— Вот. Это витамины и настойка ромашки. Должно стать лучше. — я с удивлением посмотрела на кружку и вопросительно посмотрела на мужчину. Когда он успел сделать это для меня? Неужели пока я провожала Карима к катеру? Но Шакалов снова промолчал, требовательно заглянув в глаза: — Сиди тут. Я сейчас.
Мужчина развернулся и ушел, оставляя меня в полном непонимании и задумчивости. Кажется, на кухне включилась плита, но от крепкой настойки мне в конец разморило. Я легка на диван, укрывшись одеялом и задремала так крепко, что проснулась только вечером.
А вечером началась непогода.
Окно в комнату было уже закрыто, над островом сгустились сумерки. Пока я спала, кто-то накинул на меня легкое покрывало, мягкое, пушистое и приятное к телу. Закутавшись в него и подойдя к стеклянной стене, я с восхищением смотрела на бушующую природу.
Гром, молния, ливень… Птицы перестали петь, деревья будто сжались, а все вокруг потускнело. И несмотря на это было жарко.
— Карим ошибся в своих подсчетах… — прошептала я себе под нос, отходя по дальше от разожженного камина. Только вот двигаясь спиной, едва не сбила краем покрывала тарелку, стоящую на низком стеклянном столике. — Что?.. Не может быть.
На широкой тарелке лежал здоровенный кусок стейка, средней прожарки. Кто-то разрезал его по середине, чтобы было видно красные полосы. Не кровь, как я хотела, но уже что-то. Сверху по мясу стекала бордовая густая жидкость, а две милые малинки украшали эту композицию, скромно устроившись на всем этом шедевре.
В голове тут же всплыл разговор с Шакаловым. Наивно, конечно, предполагать, что он сам решил что-то для меня сделать, но переде тем, как заснуть, я точно слышала звуки на кухне.
С опаской подойдя к блюду, осторожно присела на край дивана и подцепила вилкой кусочек вкусно пахнущей еды. Боже! С такого вкусного мяса я не ела еще никогда. Мягкое, с поджаристой корочкой, вперемешку со сладким соусом оно сводило с ума!
Не прошло и пяти минут, как тарелка опустела, хотя порция была, мягко говоря, мужская. И теперь, сгорая от смешанных чувств, решила найти Кирилла, первым делом отправившись на кухню.
Только вместо мужчина там крутилась тучная женщина, лет пятидесяти, едва слышно напевающая что-то на английском.
— Добрый вечер! — громко поздоровалась я и тут же пожалела. Женщина подпрыгнула на месте, скалка из ее рук выпала на пол, а мука на столе полетела в лицо, окрашивая рыжие волосы. — Простите, что помешала. Я хотела лишь поблагодарить вас за мясо. Было просто невероятно!
Странное чувство… От мысли, что ужин для меня приготовил Шакалов на душе словно стало легче, а потом, осознав правду, будто что-то оборвалось. Единственная ниточка, ведущая к пониманию, порвалась.
— О, миссис Шакалова! Я состарилась на десять лет от страха. — положа руку на сердце, выдохнула она, но увидев мою растерянность, тут же улыбнулась: — И в этом только моя вина! В доме полно людей. Чего пугаться, правильно?
— Наверное… Но все равно простите. Я помогу убрать. — сделав шаг вперед, я подцепила тряпку со стола и уже было наклонилась вниз, как женщина одернула ее из моих рук:
— Нет. Я сама. Поверьте, мне платят достаточно за то, чтобы беременная жена хозяина тут только отдыхала. — отерев руку о тряпку, женщина протянула ее мне для рукопожатия и весело заявила: — Я тетушка Хлоя. Зови меня только по имени. И, да, мясо я сегодня не готовила. На ужин у нас цыпленок табака.
— Но я только что съела…
— Это хозяин, — с благоговением протянула она, а потом шепнула мне на ухо: — Возился он, конечно, с ним долго, но оно того стоило! Ммм… Как же он пах! У всех слюнки текли.
И все же стейк был делом рук Шакалова. Странное чувство от понимания этого пронзило все тело и заставило эндорфины вырабатываться, как бешенные. Я была счастлива… Счастлива!
Вспомнились слова Карима, который говорил про то, что если обычный выход из ситуации не помогает, всегда есть запасной, тайный, резервный… Что если бегство от Шакалова — не лучший выход? Что если можно достучаться к его пониманию и стать просто… друзьями? Черт, да! У нас уже есть общее — ребенок. Наши жизни все равно связаны, как бы я не противилась.
Это будет сложный путь, стеленный битым стеклом, горечью и печалью. Но что если…
Забыв о Хлое, я ринулась вверх. Нужно было найти Кирилла и поговорить. Наконец решить то, что не давало жить спокойно.
— Постойте, госпожа Шакалова! Ваше молоко… — крикнула мне в след повариха, но я уже не слышала ее, ощущая только безумный пульс, биение сердца и зашкаливающий адреналин.
В спальне, которую я разгромила, никого не было. Идеальная чистота и никого. Но из соседнего кабинета доносились приглушенные голоса, и я рванула туда, забыв о приличие.
— Кирилл, я хотела… — распахнула дверь с разгона и залетела к Шакалову, не думая о последствиях и о том, что могу увидеть.
Наташа стояла у него между ног, когда мужчина сидел на широком кожаном кресле у рабочего стола. Рука девушки медленно ползла по его штанине к паху, а Шакалов ничего не делал, чтобы ей помешать. Ничего. Просто смотрел.
От этой картины замутило, тошнота подобралась к горлу и я выбежала прочь еще до того, как что-то разбилось в самой кабинете, а Шакалов оттолкнув Наташу вскочил с места. Первой на пути, слова богу, была спальня и я забежала в личную ванную комнату, чтобы опорожнить желудок.
Меня тошнило снова и снова, желудок сокращался, но странный комок в груди так и не отпускал. Словно судорога, сокращалась странными импульсами боли снова и снова. Да, я не любила Шакалова. Не любила. Но все это выглядело так мерзко, низко и подло, что внутренняя "Я" была раздавлена до самого основания.
Наконец умывшись и почистив зубы, вышла прочь. Шакалов оперев проход поймал меня до того, как я успела пройти мимо него.
— Ничего не было. — только и сказал он, с яростью глядя куда-то мимо меня. — Я не должен оправдываться и не собираюсь. Но раз тебе так будет спокойнее… Я отправил Наташу ночевать в барак.
Сжав руки в кулаки, я прикусила язык и пообещала себе, что никогда не покажу мужчине, как глубоко меня ранило увиденное. И дело было даже не в Наташе, желание которой было понятно сразу. В ту первую секунду, когда Шакалов еще не понял, что я вошла, он не выглядел, как человек, который собирается ее оттолкнуть. О какой семье шла речь все это время?
— Зачем отправлять девушку в лес, одну, в барак? — спокойно спросила я, складывая руки на груди и глядя прямо в глаза Шакалову. Он прищурился, словно разыскивая подтекст в моих словах или фальшь, но я тут же развела руки в стороны и протянула: — Прости, что так убежала. Токсикоз — жуть.
— О чем ты хотела поговорить? — рыкнул мужчина, будто заводился все больше и больше. Непонятно почему, ярость его росла, как на дрожжах.
— О нас, — выдохнув, я подошла к трюмо и оперившись на него, свободно протянула: — Есть кое-что, что нас объединяет. Ребенок. А больше ничего! Думаю, нам пора поговорить о том, как жить дальше с этим.
