— Знаю, — скучающим голосом ответил мой зять. — Как и вы знаете позицию насчет вашего предложения.
— Послушайте, мне известно, что вам нужны лишь ее деньги. Я готов оставить их вам.
— А что нужно вам? Должно быть, тоже, что и Церкви? Не только деньги, но и земли. Полно, о вашей набожности легенды ходят. Точнее о вашей преданности Церкви. Тем более ваша просьба кажется непонятной.
— Это не просьба. И если угодно так называть мое предложение, то просьба будет озвучена его величеству.
— Что-то я сомневаюсь. Ни мне, как законному опекуну, ни святой Церкви не выгодно ее замужество. Поэтому мисс не покинет Ньюэйгрин. А вас, как никакого, даже родственного отношения не имеющего, я прошу завтра покинуть замок.
Я закусила палец, чтобы не закричать. Если уедет Андре, что будет со мной?
— Всего хорошего, герцог, — ледяным тоном отчеканил Андре, и добавил. — Мы еще не закончили.
— Угу, — прозвучало в ответ, а потом раздался звук зевка.
Подождав, пока Андре уйдет подальше, и герцог Эберлей покинул библиотеку.
Я торопливо хлопнула ладонями, вновь зажигая мотылька, и принялась ворошить деревянный резной ящик. Все важные бумаги папа хранил здесь.
Наконец, выудила из вороха бумаг конверт с надписью:
«Последняя воля герцога Анжу Альбето Ньюэйгрин».
Значит, про завещание правда! А если про завещание правда, то и про все остальное…
Конверт выпал из моих рук.
Охнув, подхватила его, и трясущимися руками открыла.
Недоуменно заглянула внутрь, перевернула, потрясла над столом.
Конверт был пуст.
* * *
Протанцевав квикстеп с неповоротливым маркизом де Су, отдавившим мне все ноги, я стояла с бокалом прохладительного у стола, уставленного бокалами и закусками. Где же Андре? Надо срочно найти его!
На беду, стоило мне спуститься в зал, как налетел неуемный де Су, проорал что-то, что больше он ждать не намерен, сгреб меня в охапку и увлек за собой. Пришлось исполнять дань вежливости.
С другого конца зала раздалось:
— Здоровье молодым!
Кричал барон Логратэй.
Я кисло улыбнулась и подняла бокал, салютуя, как и все гости. К тем, у которых бокалов не оказалось, устремились слуги с подносами, самые нетерпеливые из гостей сами кинулись за вожделенными прохладительными. Пришлось уворачиваться от излишне рьяных, успевших переборщить с напитками.
Кто-то дернул меня за локоть, я отступила на шаг, обернулась, и увидела Андре. Наконец-то!
Не говоря ни слова, мы вышли на веранду, и по ступеням спустились в сад.
Вдоль дорожек на невысоких, мне по колено, круглых столбиках, вздрагивают резными, в крапинку, крыльями, голубые мотыльки, парочка расшалилась и кружится над кустами жасмина и черемухи. Завидев нас, мотыльки чинно вернулись на свои места, осыпав искрами светящейся пыльцы травинки.
Андре молчал, лишь уверенно вел меня за руку куда-то в дальнюю часть сада. Я поняла, что мы направляемся к нашей любимой беседке. Она не такая большая и совсем не новая, как другие, из которых раздается хихиканье и звуки возни, но там нам не помешают.
Я оказалась права, мы приблизились к пустующей беседке, состоящей только из частых тонких колонн и купола крыши.
Андре щелкнул пальцами, подзывая парочку мотыльков, и они расположились под куполом, даря неяркий, приятный свет.
— Нам нужно поговорить, Эя, — сказал, наконец, Андре.
Я грустно посмотрела на складку между его бровями, вздохнула.
— Я знаю, Андре.
— Знаешь?
— Я слышала… Я подслушала ваш разговор с моим новоиспеченным зятем.
— Ты слышала?
— Увы. Я знаю, что тебе нужно уехать завтра. Не волнуйся за меня. Виталина не посмеет что-то мне сделать. Я справлюсь.
Я улыбнулась ему, силясь не разрыдаться.
Андре нахмурился.
— Ты слышала наш разговор в библиотеке, Эя?
Я пожала плечами.
— Да, а что?
Я начала было говорить, когда палец герцога лег мне на губы, призывая к молчанию. Этот такой знакомый с детства жест отчего-то вызвал дрожь в коленях, а голова пошла кругом.
— У меня нет и не может быть от тебя тайн, Эя, — тихо сказал он. — Да, мы говорили еще. Но прежде чем рассказать тебе, я хочу спросить, что ты знаешь о герцогстве Делла Ров?
Я вздрогнула.
— О твоих землях?
Он кивнул.
— Только то, что ты сам рассказывал. Помнишь, когда мы были… То есть когда я была ребенком. Оно… оно небольшое. Твой замок стоит на скалах и волны бьются о его подножие круглый год. Раньше ты привозил мне хурму и мандарины. И ещё цукаты! Там много фруктов… Ты говорил, южные леса зеленее, цветы более яркие и пышные, у вас раньше наступает весна. Запах соли от моря, и крики чаек… Они кружат над твоим замком и сами собой придумываются истории, что это неупокоенные души русалок, которые влюбились в погибших моряков. Ты так рассказывал, что я сама словно много раз бывала там. В моих мечтах это самое чудесное место на свете!
Когда я начала говорить, по губам Андре поползла легкая усмешка, а когда закончила, его лицо преобразилось, и выглядело абсолютно счастливым.
— И ничего, что оно маленькое? Меньше Ньюэйгрин? И мой род, хоть и древний, но далекий от короны? Намного дальше, чем фамилия Альбето?
— Ты шутишь? Мне уже почти ненавистна моя фамилия! Из-за нее одни беды. Родная сестра готова держать меня в башне всю жизнь, другая ненавидит из-за жениха, зять не отправляет в монастырь только из страха, что Церкви достанутся мои деньги.
— Ты сейчас серьезно, Эя?
— Да, а что?
— Эя, ты знаешь, я хотел принять сан.
— Я помню, — пробормотала я. — Тебе не позволил твой зять, его величество.
Андре коротко рассмеялся, и мне показалось, смех вышел каким-то невеселым.
— Эя, малышка…
Андре отступил на шаг, опустился на одно колено, и взял меня за руку.
В груди затрепетало, я еле выдавила из себя:
— Что ты делаешь?
Андре что-то протягивал мне, прямо в раскрытой ладони, но мне не было видно… В глазах отчего-то защипало, пришлось часто моргать.
Андре тихо сказал?
— Это кольцо моей мамы, Эя. До нее оно принадлежало бабушке.
Я покачнулась, чудом устояв на месте.
— Андре? — донесся откуда-то мой тихий, слабый голос.
— Ты выйдешь за меня?
— Что?
— Ты согласна стать моей женой, Эя?
