— И все же не до конца был уверен, правда? Сомневался, что Макс тебе верен. А еще сомневался, что я ненавижу тебя так сильно, как говорю. Думал, что все это игра, правда? Но теперь все встало по своим местам, и мы оба поняли, что никто из нас не врал. — в памяти вплыли Максим, и сердце покрылось вязкой пеленой печали. С одной стороны, я злилась на него за предательство и обман, но с другой… С другой стороны, он поступил так, как должен был любой родственник. Стал на сторону близкого, несмотря ни на что.
— Твой ответ: да или нет?! — холодно отчеканил Шакалов, словно остатки его терпения уже превратились в песок. Он нарочито медленно встал с постели и увидев испуг в моих глазах, язвительно протянул: — Что же, мне кажется, ты определилась.
— Определилась?.. — впервые сознание казалось таким ясным, как никогда. Странный, чертовски тяжелый и изматывающий день заставил меня постареть. Я ощущала себя пожилой, побитой жизнью и событиями женщиной, которая устала бороться. Устала…
Сознание просило меня человека, которого можно было обнять, поцеловать и поплакаться в жилетку. Но такого не было. По сути, весь мир отвернулся. И теперь выбор стоял: принять предложение Шакалова или сойти с ума.
Но соглашение на покорность подписывалось кровь, а печатью была моя душа. Я могла отречься от нее, с годами привыкнув к Шакалову, живя с ним, потому что… так надо? Наверное, могла бы.
И сейчас я не хотела больше боли. Не смогла бы выдержать. Закрыла глаза, и сосредоточилась на эмоциях. Выбрав самые яркие из них, потратила около минуты чтобы отключить их. Странно, что это получилось так легко. Никакой любви, жалости, сострадания. Просто пустота в душе. Глубокая яма, с которой сквозит. Ничего в ней больше нет и ничего не нужно.
Все вокруг стало неважным. Все поменяло свет. И когда я открыла глаза, то была уже другим человеком. Возможно, этого и хотел Шакалов — заставить меня отречься от всего, включая эмоции. И я сделала это, спасаясь от сумасшествия.
— Я согласна на все твои условия. — холодно отчеканила я, открывая глаза. Теперь взгляд был прикован к отражению девушки на потолке. Она была другой. Ее глаза были пустыми, уставшими, с легкой поволокой и безразличием ко всему живому. — На все, если ты гарантируешь мне, что не тронешь ребенка. Доведение до выкидыша тоже считается.
— Это и подразумевается. — немного мягче протянул мужчина и шагнул вперед. Кирилл провернул ключ, замок щелкнул, а мои кандалы упали на пол, освобождая меня раз и навсегда. Руки ныли, запястья чесались, но я не спешила что-то делать, продолжая лежать так, как и лежала. Боль больше не имела значения, она тонула в моей черной дыре и терялась в пустоте. — Теперь твоя часть уговора.
Помню, как тогда я просто кивнула, резко поднимаясь с постели, словно запрограммированный робот. Шакалов упал на мое место, готовясь наблюдать шоу, а я медленно отступила, расстегнула боковой замок платья, позволяя ему упасть на пол. На мне осталось бесшовное белье под цвет кожи, которое Кирилл съел глазами еще до того, как я успела скинуть все на пол. Плевать. Уже не важно. Ничего не важно.
На ходу я скинула кроссовки, затем забралась на кровать и резко дернула резинку боксеров. Шакалов рыкнул и выгнулся, словно мои прикосновения сводили его с ума. Но я хотела лишь поскорее закончить "домашнее задание" и отправиться спать. Интересно, что будет на завтрак?
— Возьми его в рот. — бархатно прошептал Кирилл, позволяя каким-то новым, неизвестным мне ноткам проскальзывать в голове. Я подняла на него заинтересованный взгляд, но так и не разгадала, с чем связанна такая мягкость. Было не интересно. — Хочешь, я помогу тебе сбросить эмоции тоже? Просто садись сверху. Я все сделаю сам.
На моих губах появилась саркастичная ухмылка, засохшие губы треснули, а капелька крови упала на пах мужчины. Я стерла ее пальцем, после крепко сжимая его член и проговаривая перед тем, как исполнить приказ:
— Я уже и так все сбросила. Мне ничего не нужно. Ничего.
Кажется, Шакалов хотел что-то сказать, но я ему не дала. Засосала головку, очертила ее контуры языком и быстро задвигала рукой. Время текло быстро и незаметно, Кирилл хрипел, что-то стонал и говорил. Я не слушала. Мои движение становились все более активными, агрессивными и резкими. А затем он кончил. Не дожидаясь приказа, сама глотнула его сперму и ни говоря ни слова, легла рядом.
— Что насчет тебя? Я хочу помочь тебе, Черничка… — мужчина пристроился рядом, прижимая меня к себе так тесно, что я могла снова ощущать голыми бедрами его стояк. Кирилл потерся о ягодицы, словно приглашая, но я отшатнулась.
— Нет. Ты получил свое. Я хочу спать.
— Хорошо, — Шакалов резко понялся с места, но вместо того, чтобы уйти, толкнул меня в бок и я упала на спину. Он развел мои ноги в сторону и внимательно посмотрев между ног, повел пальцем по клитору и закатил глаза. — Черт, ты такая красивая… Я трахну тебя так. Языком.
От одной мысли, что мужчина коснется моего самого интимного места языком, меня скрутило, а живот дал спазм по всему телу. Поджав ноги под себя, я отшатнулась и более настойчиво повторила, глядя ему в глаза:
— Нет! Мы так не договаривались. Держи свое слово. Я хочу спать.
— Не хочешь? — Шакалов сверкнул глазами, а минутная слабость тут же выветрилась из его ауры. Он сделал пас вперед, сжал мою шею и притянул к своему лицу, пока палец вторгся у меня. Не знаю, на что рассчитывал мужчина, но я была совершенно сухой. Видимо, его это разозлило, потому что Кирилл рыкнул и добавив к нему еще один, начал двигаться так быстро, что походило на ультразвуковую скорость. — Не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, да, Черничка?! Готов поспорить, если бы тебя касался мой брат, то ты текла бы как сука, просила его вылизать тебя и оттрахать до потери сознанная. Кричала бы под ним и кончала снова и снова. Но, милая, хочу тебя разочаровать — ты только моя. Только я тебя трахаю! Только я могу видеть тебя голой. Только ко мне ты придешь за помощь и только я могу тебе помочь. И если не я — никто. Поняла? ПОНЯЛА МЕНЯ?!
По щекам потекли слезы, но не от боли, а от недостатка кислорода. Я активно закивала, а Шакалов тут же отпустил шею, с ужасом посмотрев на свою руку. На мгновение в его глазах промелькнула растерянность и горечь, но тут же спряталась за бетонным чехлом безразличия.
Он вытянул пальцы из меня и притянул меня к тебе, прижимая так крепко, что становилось трудно дышать. Одна его руку зарылась в мои накрученные волосы, повторяя завитки, пока другая поглаживала по голой спине, очерчивая контур выпирающих костей.
— Все будет хорошо, Черничка, если ты будешь послушной. — словно мантру повторял он, снова и снова. — Все будет хорошо, если ты будешь моей.
Не знаю, сколько это продолжалось, но затем он вдруг откинулся на подушки, утаскивая меня с собой. Я хотела сделать пас в сторону и укрыться одеялом, тем самым спрятавшись от мужчины, но он не позволил. Положил меня на себя, удерживая меня руками и закидывая ноги. Через какое-то время его дыхание стало ровным, но хватка не изменилась. Под утро удалось заснуть и мне.
