— Что за черт!
Взвинченная, растерянная и обескураженная, я вылетела обратно в основную комнату. Клянусь, она выглядела так, словно была мною уже обжита, казалась уютной и приятной для обитания. А эти розы повсюду… Белые и фиолетовые пятна мелькали перед глазами от растерянности, пока я не увидела одно пятно. Белое. В центре комнаты, на зеркале весело платье в плотном прозрачном чехле.
— Нет… Не может быть. Нет!
И все же "ДА". Это было оно. Мое свадебное платье. Легкое, летнее, держащееся на плечах, ниспадающее по талии, а дальше разлетающееся пышными, воздушными и легкими пластами прозрачной ткани. Рядом с была фата, на которой лежала маленькая белая открытка с двумя соединенными вместе фиолетовыми кольцами.
Руки сами потянулись к ней, открыли, вгоняя меня в ступор окончательно:
"Кирилл Шакалов и Кристина Хеви с радостью приглашают вас посетить бракосочетание на Сейшелах, остров Кабо-Суринаме. Просьба быть в фиолетовом или лиловом. Белые цвета не приветствуются."
Там стояла дата. Четыре дня оставалось…
На глаза накатились слезы, а с губ то и дело срывались смешки. Руки тряслись, перед глазами стало темно, а гормоны не давали взять себя в руки.
— Он все подставил. С самого начала! С первой минуты, когда я верила в побег, Шакалов уже рассылал всем приглашения на свадьбу.
Родители, Максим… Все все знали. Никто и словом не обмолвился о том, что ждет меня дальше. А Шакалов… Черт! Какаю же темную партию он выиграл! Как же грязно сыграл.
Через четыре дня я должна была стать женой. На острове, в чужой стране, с чужим мне мужчиной. Никто не просил меня выбрать платье, что-то организовать, или дать согласие на брак. Нет. Я буду таким же атрибутом, как цветы, фата, и платье. Все выбрал Шакалов, включая меня.
Зубы сводило от злости, что ничего не было в моей власти! НИ-ЧЕ-ГО! Я только делала шаг, а Шакалов предугадал его десять дней назад.
Из горла вырвался дикий крик. Господи, наверное, это был мой придел! Увидеть, как кто-то тянет за нити моей жизни своими руками. Я — кукла, он — кукловод. Нет чувств, эмоций, желаний и любви. Только игра, ради одного зрителя. Кирилла Шакалова.
В меня будто демон вселился тогда… Я рушила все вокруг, скидывала вазы с цветами, достала платье и изрезала его на мелкие лоскутки ножницами из косметички. Та самая комната, которая совсем недавно была похожа на обжитый рай на земле, теперь походила на руины моей души и полного хаоса внутри.
Но и этого было мало… Флакон с духами полетел в зеркало, как вдруг кто-то крепко сжал меня за талию и оттянул назад.
— Твою мать, что ты тут натворила?! — зарычал Шакалов, разворачивая меня к себе лицом. Но я не могла сосредоточится, перестать плакать и просить о чем-то. Мир казался дымкой, а происходящее — сном. Тогда Кирилл размахнулся и ударил мне по щеке. Кожа запылала, и я замерла, наконец взглянув в его глаза. Злые и озабоченные, они будто хотели достучатся до чего-то, что было заперто для него: — Успокойся. Выдохни. Все хорошо.
— Хорошо?! ХОРОШО? Что это, Кирилл? Что ты делаешь? — голос задрожал, когда я обвела пальцем комнату. — Ради кого все это шоу? Кого ты убеждаешь в чем-то?
— Тебе нужно быть спокойной, чтобы сохранить здоровье и выносить ребенка. — словно робот, отчеканил мужчина. Он взял мое лицо в свои руки и проговорил по слогам: — Сейчас я дам тебе одну таблетку…
Таблетку… Для полной картины мне не хватало быть вечно на антидепрессантах. С глупой улыбкой, чистой головой и вечным желаний выспаться. Из горла вырвался смешок, затем другом, а после я вовсе не могла перестать хохотать. Наверное, Шакалова такая перемена настроение поразила до глубины души, на секунду он потерял контроль, что позволило оттолкнуть его и юркнуть к выходу из комнаты.
— Я не буду здесь спать. Готова поменяться со стюардессой Наташей на барак в лесу. Уверенна, ей твоя инициативность понравится. — выплюнула я на ходу, устремившись к лестнице. Но вот только успела я пройти один пролет, как тут же замерла.
Около окна, к электрической батарее наручниками была прикована… обезьяна. Настоящая, довольно внушительная, где-то мне по колено. Я вскрикнула, поздно испугавшись, а животное уставилось на меня, как на ненормальную. Дескать, это я, вообще-то, варварски заточена, а не ты!
— Не бойся. — руки Шакалов снова обвили мою талию, на этот раз более мягко и не настойчиво. — Это всего лишь причина беспорядка в гостевой спальне.
— Угум… — невнятно пробормотала я, вытирая слезы и возвращая ясность ума. Глаза у животного были умные, доставало оно, примерно, мне до колена. Агрессии не проявляло, что натолкнуло на логичный вопрос: — А затем ты обезьяну наручниками пристегнул?
— Черничка, так это твоя вина. Кто наверху начал кричать и плакать? — мужчина еще крепче прижал меня к себе, хоть я пыталась его оттолкнуть, затем поцеловал в весок и тихо прошептал на ухо: — Приедет Карим, я скажу ему, чтобы вывез ее из острова.
— Зачем ее вывозить… Тут же у нее семья, наверное… — задумчиво прошептала я, уже с жалость глядя на маленькую гостью. Как оказалось, девочка скрутилась в калачик и теперь жалобно скрежетала ногтями по батареи, издавая какие-то печальные звуки, похожие на плачь. — Стой. Кажется, я поняла…
Сделав шаг вперед, я отодвинулась от Шакалова, а сама зашла в спальню, в которой хозяйничала обезьянка. Пострадали в основном шакафы, в которых она будто что-то искала. И догадаться — что, не составило труда. Повсюду пахло бананами. Чертовы ароматизаторы!
Слава богу, где кухня я запомнила хорошо. Быстро сбегала вниз, набрала как можно больше фруктов и вернулась к означенному мужчине.
— Что это? — задумчиво кивнул он полные руки еды.
— Она есть хочет. Если мы ее покормим…
— Ее покормит Карим. Когда увезет. — жестко отрезал Шакалов, отворачиваясь. — Это дикое животное, Черничка. Оно может быть опасным.
— Пожалуйста… Я же не спрашиваю, где ты взял наручники в отпуске! — оживившаяся обезьянка, унюхав запах обеда, тут же вскочила на месте и попытавшись допрыгнуть к еде, едва не сломала себе руку.
Долгую минуту я делила отчаянье с гостьей, заглядывая в ее обреченные глаза. На глаза снова накатили слезы, ведь судьба этой маленькой девочки очень напоминала мою. Прямо перед ее носом были бананы, а дотянуться до них не приставлялось возможности. Кто-то другой решал, когда ей есть, а когда нет.
— Хорошо. Только я сам, а ты к ней не подходишь. — с тяжелым вздохом буркнул Кирилл, внезапно вырвав у меня из рук фрукты. Он медленно подошел к затаившейся обезьяне, а затем протянул ей бананы: — Ешь.
И кто бы мог подумать, что это дикое животное осторожно, но очень быстро проглотит десять бананов и пять персиков, а затем снова посмотрит на меня умоляющим взглядом.
— Сейчас! — с девочкой мы поняли друг друга без слов. Ей нужна была вода и она ее получила.
