Кувшинка приблизилась ко мне, действительно напоминающая шар, наполовину утопленный в воде, сотканный из сотни, топорщащихся на кончиках, лепестков. Ослепительно-белая, одинокая и прекрасная, она словно манила подплыть поближе. Я сделала еще пару гребков, и вместо того, чтобы подтянуть ее к себе за стебель под водой, осторожно приблизилась сама, опасливо заглядывая в самую сердцевину, словно вот-вот мне навстречу вылетит сказочный фэйри с разноцветными, как у мотылька, крыльями, из россказней старой Пепы.
Серединка кувшинки оказалась желтая, как солнце, и фэйри навстречу мне не вылетел, но чьи-то мощные, покрытые стальными буграми мышц, руки, быстро погрузились в воду, и, подхватив меня подмышки, вытащили из воды и усадили на нависающий над водой широкий сухой корень.
Я понять ничего не успела, не то, что пискнуть, когда увидела довольное смуглое лицо Грэста. Раз увидев его, боюсь, не развижу. Пристальные желтые, глубоко посаженные, но немного навыкате, глаза смотрят из-под нахмуренных кустистых черных бровей, словно прожигают насквозь, вытянутое, даже узкое лицо, мощный, торчащий вперед, подбородок, острые высокие скулы. Черные волосы зачесаны назад над загорелым, почти коричневым лбом. Шея мощная, бычья, переходящая в широкие плечи. Он расселся на корточках, подол кожаной повязки задрался и… ниже смотреть я не решилась. Все же в прошлой жизни была герцогиней, — сумбурно пронеслось в голове.
Грэст с довольным, каким-то хозяйским видом осматривал меня, смотря чуть снизу. Стоило потокам воды стечь по моему обнаженному телу, как до меня, наконец, дошло, что происходит.
Протестующе пискнув, уперевшись руками в корень, на котором сижу, я чуть было не соскользнула вниз, но на мое обнаженное бедро легла широкая, как лопата, мужская ладонь, придерживая. Такая твердая, горячая, огромная, что я, захлопав ресницами, замерла, даже дышать перестала. Тело только заколотило крупной дрожью, я и ее попыталась унять.
— Вирд сказал, что ты на него реагируешь, так нечестно. Чем я хуже? — прорычал Грэст, вопросительно пялясь мне… пусть будет на грудную клетку.
— Пусти, — наконец, сумела, выдохнуть я. — Закричу!
Грэст перевел взгляд на собственную кисть на моем бедре. Она ходит ходуном, от того, что меня уже не колотит, а просто трясет.
Его тонкие губы раздвинулись в довольной ухмылке.
— Ты, — рыкнул он отрывисто, — реагируешь!
В тот же миг его рука покинула мою ногу, а сам он бесшумно скрылся в кустах.
Я ошалело заморгала ему вслед — он точно был здесь и рычал что-то о моей реакции, или мне причудилось? Может, от пережитого горя я тронулась рассудком, что неудивительно, и у меня начались галлюцинации?
Пытаясь унять нервную дрожь, я ощупала корень, на котором сижу и поняла, что какие бы галлюцинации не были, сюда самой мне точно не забраться. А значит… Богиня! Я и в самом деле только что была обнаженной в обществе мужчины… тоже, между прочим, голого! И он трогал меня!
Это даже хорошо, что Андре погиб, — мелькнула шальная мысль, заставившая меня от ужаса выпучить глаза и отчего-то прижать обе ладони ко рту. — Он бы… Я бы… будь он жив, я не перенесла бы такого позора! Я ведь хуже гулящей девки! Хотя бы потому, что была рождена герцогиней! Мама!
Промычав что-то невразумительное, я обрушилась спиной назад, с корня, в воду, утопив на пару мгновений злополучной мячик кувшинки.
Если бы эта проклятая вода дала мне утонуть! Но мои чаяния были тщетны — озеро неумолимо вытолкнуло меня на поверхность. Я заколотила по бюрюзовой глади ладонями, принялась яростно месить эту резиновую воду ногами, но как была, так и осталась в неподвижности, словно подвешенная на нитку злым кукловодом.
Обессиленная, со следами то ли воды, то ли слез на щеках, я подплыла к берегу нашей стоянки.
Завидев меня, Фосса рывком поднялась и подошла к берегу, протянула руку, помогая выбраться на берег. Также не спешившая одеваться Вилла нежилась на солнышке. Увидев меня, она приподнялась на локте, и приложив ладонь ко лбу, пряча глаза от солнца, проводила меня, как мне показалось, любопытным взглядом.
Сидевшая на корточках у костра, тоже обнаженная Лил, разогнула спину и обернулась ко мне. Я увидела, что перед ней лежит наполовину ощипанная тушка птицы. Кучка серых и оранжевых перьев пестрым облачком летает над берегом, прилипает к моим мокрым ногам.
— А на этот раз кто, Вирд или Грэст? — спросила меня Лил, озорно, без ехидства, улыбаясь.
— Вы знали и ничего не сказали мне?! — возмутилась я, вытаращив глаза.
— По-твоему, мы не чуем их? — фыркнув, спросила Фосса.
Она не спеша вернулась к загорающей Вилле и растянулась на животе рядом с ней, подперла длинной изящной кистью щеку и закрыла глаза.
Лихорадочно одеваясь, я попала рукой не в рукав, а в горловину рубахи, запуталась, запрыгала зачем-то и зло прокричала:
— Ну, знаете! Хоть вы и волки, то есть, волчицы, но это свинство!
В ответ раздался заливистый смех Лил и хмыканье Виллы с Фоссой.
Не обращая внимания на мое праведное негодование, Вилла принялась рассуждать вслух:
— Вирда, конечно, послал Туран… Чего и ожидать. Ладно, сейчас не об этом. Вирд честный, прямой. Грэст же слишком своеволен. Хорошо для хищника, но плохо для свободного члена стаи… Нам сейчас как никогда, важно уважать закон и чтить волю старейших…
— Я не удивлюсь, если и Рив где-то здесь, — крикнула от костра Лил.
От такой новости я, натянув, наконец, бриджи на мокрое… мокрую… хм, неважно, застыла сталактитом.
— Почему же вы молчали? — упавшим голосом спросила я их.
— А смысл говорить что-то? — вопросом на вопрос ответила Фосса. — Ты же не думаешь, что мужчины свободного народа так просто откажутся от самки, которую возжелали?
Она даже фыркнула.
Самки?! Возжелали?! Это я-то, я, наследница герцогства Ньюэйгрин, самка?!
— Глупо винить самцов за их природу, — продолжила Лил, не заметив буйства эмоций, проступивших не моем лице.
— Но они, конечно, держатся на отдалении и поодиночке, — сообщила Вилла.
— Чтобы в случае опасности придти на помощь, — добавила Лил. — Скоро еда будет готова!
— На помощь?! — снова возмутилась я. — Пока они только приходят, когда я, когда я, ну…
— Голая, — серьезно подсказала Вилла.
— Моюсь! — запальчиво возразила я.
— Серьезная разница, — согласилась Вилла.
— А когда на нас нападали ваши красные, и преследовали эти… как их… полярные… и нападали пиренейцы, они стыдливо отсиживались в кустах! — гневно выпалила я.
— Ты несправедлива, Эя, — пожурила меня Лил. — Я же сказала, в случае опасности. А нам ничего не угрожало.
— Как же, — начала было я, — как же не угрожало…
