно протянул отец, будто это само собой разумеющееся. — Он, конечно, предлагал пойти к нему менеджером… Но… Зачем? Разве нам с мамой не хватит пятисот тысяч в месяц и шикарной квартиры?
Глова кружилась, перед глазами возникла пелена. Происходящее казалось каким-то глупым сном и я даже успела коротко рассмеяться, прежде чем ущипнула себя и горько осознала — нет, это все же реальность.
— А где, по-вашему, буду жить я? — прошептала я самый глупый вопрос в этой ситуации, но он не прекращая вертелся на языке. — Судя по тому, что никто из вас меня не будил — в новом доме мне места нет.
Родители переглянулись, прежде чем мама неловко прошептала:
— Кристина, так ты у мужа жить будешь. Ты беременная, Кирюша о тебе позаботиться… И о нас тоже.
— Мама! Ма-ма!! — сердце безумно стучало, а все мысли внезапно сгустили в одну большую кучу темноты, требующую выпуска. Я смотрела прямо в глаза самому родному человеку в моей жизни и не видела понимание. Стена, больше Китайской и даже намека на сочувствие там не промелькнуло. И тем не менее, слова градом падали на них, заставляя самой вздрагивать от их надрывности и тяжести: — Что ты творишь?! Я же твоя дочь! Ты просила, хочу ли я быть с Шакаловым? Он маньяк, безумный, чокнутый… Я не хочу жить с ним, растить детей и делать вид, что все нормально.
— Раньше нужно было думать. — грубо отрезала женщина, сжав губы и обвинительно глядя мне прямо в глаза. — А теперь ты хочешь оставить нас на паперти, да, ДОЧЬ?! Правильно! Порви теперь с этим прекрасным мужчиной и заставь нас просить милостыню на улице! Сдавай билеты, отец!
— Он изнасиловал меня… Я не хотела быть с ним… Он взял меня силой, унизил и продолжает это делать… — с ужасом прошептала я.
Раньше я боялась этих слов, страшась разрушить то хрупкое спокойствие вокруг, что грело душу и не давало сойти с ума. Теперь же его не было. Ничего не было… И пусть слова были моей правдой, погружающей на самую глубину черной дыры в душе, реальность казалось страшнее.
— Что ты несешь! — закричал отец. Коробка в его руке полетела в другой конец комнаты, прекращая посуду бабушки в гору стекла. — Подруга у тебя — змея! Влад — урод! А Шакалов, видите-ли, насильник! Зажралась она у нас, мать! Он ее обрюхаченную взял, неизвестно ее от кого, а он нос воротить. Тьфу!
— Папа может и грубо говорит, но правду. Как на духу. Ты, милая, перестань так нос задирать. Мы тебя не так воспитывали. — ласково прошептала мама, протягивая руку вперед и утирая слезы. — И не смей клеветать других. Все плохими быть не могут. Значит, с тобой что-то не так.
Я втянула полные легкие воздуха до головокружения, до спазма, до поволоки… Тело затрясло, как после десяти тройных экспрессо, а на языке вертелись ругательства, которые нельзя говорить родителям. Что мне оставалось делать? Смириться?! Доказывать правду? Согласиться с ложью?!
Но я выбрала другой вариант… Одернула руку мамы и в последний раз посмотрела на нее с прежней тоской. Где-то там, глубоко внутри, жил тот самый ангел, который воспитал меня и сделал такой, какой я есть. Но все меняться.
— Ты куда? — крикнула мне мама в след, когда я бросилась прочь, убегая вниз по лестнице, превозмогая боль в мышцах. — Вещи из квартиры нужно забрать до вечера!
Я бежала по улицам, пытаясь согнать реальность. Пару раз я уже тянулась к телефону, но затем одергивала руку, не понимая, с чего и как начать разговор. Но затем вдруг зажмурилась и набрала тот номер, который возник к телефоне каким-то чудом. Я его не вносила. Чтобы сказать роковые слова:
— Нужно поговорить. Сейчас!
По ту сторону трубки была гробовая тишина. Лишь неровное, напряженное дыхание и чужие голоса, где-то далеко. Как вдруг мужчина тяжело выдохнул и холодно протянул:
— Я на работе, Черничка. Придется ждать вечера. — он усмехнулся каким-то своим мыслям и в пол голоса прошептал: — Не думал, что ты такая ненасытная. Препараты еще не выветрились?
— Нет. Я хочу увидеться прямо сейчас! — твердо выпалила я, намеренно игнорируя последние слова Шакалова. Одна мысль о том, что мужчина считает себя гордым завоевателем моего тела вызывала мурашки и брезгливость. — Это… Это очень важно.
Молчание длилось дольше минуты, а я нервно расхаживала из угла в угол бордюра, попеременно поглядывая на телефон. Связь хорошая, не отключился — уже радует.
— Надеюсь это стоит того, чтобы разогнать пятьдесят человек, приехавших из разных стран ради заключения договора на парочку миллиардов? — наконец раздраженно выпалил Кирилл, но не дав ответить, тут же добавил: — Где?
Обернувшись по сторонам, первое, что я заметила, была мексиканская закусочная. Я назвала Кирилл ее адрес, а сама двинулась внутрь. Молодой парень тут же принес мне меню и я уткнулась в него, нервно превращая салфетки на столе в гору мелко порванной бумаги… Что я скажу ему? С чего начать? Как не прогадать?..
Я ощутила его сразу, как и всегда. Музыка вокруг словно притихла, напряжение людей стало осязаемым, а энергетика в помещении вдруг стала тяжелой. Шакалов надвигался на меня с холодным, отсутствующим и совершенно не видящим выражением лица. Мыслями он все еще был там, на важном совещании, а я внезапно ощутила себя разбалованной малолеткой, которая из-за своего "хочу" сорвала многим людям переговоры.
Но я тут же одернулась, выровняла спину и посмотрела прямо в глаза Кириллу, принимая его игру. Во-первых, мужчина сам никогда не спрашивал, стоит ли вмешиваться в мою жизнь, а просто действовал по своим интересам. Во-вторых, мой настрой мог кончится быстро, ведь я человек отходчивый. А значит действовать нужно было быстро.
— Слушаю. — без лишних вопросов, разговоров и внимая, заявил он, усаживаясь напротив. Шакалов устроил свой портфель на коленях, давая знать, что времени у меня не много. Перепуганный официант возник от куда-то из воздуха, робко протягивая Кириллу меню, словно тот мог укусить его за руку. Но Шакалов отмахнулся, заставляя парня подпрыгнуть на месте и торопливо заявил: — Двойной эспрессо, зеленый чай и малиновый пирог.
Взгляд тут же метнулся к барной стойке на входе, где под прозрачным стеклом все еще испускал сладкий пар свежеиспеченный пирог. Странная мысль возникла тогда: изображая полное безразличие к миру, Шакалов замечал больше, чем другие. Ведь до его прихода я только и поглядывала, что на этот пирог.
— И так… — напомнил о себе мужчина, когда официант так же незаметно скрылся из поля зрения.
— И так… — вторя ему, я сжала кулаки под столом, чувствуя, как сердце выпрыгивая из груди. Образ мужчины перестал быть четким, а желание бросится в омут с головой таяло, как снег летом. Тем не менее, я заставила себя сказать важное до того, как окончательно сдалась в плен его подавляющей энергетике: — Я хочу, чтобы ты оставил в покое моих родителей. Больше никогда не появляйся в их жизни, не дари подарки и не притворяйся человеком.
