Марек зарылся носом мне в волосы:
— А может ну его, этот Хэллоуин?
Все ещё сердитая на него, я разозлилась ещё больше и прошипела:
— Мы же договаривались…
Этот наглец не дал мне договорить, притянул к себе и поцеловал опять. Отстранившись, продолжил ласкать большим пальцем мои губы:
— Помню-помню, ты сегодня тусишь напоследок с Риммой — привет, Римма!
Подруга кисло кивнула в ответ.
— А я не вмешиваюсь. Почти не вмешиваюсь, — поправился он и притянул к себе снова. Горьковато-свежий парфюм кружит голову, губы Марика мягкие и горячие… Черт возьми, он-таки знает толк в поцелуях! Я отстранилась, переводя дыхание, когда услышала низкий, грубый голос с почти громовыми раскатами в нем:
— Девушка танцует?
В двух шагах образовался самый настоящий пират, прямо с обложки старинной книги о мореплавателях. Зюйдвестка* (*Шляпа с отворотом) с черепом, алый платок на могучей шее, наглая, небрежная пасть кипельно белой рубахи приоткрывает мускулистую грудь с ровным, медным загаром, рукояти старинных револьверов за поясом, высокие морские сапоги… На лице вовсе не косая повязка, а узкая черная полумаска, надежно скрывающая глаза и нос. Голограмма разноцветного попугая на плече довершает и без того внушительную картину.
Шея, плечи, руки от локтей, и совсем немного груди, что видна в распахнутом белоснежном вороте — вот все открытые участки тела, но почему-то нет сомнений по поводу нечеловеческой силы подошедшего: женщины чувствуют такое на инстинктивном уровне, вот и у меня сейчас нет иллюзий, просторная рубаха и черным жилет скрывают литые мускулы.
Подошедший на полголовы выше далеко не маленького и совсем не субтильного Марека и шире в плечах. Несмотря на маску, ощущается, что ещё лет на десять — пятнадцать старше.
Не знаю, чем объяснить необычную реакцию Марека — вот этим ощущением силы и железной воли, или неожиданно нарисовавшейся природной осторожностью, но вопреки обыкновению, жених ответил мужику не слишком грубо, как умеет, а просто грубо, с едва уловимым привкусом неприязни человека, занимающего более высокое положение, и желающего это положение продемонстрировать:
— Вы ошиблись, уважаемый. Девушка закусывает.
С этими словами Марек поднес моим губам тоненькую шпажку, со специальной подставки, с кусочками вяленой говядины, с ароматной мякотью апельсина и крупными оливками. Видимо, факт присутствия на шпажке говядины окончательно вывел меня из себя (ну неужели так сложно раз и навсегда запомнить мои привычки?!). Настолько окончательно, что выведя, вернуть обратно не спешил, поскольку то, что случилось дальше, красноречиво свидетельствует, что явно ненадолго, но основательно тронулась головой. Иначе как объяснить, что я приняла руку в перчатке?!
В следующий миг железная и горячая ладонь пирата подхватила меня за талию, и мы закружились в танце. Судя по выражению глаз Марека, очень скоро я пожалею о собственной несдержанности. Марек сказал бы даже, истеричности. Угу, уже жалею.
Особенно учитывая нудное, выматывающее обоих разбирательство, что так и сквозит из презрительно прищуренных глаз Марека. Когда он так делает, я готова на все — взять себя в руки, закрыться, замолчать, сделать вид, что ничего не происходит, лишь бы прекратил! Да я сама, если честно, не в восторге от своей импульсивности, но что поделать? Никак не научусь думать, прежде чем действовать.
Мельком взглянула на Ри, и прифигела от печати благостного одобрения на лице подруги, прифигела так, что споткнулась. Стальные ладони крутанули меня в воздухе, как куклу и поставили на пол, не прерывая танца. И так прямо страшно стало и чуть-чуть интересно. Кое-что. Вот держу пари, он не землянин! И азарт в моей крови ни при чем. Как ловко подхватил меня! Но тон пирата, когда обратился ко мне, оказался ледяным:
— Много пьешь, Тара.
Я даже закашлялась. Мне не послышалось? Он, правда, это сказал?! Да что этот тип себе позволяет?! И откуда знает мое имя?! Хотя это-то как раз и понятно, услышал, как Марек меня звал… Но это что, повод делать хамские и совершенно необоснованные замечания?! Попыталась отстраниться, но с таким же успехом могла бы попробовать спихнуть с места локомотив.
Пират обнажил ровную полоску зубов:
— Танцуй, детка. Или, клянусь, мы покинем сие гостеприимное заведение прямо сейчас, — голограмма попугая на плече раздраженно захлопала крыльями. Ненавижу птиц, особенно после трех месяцев среди орлов-вырри!
Признаться, я больше обескуражена, чем напугана, а ещё так хочется проучить Марека, как следует… в общем, я сделала вид, что и не думала прерывать танец.
— Отстранитесь, уважаемый, вы не даете мне дышать, — процедила светским тоном и отвернулась, словно меня это не касается.
Пират хмыкнул, но отодвинулся, и ощущение, что я теряю контроль ушло.
Не успели умолкнуть последние ноты, как нас окружили: с одной стороны подошел Марек с двумя приятелями, Вик — с другой. А дальше я так и не поняла, как это произошло, но мы за секунды преодолели расстояние метров в двадцать — странный пират так ловко увлек меня к барной стойке, что я опомнилась только когда услышала:
— Безалкогольную лагуну для леди и клюквенный морс мне.
— Мне как обычно, — сообщила роботу-бармену, и передо мной вырос нежно любимый марсианский восторг.
Я выжидательно посмотрела на пирата, но он сосредоточенно к чему-то прислушался — видимо, через крохотный наушник — и не смотрит в мою сторону. Я пожала плечами и решила, что этикет позволяет откланяться. Даже предписывает. Как раз подходящий момент. Резкий поворот головы и жесткий взгляд, проникающий в самую душу, в мгновение пригвоздил к стулу.
— Сиди спокойно, Тара. Я не принуждал тебя к встрече. Это было твое решение.
Сказать, что я опешила — это не сказать ничего.
— Мое?!
— Ну да. Утром, на сайте. В полночь. Сейчас полночь, Тар.
Губы под полумаской растянулись улыбкой, а глаза по-прежнему жесткие! И тон, которым говорит со мной, такой небрежный, прямо вызов какой-то! Но следующая фраза убедила, что самое время сматываться. Точнее, вопрос.
— К тебе или ко мне?
— Что вы…
Нет, обращения на «вы» этот нахал точно не заслужил…
— Что ты себе позволяешь!
— Я хочу тебя, Тар.
— Бывает, — изображаю такую же наглую, как он, да. Я повела плечами и почувствовала желание их сжать под чересчур пристальным, изучающим взглядом. Какого цвета его глаза? Маска, софиты… не разглядишь.
— Я не шучу, Тара. Я получу тебя. Можешь облегчить себе участь и расслабиться, начав предвкушать удовольствие уже сейчас. Ну же. Это всего лишь секс. Повторяю — к тебе или ко мне.
Говорит надменно, отрывисто, как о какой-то досадной повинности!
— Ты сумасшедший!
