Резко втянув воздух, я окончательно сошла с ума. Почему? Да потому что сдалась. Не пыталась отстоять свое, противится или просто плюнуть на все и уйти… Нет! Я начала думать: как продать себя подороже.
— Что в тебе особенного, Черничка? — не унимался Кирилл. — Нужно что-то такое, что сведет мужчин с ума, заставит ломить цену и бороться за тебя, как за последний кусок мяса на земле!.. Я ломал голову целый год…
— Я… Я девственница. — выпалила я, тут же засмотревшись себе по ноги. Неужели я на самом деле произнесла это в слух? Впервые.
— Там все девственницы. Сейчас восстановить плеву — копейки. Что дальше? — одна сигарета полетела в пепельница и мужчина тут же закурил вторую. Две затяжки — ее нет. В ход пошла третья.
— Вы не понимаете! Я совсем девственница… Абсолютно… — выдохнула я, представляя, как убого выгляжу со стороны, выставляя себя дорогим товаром перед этой мразью. И не пора ли задуматься о том, что дальше? Ну продаст меня этит мудак, а потом? Вечно жить в рабстве?.. Или просто секс и досвидания? Но спросить не решилась. Вдруг лишние вопросы разозлят Шакалова окончательно. — Никакого восстановления не было. Я не занималась сексом, не делала минеты и даже не мастурбировала. Да и поцелуи… В общем мой парень глубоко верующий, так что опыта никакого.
— Сколько тебе? — с интересом спросил Кирилл и я буквально почувствовала, как его взгляд скользит по груди, животу и бедрам. Мерзкие мурашки прилипли к телу и вызывали чувство обреченности, лютой ненависти и агрессии в адрес мужчины. Наверно, повернись в тот момент он ко мне спиной — убила бы. Наверное, облегчила сотни людям жизни.
— Девятнадцать. Сегодня исполнилось.
— И хочешь сказать, никто тебя не трахал? Не верю! Да у тебя на лбу написано: "Выеби меня во все щели"! — мужчина резко вскочил на ноги и взял меня за руку. Вставать он не планировал, а просто потащил к кровати, словно кукую-то не живую куклу, по полу, не заботясь о сохранности. Ворс ковра больно царапал кожу, а я морщилась от боли и старалась извернуться так, чтобы следов не осталось. Затем Шакалов поднял меня одной рукой, не глядя и кинул на матрас. Задрал платье, стянул колготки, трусики и несмотря на мои неосознанные попытки прикрыться — раздвинул ноги и устроился между ними. Долгое время он копошился между бедер, внимательно рассматривая кожу и присматриваясь. — Блядь… Не может быть.
— Вы все? — прохрипела я, пытаясь закрыться, спрятаться, отвернуться. Но нет. Шакалов внимательно искал признаки моего вранья. Его сальные пальцы трогали самые интимные места, которые не видел даже любимый мужчина. Он нюхал меня, изредка касаясь носом, довольно мычал что-то неразборчивое, а затем снова продолжал свой осмотр. И плевать на слезы, мурашки, мольбу. Кто я против него? Так, мошка на пути к цели…
Тогда, впервые в жизни, мне хотелось умереть. Просто закрыть глаза и не проснуться. Но, увы, жизнь та еще стерва.
— Клитор такой чистенький, кожа не растянутая, да и все в целом… Не прикопаться! Либо это лучшая работа, что я когда-либо видел, либо ты Черничка, мой выигрышный билет. — довольно промурчал мужчина, а затем резко поднялся на ноги и потянул меня за руку. — Сиду тут. Я скоро. Нужно организовать тебе все по высшему разряду!
Не прошло и получаса, как в комнату вошел некий старик. Он представился врачом. И все! Никакого имени, фамилии или даже инициалов.
— Абсолютная девственница. — подтвердил этот самый работник медицины, после осмотра и заборы крови. — Насчет болезней скажу позже. Час вы сможете подождать, господин Шакалов?
Старик ушел, а за ним Кирилл притащил стилиста, визажиста и еще целую бригаду людей, которые трогали меня, рассматривали, прикидывали что-то и рассуждали в слух.
— Думаю, лучше собрать волосы наверх. В прошлом году все девушки на показе были с распущенными…
— Комбинацию выберем фиолетовую с черным — подчеркнем глаза…
— Ванну ей сделаем с черничным ароматизатором, чтобы сладким пахла…
— Ногти! Ногти тоже с черниками…
Не знаю, наверное, в тот день я умерла… Еще когда не смогла сказать Шакалову "нет", встать и уйти. Всю жизнь люди пользовались этой моей чертой характера, кто-то называл ее глупостью и доступностью, а кто-то свехмерной добротой. Стоило человеку оказаться в опасности, как я готова была отдать все деньги, снять последнюю одежду, чтобы помочь. Как и сегодня.
Но жизнь нас учит, ставить на свое место и показывает, как глубоко можно пасть. Карма настигает каждого. Соглашаясь на условия Кирилла, я подложила себе свинью. Знала, что не справлюсь, не выдержу, сломаюсь и все равно согласилась…
Я умерла тогда… Я умерла в день своего девятнадцатилетия… Или быть может умерла моя душа? А на что способен человек без души? Явно не на что-то хорошее.
Я безразлично стояла перед зеркалом и оценивала трехчасовую работу людей Шакалова. За это время никто из них не спросил, кто я, как меня зовут и нравится ли что-то мне. Они просто мыли меня, вычищали, красили, приводили в товарный вид. А я? Наверное, это называется стресс, когда ты воспринимаешь реальность сном и не чувствуешь ничего, кроме жуткой боли в области груди и желания плакать.
И вот теперь на мне было надето черное гипюровое белье с фиолетовыми вставками, чулки и туфли на таких шпильках, которые не носят даже самые отпетые шлюхи. Ногти нарастили, как и ресницы. Губы нарисовали светло-лиловым, а черные волосы до пупка выровняли, решив все же не трогать.
Внезапно кто-то ворвался в комнату. Естественно, это был сам работорговец. Он обошел меня кругом, а затем выгнал всех грубым: "Вышли вон".
— Знаешь, что это? — покрутив у меня перед носом своим телефоном, спросил Кирилл, — Твой счастливый билет. Я уже позвонил кому-нужно и приказал перевести Ингу Игнатову и Владислава Раму в более комфортные условия. Сегодня до часа ночи мы решим, чем закончится дело о исчезновении моей "жены": арестом или освобождением.
— Но никто никого не похищал. Они просто сбежали от вас… — вырвалось против воли и я тут же отвела взгляд, когда черные глаза Шакалова блеснули злостью.
— Но кроме тебя этого никто не знает, Черничка. — совершенно спокойно заявил мужчина. — И не узнает. Потому что я хочу разобраться с ними сам.
В тот момент я даже представить боялась, что может ждать невесту Шакалова и его заместителя, но по большей части было плевать. Я ощущала, что назревает что-то ужасное. Знаете, этот адреналин, как предчувствие события, способного изменить всю твою жизнь? Сейчас у меня сосало под ложечкой сильнее, чем когда-либо.
Кирилл вальяжно подошел к широкому деревянному столу и положил на него некий предмет, похожий на тампон, только черный, плоский и пластмассовый. Затем открыл бутылку мартини и налил полный бокал, сыпнув в него некий порошок из кармана.
— Я не уверен, что ты сможешь избавиться от своих перепуганных крысиных глазок даже если я запугают тебя до смерти и стану угрожать родителями, именно поэтому нам нужен допинг. — Шакалов устало подошел ко мне с бокалом и странным тампоном, затем всунул бокал в руки. Сам же монотонно, не спрашивая, отодвинул трусики и вложил предмет между половых губ. Затем посмотрел в глаза так, что сердце упало в пятки и отчеканил по слогам: — А теперь пей. До дна и залпом.
