— Ага, конечно, — прогундосила Мила из-за заложенного носа. — Ваш супруг поручит вас какой-нибудь крикливою усатой южанке в Делла Ров, а о вашей бедной Миле вы и думать забудете!
Она снова достала платок и высморкалась, а потом мы обе расхохотались.
— Я положила парочку мотыльков в эту коробку. В сумках смена белья, перчатки, запасные бриджи, пара сорочек для сна, две рубахи, две пары шерстяных чулок… щетки для волос, шпильки и заколки… Что же еще? Я же ещё что-то положила…
Я благодарно сжала ладонь Милы. На тыльной стороне другой она держит мотылька.
Девушка легонько подбросила его вверх, и он полетел над нами, давая ровный зеленоватый свет.
— А, мисс Лирей! — продолжала Мила, — В корзинке отвар в небьющейся колбе, и мешочек со сбором трав для заваривания. И кофе. И леденцы. И…
Я улыбнулась, и Мила затараторила быстрее.
— Совсем немного. С мятой и анисом, как вы любите.
Девушка запнулась.
Молчание вышло неловким, каким-то куцым, мне показалось, что Мила чего-то не договаривает.
— Мила, — позвала я девушку, немного придерживая ее за руку. Мы покинули замок через боковой вход и приближаемся к калитке.
Я оглянулась назад — в узких высоких окнах с закругленными макушками ни одного мотылька. Мила права — замок спит, как убитый.
— Мне кажется, или ты ещё что-то хотела сказать?
— Вы только не смейтесь, мисс Лирей, — пробормотала Мила и неловко закопошилась в кармане. Когда она достала руку, под пальцами что-то запрыгало на тонкой цепочке.
Я осторожно подхватила его пальцами, поманила мотылька поближе, и вещица оказалась серебряным медальоном с выгравированным на нем профилем святой Иулии.
— Иулия? Зачем?
Мила замялась, закусила губу.
— Я знаю, что вы не очень-то верите во все это, — сказала она. — Но святая Иулия — защитница от оборотней, а вы… сегодня… на охоте… я слышала… Я боюсь за вас, мисс Лирей!
Еще утром я рассмеялась бы Миле в лицо и посоветовала меньше слушать сказки старой Пепы… Но вспомнила черные безжизненные глаза того… человека? Его истыканное стрелами тело… Свой позорный обморок… Ночь, как назло, угольно-черная, луна скрыта толщей сизых хмурых облаков.
Но все же быстро я не сдалась.
— Мила, оборотня убил герцог Эберлей. Мы с Андре подоспели, когда все заканчивалось.
— Нет уж, мисс. Вы все участвовали в охоте, — горячо возразила Мила.
И на это мне нечего было сказать.
— Наденьте, пожалуйста, медальон, мисс Лирей. Так мне будет спокойнее. За вас…
Я протянула руку за медальоном, и мои пальцы дрогнули. Словно искра пробежала по ним и скрылась в середине ладони. Мила помогла застегнуть застежку.
Мы миновали калитку, прошли вдоль крепостной стены. Из-за угла раздалось ржание. Я узнала Леди, но не поверила ушам. Прибавила шаг — точно! Моя красавица рядом с мерином Андре.
Леди шумно потянула носом воздух и приветливо фыркнула мне, переступила с ноги на ногу. Луна все же вынырнула из-за облаков, осветив моего будущего мужа.
На Андре черный длинный плащ, волосы он убрал в низкий хвост. Один локон выбился и, падая на лоб, придает ему немного мальчишеский вид. Андре осмотрел меня и одобрительно кивнул Миле. Та в ответ присела в книксене.
— Как тебе удалось? — воскликнула я вместо приветствия.
Андре засмеялся в ответ.
— В этом вся моя Эя! Я не сомневался, что первой, кого ты заметишь, будет Леди.
— А я не сомневалась в тебе, — пробормотала я, потупившись.
Если ещё пару секунд назад я сомневалась в том, что это не сон, то сейчас, увидев теплую улыбку Андре, его внимательный, заботливый взгляд, я прямо задохнулась от счастья — скоро мы будем мужем и женой! И я мечтать не могла… Хотя кого я обманываю? Я мечтала об этом всю свою жизнь!
После того, как Андре принял из рук Милы переметные сумки и распределил их у седла, он взглянул на меня. И меня словно прошибло ударом от неисправного мотылька. Андре поднес мою руку в перчатке к губам, и я ощутила прикосновение сквозь ткань, и голова отчего-то стала легкой и пустой, как воздушный шарик, а ноги ватными.
Андре улыбнулся и протянул мне поводья обеих лошадей.
— Подожди, — шепнула я, и, развернувшись, бросилась к Миле, обняла ее, прижала изо всех сил. Мила обняла меня в ответ и всхлипнула.
— Быстрой дороги, леди Лирей, — шепнула она. — Да пребудет с вами благословение святой Иулии! Будьте счастливы.
Она отпрянула от меня, пристально вглядываясь в лицо, а потом посмотрела на Андре.
— Будьте счастливы, милорд. Берегите миледи, пожалуйста.
— Не сомневайся, Мила, — пообещал Андре.
Я наконец, приняла у него поводья лошадей.
— Погоди секунду, — попросил Андре. — Осталось одно небольшое дело.
Андре направился к Миле, на ходу запуская руку в складки плаща. Мои губы растянулись в улыбке — хочет отблагодарить ее за заботу обо мне.
Мила присела и опустила глаза, скромно улыбнувшись.
— Посмотри сюда, милая, — мягко, вкрадчиво прозвучал голос Андре.
Мила подняла глаза и застыла соляным столбом. В черной перчатке Андре мелькнуло что-то узкое, темное. Он поднял руку вверх, и взгляд Милы оказался прикован к маленькой склянке темного стекла. Склянка блеснула голубоватым светом в свете луны, замерев в воздухе над распахнутой ладонью Андре, и глаза Милы внезапно опустели, лицо утратило выражение.
— Андре! — хотела было крикнуть я, но рот не открылся.
Я попыталась сойти с места, ничего не получилось. Жизнь осталась только в глазах. Отчего-то я не смогла даже зажмуриться.
К моему ужасу, из глаз Милы поползли два голубоватых луча, словно струйкой стекая в склянку, что повисла в воздухе над ладонью Андре, затянутой в черную перчатку.
— Ты слышишь меня, Мила? — спросил Андре, и рот горничной беспомощно приоткрылся, и тихим, бесцветным голосом она ответила:
— Слышу.
— Умница. Что ты знаешь о том, куда собралась поехать твоя хозяйка?
Мила снова разомкнула губы, чтобы ответить, но Андре сделал едва уловимое движение в воздухе, и изо рта Милы потек голубоватый светящийся поток.
Андре махнул рукой, словно подманивая его поближе, и приблизил ладонь. Поток сузился и исчез в склянке.
— Запоминай, Мила, — тихо, но властно сказал Андре. — Лирей ничего не сказала тебе о своих планах. Вроде бы ты слышала разговоры о тракте, но ты не уверена.
— Разговоры о тракте, — бесцветным голосом повторила Мила.
— Но об этом ты никому, никому не должна говорить. Поняла, Мила.
