Три умема с жадностью следили за каждым движением Цалибу.
Она примирительно подняла вверх ладонь, опережая умема в синей тоге, который уже готовился возразить:
— Я достаточно читала о жестоких ритуалах в честь Всесильной Богини, известной под разными именами и ничего не имею против, — Иннатха хищно усмехнулась. — Но все же полагаю, что за всем этим должно стоять нечто большее, нежели просто лишение людей жизни. Уверяю, убивать людей просто так, от скуки, например — занятие быстро надоедающее.
Цалибу обернулась к третьему умему и пристально взглянула ему в глаза. «Старец» не отвел взгляд.
— А что ты полагаешь, мудрейший? Что ты думаешь о нашем споре?
Едва заметно сглотнув, он ответил:
— Мне по душе Иштар эллинских народов, кои звали ее Афродитой, и ромулских — у них она Венера, Богиня Утренней Звезды и Любви. Любовь — вот первое и единственное предназначение женщины.
— Вот как? — Иннатха прищурилась. — Я думала, умемы не одобряют разнузданные празднества с массовыми оргиями?
— Отчего же, если они не мешают ученым занятиям?
— Любовная раскованность и храмовая проституция имеют место быть, в особенности там, где надлежит приковать особенное внимание простолюдинов к культу.
— Говорят, сейчас за морем стало модным приносить в жертву девственность прямо в гонгмах, это правда, почтеннейшие?
— Истинная правда, Цалибу. Еще во славу Богини ежемесячно проводится ритуал самооскопления.
— Самооскопление? Вот как?
— Да, такой обычай наказания особо опасных преступников. Или самооскопление в храме — и иди на все четыре стороны, или медленное поджаривание на костре, тоже прилюдно. Впрочем, милосердие тамошних Цали велико — преступник в любой момент может передумать. Я видел собственными глазами, как один человек семь раз переходил от жаровни к ритуальным ножам, и так и не мог определиться с наказанием.
— Надо полагать, ему помогли?
— В этом не может быть никаких сомнений, Цалибу, — умем усмехнулся.
— А это занятный обычай. Надо и в моем Цале такой ввести в моду. В конце концов, когда мы убиваем преступника, мы теряем рабочую силу, а оскопленный остается полноценным членом Цала, даже более, чем полноценным, его более не привлекает плотская сторона жизни, и он может и дальше трудиться на благо своего Цала… Нет, ну до чего занятный обычай!
— Или вот наказание неверных жен…
— Ах нет, слышать ничего не хочу о неверных женах, мужьях и всей этой брачной песне! Я всерьез подумываю над тем, чтобы вовсе отменить брачный институт для знатных людей в своем Цале.
— Отменить? Но…
— А что? В чем его смысл? Нищета, конечно, объединяется, чтобы выжить. Там, где не справится один, получится у двоих, но зачем это знати?
— Помилуйте, Цалибу, ведь это священное действо…
— Вы сами не верите в то, о чем говорите, почтенные. Или, думаете, я не знаю, как вы пользуете молоденьких прислужниц в замках и гонгмах? Тратите на юных шлюшек подношения Всесильной Богини?
Иннатха не зря заговорила об институте брака, она смотрела на реакцию сына Цали Сумузи и откровенно развлекалась. Вот как интересно он теперь к ней посватается?
— Впрочем, не будем говорить о вас, уважаемые. Поговорим обо мне. Вот я — способна сама навести порядок в своем Цале и защитить его, или вам есть, что на это возразить?
— В этом нет никаких сомнений, Цалибу Дева-Воительница…
— Так зачем брак мне, когда я могу получить любого мужчину и любую женщину? И вообще, все, что я захочу…
Иннатха хищно прищурила кошачьи глаза, становясь при этом похожа на своих ручных леопардов, о которых ходили слухи, что они людоеды.
— Впрочем, есть кое-что у кхастла Бравиш в соседнем Цале… Помимо их жалких жизней, конечно. Ненавижу бравиумов, — она очаровательно улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках и белозубую улыбку.
Цалибу задумчиво положила в рот виноградинку, глотнула из золотого кубка, делая вид, что всецело поглощена терпким вкусом горячей тайры, в то время как на самом деле наблюдала за сыном Цали Сумузи. Це-Цали встрепенулся, хоть и постарался не подать виду.
— Я питаю слабость к Статуям Иштар, уважаемые. Я ценительница. Шесть бесценных нерукотворных Статуй украшают мои покои, но мне говорили, есть ещё одна, седьмая, очень красивая, украшенная драгоценностями Богини…
Огонь, вспыхнувший в глазах умема, показал Цалибу, что она достигла цели. Теперь он плотно сидит на крючке, заглотив наживку. Дева Иннатха готова поспорить, что завладеет бесценной Статуей ещё до кровавой луны…
* * *
— Что же, черт побери, со связью?
— Все передатчики вышли из строя, а ормы на Зиккурате не работают. Похоже на внешнюю блокировку.
— Но мы же поддерживали связь с перемещателями?!
— Поломка нашего спутника, кап.
— Судя по всему, его намеренно сбили ракетой, — Левочка высунул голову из шлюза и вытер лоб. — Тут работы на месяц. С учетом, что удастся достать нужные детали.
— Я оставлю тебе шаттл.
— Очень смешно!
— А кто смеется?
— Ладно тебе… А ты, капитан? Как?
— Не могу ждать. Тара умудрилась пропасть именно перед красной луной. Зиккурат вообще планета, не располагающая к увеселительным прогулкам, а в кровавую ночь здесь особенно опасно. Бери Атланта и летите на черный рынок. Там можно купить все — от рабов до катализаторов для современного крейсера. Денег в обрез, поэтому рабов не покупайте.
— Кап, я иду с вами. Левочка прекрасно справится с Мини и Мики.
— Да, кап. Вполне.
Взять с собой Атланта? Большинство зиккуратцев шаттла в глаза не видели, не то, что робота… А Атлант, хоть и вполне современная модель, все же на человека похож весьма отдаленно. Хотя, может, оно и к лучшему. Помня о гостеприимстве родной планеты, Эддар решил, что идея не так уж плоха. Меньше будет вопросов. Но и если захотят напасть, то биться будут насмерть, зная о возможностях пришельцев с далеких звезд.
— Атлант, нам понадобятся ракетные ранцы. Сначала ещё раз пройдемся по ущелью.
— Кстати, что Римма с Демом?
— Все также, кап, — механик вывалил груду покореженных взрывом и аварийной посадкой деталей прямо на землю, и принялся сортировать их по степени повреждения, — На связь не выходили. Вы думаете, они уже дошли до этого самого, Цала Исиды?
— Вряд ли. Там переход минимум на неделю, еще учитывай селения по пути, где они могут задержаться. Возможно, там им удастся что-то узнать.
— Вы думаете, она там?
— Я ничего не думаю. Знаю только, что отсюда две дороги — в Цал Исиды и Цал Таммуз. Если только она не потерялась в ущелье, — и Эддар замолчал, не желая даже думать об этом.
