Приближаясь к черному замку, проток становился все уже, и, наконец, почти иссяк. Но я прибыл туда, куда собирался. Длинный подземный проход привел мою лодку в тронный зал. Мужчина и женщина, одетые в длинные черные одежды, вне всякого сомнения, были ни кто иные, как Плутон и Прозерпина. Пять рек, огибающие их троны, убедили меня в правоте догадок.
— Что желаешь ты, смертный, получить в Священном Эдене? — спросила Прозерпина, ее голос журчал, подобно песне вод, текущих у ее ног.
— Я пришел, чтобы получить Шугур.
— Зачем тебе Шугур, смертный?
— Для Матери Иштар.
— Что оставишь взамен?
Я вытянул вперед руки с веткой кедра Килили.
В следующий миг волна ветра подняла мою лодку и закрутила в воздухе. Не было видно ничего, кроме вращающихся вокруг меня звезд. Мощный толчок лодки, натолкнувшейся на берег, дал понять, что путешествие окончено.
Я вылез на берег и втянул за собою лодку. Килили не было, значит, жертва была принята. Мне удалось раздобыть Шугур для Нее.
Я подул на лодку, и она уменьшилась в размерах, затем надежно скрыл ее в кармане плаща.
Теперь надлежало достать налобную ленту — «Прелесть чела», и для этого нужно было отправиться в прямую противоположность Эдена — на Олимп.
Заклинание повлекло за собой уже привычную мгновенную потерю сознания, в следующий миг яркие солнечные лучи ударили по глазам. Под ногами росла яркая, сочная трава, невиданные цветы источали тонкие ароматы. Воздух был пропитан медом, цветочным нектаром и росой. На деревьях сидели разноцветные — алые, изумрудные, голубые и золотые птицы и пели на разные голоса. Та, к кому я пришел, сидела ко мне спиной. Не оглядываясь, и не прерывая плавных движений — она расчесывала длинные светлые волосы, когда я вошел, позвала меня:
— Ты устал, Клод, поди сюда, присядь рядом.
Я не сомневался, что пришел правильно — передо мной сидела Венера, богиня Утренней Звезды и Любви. И хоть почувствовал, как вслед за голосом богини по телу потекла волна слабости, не осмелился подойти ближе.
Женщина обернулась и засмеялась — ее белый лоб украшала налобная лента, та самая «Прелесть чела», которую я должен добыть для своей Повелительницы.
— Ну, что же ты? — и богиня опять поманила меня изящным жестом. В прорезях белого одеяния мелькало юное, нежное тело, и от созерцания ее совершенства, у меня закружилась голова. Я не мог выдавить ни слова, хоть и долго готовился к этому путешествию. Но действительность превзошла все мои ожидания! Манящая улыбка небожительницы разрушила в прах годы подготовки к ритуалу. Я чувствовал, что не выдержу, что еще минута — и забуду о цели своего прихода сюда. Всесильная Иштар, Всеблагая Мать Человечества, помоги! — взмолился я, и прекрасная Венера перестала смеяться и звать меня. Она кивнула — и «Прелесть чела» соскользнула в совершенную руку.
— Подойди, возьми, — лукаво улыбаясь, позвала она, но я по-прежнему не мог тронуться с места. Все, что я мог, это разжать ладонь, и рубин из Ниневии покатился по мраморным плитам. Алая искра, которой мелькнул самоцвет — была последним, что я видел, потому что в следующий миг оказался в пустыне. Рубина не оказалось среди остальных драгоценностей, на поиск которых у меня ушло тридцать лет. Значит, Венера приняла мою жертву и отдала священную налобную ленту Иштар.
Теперь предстояло достать притиранье для подвода глаз «Приди, приди». Чтобы его получить, надлежало отправиться к Абтагиги, или той, кто посылает Желание. Абтагиги поклонялись шумерские племена, они же признали этот аспект Иштар покровительницей Сакраментальной Распущенности, или Священной Проституции.
В Вавилон, располагающийся в долине Тигра и Евфрата, я отправился на лодке. Аккадцы, одетые в легкие одежды — единственно, чтобы скрыть тела от палящих солнечных лучей не удивились, увидев, как своим дыханием я уменьшаю лодку и прячу ее в складках плаща. Сотни наречий, похожих на птичий щебет, сопровождали меня до главного храма, обители Абтагиги.
Черноволосая кудрявая женщина сидела в окружении учениц. Их наряды надежно скрывали волосы женщин. У некоторых прозрачные накидки скрывали и лица, оставляя открытыми только искусно подведенные глаза, при этом одеяния скреплялись на правом плече, обнажая левую грудь. Стоило мне зайти в храм, как Абтагиги хлопнула в ладоши, и женщины, окружавшие ее, расступились. Я преклонил колени перед первой в истории человечества жрицей любви. Сюда, в обитель сакрального храма, не было хода простым смертным — меня впустило внутрь мощное заклинание.
— Мы давно ждем тебя, Клод, — ласково позвала меня Абтагиги.
— Ты знаешь, несравненная, что я не могу остаться. Я дал обет Ей.
— Если бы не дал обет, тебя бы здесь не было, — пожала жрица смуглыми плечами.
— Что хочешь получить взамен притиранья «Приди, приди»?
— Я знаю обо всех чудесных вещах, что ты принес. Но мне этого не нужно. Если хочешь получить притиранье — помоги Бату, сыну Дилейма, правителя.
— Что с ним?
— Он умер.
— Как хочешь ты, чтобы я помог ему?
— Верни его.
— Но это не в моих силах. Только Она может воскресить из мертвых. Если захочет.
— Я сказала, а ты слышал. Иди.
Одного взгляда на Бату — двенадцатилетнего мальчика, я понял, что он умер не от болезни. Его душу выпили злые духи. Вернуть в мир человека без души очень опасно, юный Бату мог стать величайшим тираном в истории, а отобрать у злых духов то, что они уже считают своим, невозможно. Почти…
Я попросил родителей принести мне все, что было необходимо для ритуала.
С двенадцатым ударом сердца, приведенного в движение заклинанием, в тело мальчика начала возвращаться душа. Вокруг возмущенно захлопали кожистыми крыльями самые отвратительные твари, которых мне только доводилось видеть — не хотели так просто отдавать то, что уже считали своим. Думал, собьюсь, но Светлая Иштар дала мне силы, и вскоре Бату открыл раскосые зеленые глаза.
С трудом объяснил правителю и его жене, что я из другого времени, можно сказать, из другого мира, и не могу принять положенных мне здесь наград. Выйдя из дворца, я направился было опять в храм Абтагиги, но неожиданный порыв ветра опять забросил меня в пустыню, значит, Абтагиги выполнила свое обещание.
За «Властью над миром» и «Судом» — драгоценным жезлом и бичом я отправился к Гекате — тройственной богине всех лун. Селена, Феба и Артемис предстали передо мной в облике трех дев с белоснежной кожей, черными гладкими волосами и глазами без белков. Три обнаженных девичьих торса с высокими грудями и аккуратными вишнями сосков — и одни на всех бедра в струящейся черной юбке. Священные жезл и бич Геката согласилась отдать за три лунных камня — части некогда упавшей на Землю звезды.
Ожерелье «Лазурь» и двойная подвеска из священного камня «Нумуз» хранились у Ханаты — духа одного из воплощений Богини в Древнем Египте. До пирамиды, где обитал дух Ханаты, я добирался на увеличенной опять лодке по подземной реке. Гребцам приходилось временами сильно нагибаться, потому что своды туннеля опускались так низко, что задевали их деревянные макушки, вызывая снопы искр.
