Грэст снова втянул воздух расширенными ноздрями и коротко рыкнул.
— Велес?! — рявкнул он, отступая на шаг. Я, наконец, смогла нормально вдохнуть.
Грэст тем временем продолжил возмущаться:
— Посвящать человеческую самку? Смешнее Вилла ничего не могла придумать. Что вы уставились? Ей и так не жить. Так почему бы не провести время с пользой?
— Это решать Велесу.
— И победе!
— Она не реагирует, — пожаловался первый, кажется, Грэст.
Тот, что с короткими каштановыми волосами с полосами прошелся по мне взглядом, задержавшись на груди и на бедрах, потом, не без усилий, вернулся к лицу и неожиданно подмигнул.
— Она просто голодная.
— Хочешь есть? — прорычал Грэст.
Я покачала головой, чувствуя, что еще минута — и свалюсь в обморок.
— Так она тебе и сказала, Грэст, — сказал Рив, тоже с удовольствием меня разглядывая. — Ты напугал ее до обморока, вместо того, чтобы накормить.
— Да, ему учиться и учиться. Ухаживать за женщиной — целое искусство! — сказал Вирд, поучительно поднимая палец вверх.
— Вот и покормил бы, раз такой умный, — пробурчал Грэст. — Че сразу собачиться-то?
— Что ты сказал?! — прорычал только что самый галантный из дикарей.
Он подогнул колени, руки повисли плетями. Тело его напружинилось, готовясь к прыжку. Верхняя губа приподнялась, обнажая ровные белые зубы. Грэст ответил похожим оскалом, тоже принимая эту странную боевую стойку.
— Дайте мне пройти, пожалуйста, — пискнула я — Мне пора. Я ухожу.
Три пары глаз уставились на меня недоуменно, словно только увидели.
— Так Вилла и отпустила тебя, — сказал Грэст, складывая на груди руки.
— Она отпустила, — заверила я его, кивая.
— Не похоже на то, — сказал Вирд. Он смотрел куда-то в сторону и сделал недоуменное лицо.
Я проследила его взгляд и вздрогнула. Поодаль, широко расставив ноги и скрестив на груди руки, стоит Вилла. Губы плотно поджаты, взгляд исподлобья.
Грэст как-то незаметно еще дальше отступил от меня. Вирд наоборот, подошел ближе, протянул широкую ладонь. Видя, что я испуганно вжалась в ствол, и не реагирую, осторожно взял за руку, отрывал от дерева, и, легонько сжав плечо, направил к Вилле.
— Возвращайся к самкам, новенькая. Не дразни самцов.
Я потопталась на месте. Возвращаться к Вилле не хочется, оставаться наедине с этими туземцами хочется еще меньше. И какое странное у них обращение к женщинам. Да и к мужчинам не лучше. Наверно, все же присутствие Виллы придало мне смелости, иначе как объяснить то, что я спросила у Вирда:
— Почему вы так странно называете друг друга?
Вирд не успел ответить, я оглушительно завизжала.
Прямо передо мной выскочило что-то.
Огромный, с теленка, волк!
Шерсть на затылке вздыблена, по телу белые полосы. Стоило мощным лапам приземлиться, подняв облако пыли, как на земле, прямо у моих ног, оказалось тело оленя с перегрызенным горлом.
— Ааааааа!! Мама!
Никто из присутствующих не шевельнулся. Только Вилла не спеша двинулась к нам. На лице женщины по-прежнему не дрогнул ни единый мускул, правда, она подняла одну бровь.
— Помогите. Кто-нибудь! — продолжала голосить я. — Пожалуйста! Прогоните его! Убейте! А-а-а!
В следующий миг я замолчала и даже, кажется, перестала дышать, потому что волк посмотрел на меня как-то обиженно, припал к земле, и тело его странно вытянулось, голова покрылась темными волосами, послышался тошнотворный хруст. То, что еще секунду назад было волком, встряхнулось, и с земли поднялся абсолютно голый, не считая слоя пыли на нем, Дреко. Тот самый, который бился с Виллой.
Он улыбнулся мне окровавленным ртом, пара красных капель стекла по подбородку.
Выпучив глаза, я закрыла рот руками и заорала, срывая голос.
В желтых глазах Дреко мелькнуло недоумение, поморщившись, он приложил руки к ушам.
— Неблагодарная, — сказал он, когда я перевела дыхание. — То она хочет есть, то она не хочет есть, поди вас, самок, пойми… Я, между прочим, этого оленя час загонял для нее, на сытый желудок, между прочим. Как будто мне заняться нечем, а она сразу — прогоните его, убейте. Знал бы…
— Вот ты какой! — обиженно сказал ему Грэст. — Первым подсуетился.
— Опередил нас, — сказал Вирд. — Самый умный и самых хитрый, да?
— Между прочим, мог бы и позвать на охоту для новенькой? — пробурчал Рив. — Хотя бы из вежливости.
Вилла пересекла расстояние в пару прыжков.
— Загнал и молодец, — рыкнула она. — Теперь все свободы. Вы знаете закон. До посвящения самка неприкосновенна.
Она нагнулась, легко подхватила тело лани с болтающейся головой и закинула на плечо.
— Ну же, — позвала она меня. — Хотела есть — будешь есть. Пошли обратно, на материнскую территорию.
Я проследила взглядом струйку крови из разорванного горла животного, что стекает в пышное декольте Виллы, слабо застонала и сползла по дереву.
Последнее, что я услышала, было сдавленное ругательство Виллы.
Я бегу по ночному лесу, и на пятки мне наступает тьма. Я падаю, поднимаюсь, снова бегу и снова падаю, обдирая колени, сдирая кожу с ладоней. Я не разбираю дороги, натыкаюсь на стволы деревьев, бегу через кусты и поросль длинной травы, она больно хлещет по голым ногам.
Вот из-под ног вылетела напуганная ночная птица и шумно ухая, полетела впереди.
Сияние бледного диска луны окрашивает стволы в бледно-серый, серебрит длинные иголки на разлапистых ветках.
Где-то поодаль звучит вой, мои колени снова подкашиваются, и я опять падаю, но на этот раз подпрыгивая на кочках и камнях, скатываюсь в овраг.
Снова раздается волчья песня, на этот раз она совсем рядом.
Я поднимаю лицо к полной луне и она приобретает очертания вытянутой пасти.
— Я иду за тобой, Эя, — говорит луна, и ночной лес вторит ей тысячей голосов.
— Зверь идет за тобой, — шепчут деревья, колыхаясь от дыхания ветра.
— Зверь идет, — вторят ночные птицы.
— Зверь близко, — стрекочут сверчки.
— Зверь. Зверь. Зверь, — поют летучие мыши.
— А-а-а! — заорала я и очнулась от собственного крика.
— Ну что опять? — устало процедила Вилла, поджимая губы.
Я поняла, что лежу у ручья, я слышу его журчание. Поодаль возится ребятня, рядом раздаются приглушенные голоса женщин.
Я вскочила, не до конца придя в себя, вцепилась в руку Виллы и принялась трясти ее, причитая.
