В звериных чертах появилось что-то человеческое, что сделало его ещё страшнее, и два сверкающих красным глаза уставились на меня.
— Я иду за тобой, Эя, — глухо прорычало чудовище.
Когда Андре проснулся, я, умытая и одетая сидела на краешке его кровати и усиленно внушала себе, что хуже моей репутации уже не будет, и вообще, ниже пасть некуда.
Андре сонно открыл глаза, но увидев меня, в дорожном платье и шляпке, даже подскочил. Распахнутый ворот рубашки обнажил шрам на груди, Андре поспешил закрыть его.
— Эя! Ты выпила лекарство? — невпопад пробормотал он.
Я рассмеялась, но смех вышел не очень веселым, и заверила его, что оно мне больше не нужно.
— Твои кошмары, Эя, — начал он.
Но я приложила палец к его губам, как он мне, тогда, в беседке, и попросила выслушать меня.
— Мне не нужно больше лекарство, и кошмары больше не повторятся, — твердо сказала я.
— Почему ты так уверена?
— Потому что я возвращаюсь в Ньюэйгрин, — ответила я. — Не спорь, Андре, я так решила. Наше поспешное решение оказалось ошибкой. И не волнуйся обо мне, и о моей репутации. Как-нибудь все образуется.
Андре привстал, опираясь руками, и сел на кровати.
Я отвела взгляд от ворота его рубашки.
— Что такое ты говоришь, Эя? — спросил он. — Ты же… Согласилась… Я думал, я и вправду думал, ты любишь меня?!
В глазах защипало, горло сжало спазмом, и я выдавила из себя не то, что собиралась:
— Да просто если я останусь с тобой, тебя убьют! И я не переживу этого, как ты не понимаешь?! Сначала отец, потом мама, ты, ты, Андре, ты единственное, что у меня осталось! Мы просто не можем быть вместе, это опасно!
— Та-ак, — протянул Андре, и в следующий миг я каким-то чудом оказалась в его объятиях.
С меня аккуратно сняли шляпку, обнимая другой рукой, принялись гладить по волосам, шептать нежности, а я только всхлипывала и повторяла, что нам никак нельзя быть вместе, просто никак.
— Снова кошмар? — спросил Андре, стоило мне затихнуть.
Я закивала.
— Рассказывай, Эя, — твердо сказал Андре.
Я помотала головой.
— Рассказывай, — повторил Андре. — Не бойся, маленькая. Главное — мы вместе, а вместе мы как-нибудь справимся с любой бедой.
— Не с любо-ой, — завыла я в голос, и Андре снова прижал меня к себе.
— Попробую угадать, основываясь на твоих сумасшедших сборах и заявлении, что тебе надо вернуться в Ньюэйгрин, тебе приснилось, что что-то произошло со мной?
Я закивала, не поднимая головы и всхлипывая.
— Какая же ты глупышка, Эя, — ласково проговорил он, целуя меня в щеки. — Будь ты уже моей женой, я бы успокоил тебя по-другому…
Я ощутила жар, и попыталась отодвинуться, но мне не дали.
— Это всего лишь сон… Просто сон, моя маленькая Эя.
Я уперлась ладонями в горячую твердую грудь, стараясь не думать о том, что прикасаюсь практически к обнаженному мужчине, и протестующе замотала головой.
— Это не простоя сон, Андре. Я была там! На самом деле. И ты тоже был! Тебя убили из-за меня! Если не я сама сделала это! Не зря Микаэла назвала меня чудовищем, а Рьвьер говорил что-то обо мне и звере! Мне страшно, Андре. Все что-то не договаривают, все что-то скрывают от меня, иногда мне кажется, что даже ты… Ты словно защищаешь меня от меня же самой! Я боюсь, это я убила тебя — там, во сне…
— Эя, Эя! Эя, ну, перестань! Посмотри на меня! В каждом из нас живет зверь, учит святое писание, как темная сторона души. И подобные сны для девушки, которая путешествует на границе с землями оборотней, да ещё и не вполне здорова, наслушавшись сказок Пепы, после той злополучной охоты, Эя, нормально! Дура Микаэла приревновала тебя к своему жениху, я слышал их разговор с Эберлеем. Как и ты…
Я потупилась.
— Что стоило мне не убить мерзавца прямо на месте, знает только Богиня. Но приложил дверью я его знатно!
Ах, вот оно что… Это было нарочно! Ну, конечно!
— Все эти события в твоей жизни, этот круговорот, он скоро закончится, будущая леди де Шеврез! Ничего не случится, ни с тобой, ни со мной, поверь мне! Мы хорошо защищены, Скал И Джен бывшие наемники, нас сопровождает почти целый отряд! Только не плачь больше и не бойся, пожалуйста, помни, пока я рядом, я смогу защитить тебя и себя!
* * *
Поднимаясь над верхушками деревьев, солнце зевнуло и прикрыло рот ладонью грозовой тучи. Проследив мой взгляд, Андре сказал:
— Нас не заденет, пройдет над долиной.
Я улыбнулась ему.
— Неохота прятаться от дождя в карете, — сказала я. — Итак не была в седле вечность. Здесь всегда такая отвратительная погода, или только весной?
— Бывает, — ответил Андре. — Завтра, в это же время, будем ехать по Делла Ров, — добавил он. — И там — обещаю и погоду, и настроение.
Я коснулась пятками боков замешкавшейся Леди и лошадь пошла быстрее, приятно покачивая меня. Мы с Андре выехали вперед, и теперь перешли на шаг, поджидая остальных.
Чем ближе мы к морю, тем больше меняется лес. На соснах здесь иголки с мою ладонь, пушистые лапы. Под деревьями веерами растопырились папоротники, а птицы поют так звонко, словно нарочно сопровождают нашу процессию. Несколько раз попадались мандариновые деревья с зелеными плодами и кусты кумквата, щедро усыпанные оранжевыми шариками. У одного всем пришлось остановиться и ждать, пока «миледи» нарвет полный кулек. Теперь свежим горьковатым ароматом благоухает вся карета.
Андре улыбается моему восторгу и уверяет, что дальше они мне ещё надоедят, я не верю.
— Кстати, чтобы совсем избавить мою малышку от беспокойства, я отправил голубя на границу, и навстречу нам выехал еще один отряд моих людей.
Мне стало стыдно за утреннюю истерику, и я пробормотала:
— Прости. Каждый день я понимаю, что это всего лишь сны, и стыдно их бояться, особенно, когда ты рядом. Но приходит ночь, и…
— Тебе не за что извиняться, моя маленькая Эя. Ты вымотана дорогой, да и зима взаперти не пошла тебе на пользу. Ничего, скоро щедрое солнце Делла Ров и морской воздух сделают свое дело. Через месяц сама не узнаешь себя.
— Когда ты так говоришь, я почему-то представляю себя, загорелую, как служанку, с заткнутыми за пояс краями юбки, волосы убраны в узел, и на лоб свисает прядь, и вокруг столько винограда, что рябит в глазах.
Андре расхохотался.
— Затыкай края юбки за пояс и будь какой хочешь, лишь бы ты была счастлива.
— А это правда, что южанки давят виноград прямо босыми ногами, делая вино?
Андре не успел ответить.
